Маленькая повесть о двоих - Юрий Ефименко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—◦Валь, помнишь того — в дубленке? Заходил. Тобой интересовался. Я тебя искала — не нашла, жаль.
Мужчина в дубленке был из ДВНЦ, приходил из какого-то очень научного института договариваться о возможности использования машинного времени для их нужд, для исследований. В первый же приход он застал одну Валю. Степанида Афанасьевна бюллетенила. Люда ушла (на прорыв!) в группу подготовки информации, работать на «Искре», чему она выучилась быстро — управлялась получше иных операторов.
И они проговорили с час.
Разговаривать с ним можно было бы и весь день. Ученый выкладывал историю за историей из своей жизни, случай за случаем. Заинтересовал и втянул в разговор настолько незаметно и сильно, что Валя не сразу вспомнила, зачем это в кабинет уже дважды заглядывала Катя из группы нормативно-справочной информации, и только к концу их разговора хватилась, куда самой нужно было направиться.
Он весь вызывал ее любопытство. Манерой сидеть — сразу же по-свойски, уютно, не скованно. Манерой смотреть — необыкновенно внимательно, но не назойливо, без неприятного ощущения, будто тебе лезут в душу без спроса. Манерой говорить — тихо и быстро. И взгляд у него был любопытный — смесь веселости, легкой иронии с откровенной усталостью.
Между прочим далеко не красавец.
Она не нашла между ним и собой слишком много общего. И все же за час всего, пока болтали, этот случайно узнанный человек природнился ей. За широкий лоб и занимательную речистость она прозвала его Умником.
Он приходил еще раз. И Люда высмотрела Валино отношение — мужчина заинтересовал ее, а еще и то, что Валя ему тоже была не безразлична.
Люда промолчала сейчас, как настоятельно советовала ему зайти в более удобное время, когда наверняка застанет Валентину Андреевну, и вести переговоры именно с ней.
И вернулись на работу — Люда опять последила за ней. Валя села за месячный учет информации, но то и дело задумывалась, отрывалась от журнала, поднимала голову к окну.
—◦Дует?◦— спросила Люда наконец.◦— Будем замазывать? Подарочек нам!
В эту комнату их перевели недавно. Огромное окно, с многостекольной рамой и высотой метра в четыре, сквозило. Здание было довоенным, парадно-административный стиль. А уже с месяц как начались холода, и они ломали голову, что им делать. Степанида перво-наперво отставила свой стол подальше. Люда завела специальный, толстый платок. Валя сидела далеко, но Прямо напротив, и батареи в ее углу не было.
—◦Ну так что же, Степанида Афанасьевна,◦— не успокоилась Люда,◦— так и будем мерзнуть? Давайте какой-нибудь свой субботник устроим. Тулупы нам не выдадут.
—◦Зима не вечна,◦— впервые отмахнулась начальница. Видимо, в самом деле уходит.
В коридоре Валю опять подстерегла Елена Анатольевна:
—◦Лариса слезами заливается. Вытолкала ее домой, чтобы Степа не засекла. Вызвали Олю.
—◦Это Лариса дежурила?
—◦Ну да! Мы с нею завтра, в субботу поработаем. Хорошо?
—◦Ну тогда сделаем вместе, я тоже приду. И это же еще как повезло — массивы целые! Еще бы день — страшно подумать!
К концу дня ее вызвали в крайсовпроф (замещала предместкома). Дела там было всего на несколько минут, принести им справку для их справки. Возвращаться на работу Валя не стала. Зашла в парк.
В это время года парк тих и спокоен. Безлюдье. Сумерки быстро чернеющим туманом закрывали город и реку.
Амур негромко шелестел ледоходом. Ровный и глухой шелест иногда перемежался громким и недолгим шорохом, за ним приносился короткий всплеск — где-то среди льдин внезапно возводились и тут же рушились недолгие случайные дворцы и башни. Порой долетал тихий звон, и то с одной, то с другой стороны, будто старинный метельный звон русских церквей.
Лед тягуче и мощно обтекал острова. Они стояли дальней и неприступной крепостью, прикрывая собой поселок, который отсюда, из парка, издалека виднелся слабо, беззащитным и крошечным. Река держала его в осаде, и так упорно, словно хотела взять измором.
Что там без нее дома? Только бы бабушка не заболела! Дед крепкий, а ничто без нее — сядет возле ее постели, застынет сокрушенно, ни есть, ни пить не будет, станет дожидаться, и так просидит, пока она не зашевелится, не встанет, ругнув, что до сих пор ни куры, ни кабанчик не кормлены, отправит дать корм, а сама вмиг растопит плиту. К возвращению его и еда готова, и возле тарелки стоит рюмка с вишневой наливкой, которую она заставляет его выпить, чтобы ел получше. Только бы не случилось чего-нибудь! Только бы не оступился с крыльца дед, как было три года назад. Столько тогда бабушке тяжелой работы — носить воду, рубить дрова, расчищать от снега дорожки во дворе. Милка ли помощница!
Господи, ну когда же встанет река! Нелепая, несправедливая, неодолимая преграда!
Валя заметила — ее школьная привычка: оказывается, она раскачивалась, отталкиваясь ногой от низкого парапетика. Спасибо, Геннадий Иванович Невельской — воспитанный человек. Молча стоял за ее спиной, даже бровью не повел (взрослая женщина ведет себя как девчонка!).
На прощание Валя погладила Невельского варежкой. Так и отстоять ему одиноко всю зиму.
Возле «Большого гастронома» встретилась Лариса. Боже, как жаль девушку! По глазам видно, переживает.
—◦Валентина Андреевна! Перепуталось, не знаю как. Пальцы сами по себе как-то…
—◦Лариса, вы в магазин?
—◦Да, за маслом,◦— растерянно сказала она.
—◦А я вот тоже бегу, смотрю — там очередь! Хорошо-то мы попались друг другу.
И пока стояли там, Валя постаралась успокоить оператора, нарассказав ей смешных случаев с машинными ошибками (наслушалась их в Вильнюсе на курсах).
—◦Я уже думала, Валентина Андреевна, поскорее заявление по собственному желанию подавать.
—◦Ах Лариса милая! Да с кем же работать, как не с тобой!
Она нравилась Вале. Тихая и аккуратная во всем. Между шкафчиками, блоками машины ходит словно по собственной уютной квартире, ни одного лишнего движения, никакой суеты. Удивительная радость — человек на своем месте! Таких не беречь, на кого и положиться. Одно огорчение — засиделась в невестах. А тут сердце только дрогни — и не такую ошибку сделаешь. И машина-то все-таки дура. Нет, чтобы все понять и подправить человека в трудную его минуту!
Они расстались на углу. Лариса заспешила вниз по Истоминой. Осторожно засеменила по скользкой, накатанной дороге, пробираясь между машинами. Девушка немного горбилась, как будто ее пригибало что-то. Да-да, ведь ей уже двадцать семь! Пусть и выглядит старшеклассницей, годы это не отменяет. Она все равно знает, сколько ей лет!
Валя проводила ее взглядом. Маленькая, случайная ошибка — такое расстройство! Зачем это мы позволяем, чтобы можно было над нами висеть страху? А рядом бездельники (умелые творцы впечатления, будто заняты по горло) бездельников погоняют!
Валя собиралась еще заглянуть в «Алмаз», в ювелирный.
Но сколько туда ломилось народа! Точно в моду вошло, после работы — сюда. Не пробиться, как в автобус в час пик! Ну и ничего. Долежат ее сережечки и до завтра, и до послезавтра-завтра. Кому сейчас такие нужны: ни серебро, ни золото, всего-то халцедон, оправленный сканью. Ей очень нравился камень — нежный, с тайной.
Валя заспешила домой — застать Любочку. Слышишь ее добрый, звонкий голосок, смотришь, как хлопочет, будто все время что-то ищет или беспокоится, не забыть бы чего, поймаешь ее отзывчивый взгляд — сколько от нее света! И никакие трудности ее собственной жизни не гасят его. Вот каждый бы вокруг нас таким был — разве ушла бы так вдруг Оленька!..
Любочка, в пальто, смотрелась в зеркало и была чем-то огорчена, подергивала вниз рукав, ворча на отражение:
—◦Тюха! Ох и тюха! Ну что же сделать?
—◦Это — пройма!◦— успокаивала ее Люся из Гражданпроекта.◦— Говорю тебе: пройма!
Гостья сидела на столе, курила, поминутно откидывая за спину — длинные волосы. У нее был маленький нос, крутой лобик и яркий, но уже начинающий изнашиваться взгляд. Коротенькая красная юбка. Неплохая она деваха, только же бесприютная какая-то — что ни вечер, все по чужим комнатам бегает, все по гостям, ни одной вечеринки тут без нее.
—◦Любаша! Смотри, что принесла,◦— Валя поставила на стол две банки кабачковой икры.◦— Отыграешь, не задерживайся. Сегодня у нас баклажанная икра!
—◦Ну и ну! Это с чего же — баклажанная,◦— взяла Люся одну из банок, покрутила и прочла на ней: — Кабачковая. Совхоз-завод — странности какие-то!◦— «Отрадное».
—◦Люська!◦— немедленно рассердилась, воскликнула Любочка.◦— Что ты понимаешь в кулинарном искусстве!.. Валюша, молодец! Спасибо!.. Вот, смотри: что-то у меня рукав…
—◦Ну, бабоньки, это вы кому другому морочьте голову, а я — девушка всесторонне положительная: что написано, то и читаю,◦— слезла со стола Люся, выбросила окурок в форточку.