Единственный выход - Вернер Тельке

Вебер вернул фотографию, заметив:

— Не слишком привлекательное зрелище.

Потом поднялся и некоторое время в нерешительности постоял посреди комнаты. Молодой полицейский смотрел на него широко открытыми глазами, явно ожидая каких-то разъяснений.

— Спасибо за помощь, — вежливо поблагодарил Вебер, — вы очень любезны.

Парень кивнул, как показалось Веберу, явно разочарованно. Потом подошел к двери и открыл ее перед гостем. Вебер спустился по скрипучим ступеням, медленно и осторожно, опасаясь споткнуться. Оказавшись наконец внизу, он перевел дух и сел в машину.

17

Невшатель давно остался позади, он ехал по широкой асфальтированной магистрали в сторону Берна и раздумывал, что завтра говорить чиновнику в криминальном отделе федеральной полиции. Этих ребят голыми руками не возьмешь, но что бы им сказать? Он не мог упомянуть ни Анну, ни свое первое путешествие в Невшатель. Если в деле о смерти на горе Обер они все еще блуждают впотьмах и действительно хотят расследовать этот случай, то начнут поиски в Германии. И наткнутся на Витте и живую Анну Ковальскую. Если назовут Вебера, который дал им наводку, то ему не миновать иска со стороны Витте, который теперь вне подозрений. А Витте может устроить так, что на этом с ним будет покончено.

Добравшись до окраин Берна, когда уже смеркалось, Вебер все еще не придумал конкретный план. Он притормозил перед заведением, хозяин которого извещал на выцветшем деревянном щите, что с радостью принимает гостей на ночь. Судя по фасаду дома, здешние тарифы как раз соответствовали содержимому его кошелька.

Кое-как перекусив, он сразу отправился наверх в унылую каморку. Перина, под которую Вебер скользнул, оказалась толстой и тяжелой. Он долго ворочался с боку на бок, не в состоянии уснуть, а когда наконец сон сморил его, всплыли образы всех женщин сразу: хрупкой и беззащитной Анны, которая ему нравилась, Ренаты Грюнер с ее холодными и жесткими глазами, которую он не переносил, и, наконец, Виктории, отношение к которой было весьма неопределенным.

Вырвало его из сна раннее пение петухов по соседству. Откинув тяжелую перину, он поднялся. Умывание над фарфоровым умывальником в цветочек не слишком освежило, и Вебер даже не стал завтракать, лишь бы поскорее уехать.

Добравшись до центра города, он поставил машину неподалеку от вокзала. Еще не было семи, слишком рано тащиться в полицию. Так что он сидел в зале ожидания, ел скромный завтрак, состоявший из свежих булочек, яичницы с ветчиной и чашки кофе, и пытался отогнать мысли о предстоящих разговорах.

Ровно в девять он уже стоял перед зданием швейцарского федерального управления полиции, чтобы нанести первый визит коллегам из криминального отдела.

Миновав выкрашенный светлой краской коридор, Вебер постучал в дверь, на которую любезно указал дежурный. Так, приемная! Он шагнул к перегородке, за которой восседала женщина лет тридцати с гладко зачесанными волосами, в костюме строгого покроя и широконосых туристских ботинках на толстой подошве и низком каблуке.

Решительным тоном она спросила, что ему угодно.

Протянув ей паспорт и лицензию детектива, он довольно бессвязно силился изложить свою просьбу.

«Господи, ну почему мне всегда попадаются такие бабищи!» — с отчаянием подумал Вебер.

Женщина сделала какие-то пометки, окинула Вебера равнодушным взором и исчезла с бумагами в соседней комнате.

Ровно через полчаса — Вебер следил за электрическими часами над дверью — она вернулась, попросила немного подождать и вновь заняла место за столом. С такой особой можно было обмениваться исключительно суровыми мужскими взглядами. Вебер предпочел пялиться в окно и похрустывать пальцами.

Часы показывали ровно десять, когда на столе амазонки наконец задребезжал звонок. Чиновница поднялась и промаршировала в соседнюю комнату, тут же вернулась и придержала дверь перед Вебером. Потом бесшумно закрыла ее за его спиной.

Под широким окном стоял большой письменный стол. Сидевший за ним чиновник буквально на сантиметр оторвал от кресла зад, демонстрируя, что когда-то получил подобающее воспитание. Потом показал на жесткий стул перед столом.

— Герр Вебер? Значит, вы прибыли по делу погибшей на горе Обер? И хотите дать показания? Курите?

Вебер сел и потянулся к портсигару, который чиновник протянул через стол.

— Я не собираюсь давать показаний, — возразил он, — вы ошиблись.

Чиновник пожал плечами.

— Нет? Тогда зачем вы пришли?

— О погибшей на горе Обер я прочитал в вашей прессе. А я, как бы это сказать, коллекционер таких случаев. — Вебер усмехнулся. — Пишу на эти темы.

Пораженный чиновник взглянул на гостя, потом взял в руки лицензию детектива и обстоятельно ее рассмотрел.

— Вы пишете, герр Вебер? Я полагал, вы детектив, частный детектив.

— Ах, Боже мой, лицензию я предъявил только для того, чтобы вы меня вообще приняли. Моя принадлежность к этой профессии немногого стоит, это без труда подтвердит налоговая инспекция. — Вебер вздохнул, причем вовсе не притворно.

Чиновник, казалось, был тронут.

— Понимаю, времена нелегкие. Так вы пишете, герр Вебер! О самоубийствах… Для какого журнала, смею я узнать?

— Я пишу книгу.

— Ах так… Очень интересно. Криминальный роман?

— Скорее, документальную повесть.

— Очень интересно! Приоткрываете социальные кулисы? Стрессы нашей эпохи, побег от общества, самоубийства. Насколько я понимаю, вещь весьма философская…

Вебер внимательно разглядывал своего визави. Издевается, что ли? Нет, не похоже, если судить по его лицу. От того так и пышет уважением к писательскому труду.

— Ну, так научно я не стал бы это трактовать, — смущенно отмахнулся Вебер. — Я пишу о самоубийствах и, разумеется, пытаюсь приоткрыть их причины и закулисную подоплеку.

Чиновник понимающе кивнул.

— Какая жалость, что тут я ничем не смогу вам помочь! В случае погибшей с горы Обер речь не идет о самоубийстве.

— Нет?

— Нет, герр Вебер, и вы прекрасно это знаете.

Голос чиновника поднялся на одну октаву, но взгляд, устремленный на Вебера, все еще оставался дружелюбным и понимающим.

Лицо Вебера превратилось в один большой вопросительный знак.

— Видите ли, герр Вебер, — с наслаждением продолжал хозяин кабинета, — самоубийствами у нас занимается полиция кантонов, как и обычными убийствами, если так можно выразиться. Но тут речь идет о случае исключительно сложном, об убийстве иностранной гражданки…

— Верно, — вмешался Вебер, — женщина была из Франции. По крайней мере, так пишут в ваших газетах.

Чиновник кивнул.

— Вот поэтому дело передали нам. И вы, герр Вебер, прекрасно знали с самого начала, что тут речь идет не о самоубийстве, а о преступлении. Иначе разговаривали бы с полицией кантона в Невшателе, а не с нами.

— Я не настолько хорошо ориентируюсь в швейцарских порядках, — возразил Вебер.

Чиновник покачал головой.

— Не морочьте мне голову, герр Вебер. Вы производите впечатление интеллигентного человека и, — он ткнул в лицензию Вебера, — когда-то были одним из нас.

Отодвинув лицензию, он с усмешкой взглянул на гостя.

Вебер тоже ответил улыбкой, его даже забавляло, как быстро лопнул его блеф. Потом взял новую сигарету, и любезный хозяин дал ему прикурить.

— Не хотите сказать, какова все-таки истинная причина вашего интереса к убийству француженки? — спросил швейцарец.

Вебер ответил не сразу. Прежде он хотел еще кое-что узнать.

— Погибшую все-таки удалось опознать?

Чиновник покачал головой.

— Но вы уверены, что речь идет о француженке?

— Что в нашем деле означает слово «уверен», если логичных доводов недостает? Вы же прекрасно знаете, герр Вебер. Но во всяком случае можно с большой долей вероятности принять такую версию.

— По отдельным частям одежды?

Чиновник усмехнулся.

— И по ним тоже. Конечно, французские товары расходятся по многим странам. И с этой точки зрения в нашем случае с тем же успехом можно было утверждать, что речь идет о немке — хотя бы потому, что вы сидите передо мной. Например, нейлоновый плащ на ней был не французский, а итальянский. Однако такие именно импортирует французский торговый концерн и продает в Париже. Белье погибшей тоже все французского происхождения: от комбинации и трусиков до бюстгальтера и пояса — все произведено и продано во Франции. Мы проверили. Все это вместе взятое склоняет нас к выводу, что в данном случае речь идет о француженке.

Вебер рассматривал глянцевую поверхность стола.

— А не могло все это быть сделано умышленно?

— Чтобы произвести впечатление, что следы ведут во Францию? Могло. Но есть и другие доводы.