Мадам - Антоний Либера

Однако профессор М. в данном случае не советовал прибегать к подобным мерам. Если бы даже Ежик сумел объяснить профессору Билло, какие в Польше существуют требования в отношении паспортного режима, а тот уладил бы необходимые формальности, то и тогда возможность отъезда оставалась весьма сомнительной: вероятнее всего, дело не дошло бы даже до заявления. Почему? По той простой причине, что паспортное бюро должно сначала получить справку с работы Ежика, которая удостоверяла бы, что на время конференции он освобождается от работы или ему предоставляется отпуск за свой счет. А кто на практике дал бы ему такой отпуск? Декан, с которым он живет как кошка с собакой? Завистливый руководитель кафедры XVII века, непосредственный начальник Ежика? Пустые мечтания! — Что? Только на недельку, даже на пять дней? — Очень жаль, но именно в этот период он окажется крайне необходимым, просто незаменимым работником.

Неужели вообще нет никакого выхода? Неужели нельзя ничего сделать?

О, нет, не так уж все плохо! Существует некий способ уладить это дело. Именно для этого при университете создан отдел по связям с зарубежными организациями. Но прежде чем воспользоваться его помощью, принять, так сказать, спасительную длань, необходимо познакомиться с некоторыми правилами «межгосударственного обмена».

Следует ясно осознавать, что Запад не стесняется указывать нам, кто должен представлять нашу Народную Республику. Это откровенное вмешательство в наши внутренние дела. Запад, когда у него возникает необходимость в нашем присутствии, что бывает крайне редко, готов предоставить нам стипендии, кафедры и любые возможности публикаций в научных изданиях и участия в конференциях и симпозиумах — лишь бы мы присылали им нужных специалистов. Однако проблемы селекции должны оставаться нашей прерогативой. Ведь только мы можем судить, кто на что способен и за кого нам не будет стыдно. Каким образом Запад может в этом разобраться? Конечно, бывают так называемые «особые обстоятельства»: для людей надежных, проверенных, политически зрелых. К ним действительно особый подход. Они могут получить именные приглашения. Но это уже другая история… Система замечательная, неуязвимая, казалось, в своей простоте. Однако и у нее есть прореха, узенькая шелка, в которую можно протиснуться, а потом прорыть туннель, ведущий на ту сторону.

Проблема заключается в том, что черствый Запад малодушно жадничает, когда предлагает нам сотрудничество, и преступно редко приглашает нас к себе. Поэтому каждый жест доброй воли с их стороны — мало-мальская стипендия, приглашение приехать на пару дней — расценивается на вес золота, а люди надежные и политически зрелые ни о чем так не мечтают, как о поездке на Запад, оставаясь безутешными, когда лишаются таких поездок. Уж такая у них натура! Поэтому, озаботившись их состоянием, дальновидные народные власти вынуждены идти на разумный компромисс: они соглашаются на выезд гражданина (в общем-то подозрительного, во всяком случае, непроверенного), который по каким-то причинам понадобился на Западе, в обмен на приглашение другого представителя нашей достопочтенной науки, предложенного самими властями. По ряду причин такая уступка считается наиболее выгодной. И волки (то есть Запад) сыты: получили больше, чем хотели; и овцы (мы) целы: во-первых, поедет тот, кто этого заслуживает (человек надежный, политически зрелый), а во-вторых, любимчик Запада (личность подозрительная и во всех отношениях неустойчивая) обретет опору и поддержку в лице ангела-хранителя.

Итак, если Ежик действительно собирается поехать в Тур, ему следует как можно скорее обратиться к профессору Билло и соответствующим образом обрисовать ему ситуацию. Именно соответствующим образом! То есть прежде всего объяснить ему самые элементарные вещи: Польша — страна несвободная, это полицейское государство, и в служебную командировку за пределы «железного занавеса» можно выехать только в сопровождении «опекуна»; затем необходимо проинструктировать его в деталях технического характера: как должно быть сформулировано приглашение на конференцию, какие данные оно должно включать (все расходы оплачиваются французской стороной; указана сумма денежного обеспечения) и куда, по какому адресу следует отправить приглашение (Варшавский университет, факультет романской филологии).

Такое письмо-инструкцию нельзя, разумеется, отсылать принимающей стороне обычной почтой. Потому что корреспонденция, особенно зарубежная, подлежит у нас тщательной проверке. Хорошо бы Ежик выглядел, если бы такая инструкция попала в руки ГБ! С зарубежными поездками он бы навсегда распростился, а возможно, и с работой. Такое конфиденциальное послание необходимо переправить с курьером через «проверенный канал», лучше всего — по мере возможности — дипломатической почтой.

Если Ежику понадобится его помощь, профессор М. готов воспользоваться своими связями. Он может помочь ему не только без риска переправить письмо за рубеж, но и решить ключевую проблему, связанную с правильным составлением приглашения, предоставив ему уже проверенный образец, который соответствует всем формальным требованиям и одновременно исключает саму возможность каких-либо манипуляций, ибо соглашения такого рода дело весьма деликатное. В присланном приглашении не могло быть даже намека на давление со стороны Запада (иначе по принципиальным соображениям Ежика лишат малейшего шанса на поездку), но в то же время со всей определенностью должно быть указано, что данное именное приглашение адресовано конкретно ему, Ежику, — и это необходимое условие, чтобы тот, «другой», не воспользовался его приглашением и не поехал вместо него или, хуже того, чтобы не взял с собой кого-нибудь третьего.

Да, тонкая материя! Западные прожектеры даже понятия об этом не имеют! И по своей наивности могут наломать дров. Сколько раз бывало, что из-за неточностей при согласовании условий поездки, из-за несоблюдения необходимых формальностей за рубеж отправлялся кто-то другой, а не тот, кому пришло именное приглашение. Поэтому в этом деле нельзя ни на миг терять бдительность. А лучший метод инструктажа принимающей стороны… простая диктовка: слово в слово продиктовать им проверенную формулу приглашения.

Вот так обстоят дела, а теперь очередь Ежика принимать решение.

Он думал всю ночь. Что делать? Писать? Не писать? Вся эта затея казалась ему кошмаром и гнусностью. Унизительной, крысиной подлостью. Да, но, с другой стороны, если он ничего не будет делать, то и в Тур не поедет. Не слишком ли высокая цена? Что он получит взамен, если отступит? Ощущение внутреннего комфорта и гордости за то, что он ни к кому не обратился с просьбой помочь с этой поездкой, в которой он якобы вообще не заинтересован? Сомнительное приобретение. Тем более, отдающее откровенной фальшью. Ведь он безусловно заинтересован в поездке на конференцию в Тур. Что же он потеряет? Бесценный опыт и возможность дальнейшего роста: полезные контакты, свободный доступ к источникам и редким изданиям, шанс обеспечить себе блестящую карьеру. Немало. Стоит ли от этого отказываться? В конце концов, зачем преувеличивать, то, что он должен был сделать — объяснить французам, как принимающей стороне, какие им следует предпринять меры, чтобы он согласно их желанию мог приехать с докладом на конференцию, — не было чем-то подлым, низким и бесчестным. Он никого не предает, никого не компрометирует. Он просто передает банальную информацию и инструкции. Что делать, так сложилась ситуация. Он ей не способствовал. А когда устанавливался настоящий порядок вещей, Запад даже глазом не моргнул, даже пальцем не пошевелил, чтобы как-то этому противодействовать. Кто предал Польшу в Ялте? Кто, как Пилат, умыл руки? Ну, так пусть знают, какую судьбу они нам уготовили!

И он написал.

Профессор М., как и обещал, помог ему: письмо было немедленно переправлено во Францию с дипломатической почтой и из рук в руки передано адресату. Так же быстро пришел положительный ответ. Да, мы все понимаем и примем меры. Готовы выполнить все необходимые условия. Есть только одна неувязка: ограниченный бюджет. Поэтому, надеемся Ежик нас правильно поймет, мы вынуждены — так как приедет не один человек, а двое — пересмотреть предложенные ранее условия. Вагон будет не первого класса и даже не спальный; в отеле — номер на двоих, расходы на питание тоже будут урезаны наполовину.

Неприятно, конечно. Но, в конце концов, какое это имеет значение по сравнению с реальной возможностью самой поездки! Да, почти никакого. В данных обстоятельствах единственное значение должно, скорее, иметь то, кто именно поедет от факультета в качестве второго. Наверняка кто-нибудь из партийных, это несомненно. Но кто конкретно? Завкафедрой? Декан? Профессор Левиту, старый, хитрый пройдоха? С ним, пожалуй, можно поладить. Для него характерны были довоенные манеры и острый ум, а его партийность оставалась чистым оппортунизмом. Может быть, поэтому его кандидатура вызывала сомнения.