Управление войсками - Лотар Рендулич

Это свидетельствует и о важности накапливания опыта в ходе продолжительной войны главным образом для того, чтобы внести коррективы в принципы, которые либо оказались неправильными вообще, либо стали неправильными в данных условиях, а также для того, чтобы определить новые принципы, для выработки которых до сего [139] времени не было возможности накопить необходимый опыт. Говоря об опыте второй мировой войны, я упомяну лишь об организации противотанковой обороны, взаимодействии наземных войск и авиации, занятии исходного положения для наступления в предвидении сильного воздействия авиации противника (рудиментарный источник получения опыта для ведения боевых действий обычными войсками при угрозе применения противником тактического ядерного оружия), о боевых действиях зимой, совершенствовании имеющегося и создании нового оружия и т. д.

Мы знаем примеры, когда личный опыт, полученный во время первой мировой войны и сохранявший свое влияние вплоть до второй мировой войны, оказывался источником ошибочных суждений, отраженных в уставах и наставлениях. Многие из участников этой войны сделали вывод, что будущая война также примет позиционный характер и поэтому будет продолжительной. Такой точки зрения они придерживались вплоть до Западной кампании 1940 года, несмотря на то что за этот промежуток времени танки и авиация — средства, которые привели в движение фронт, застывший в результате появления на поле боя пулеметов, — совершенствовались.

С точки зрения боевого опыта первая мировая война представляет для нас особый интерес. Вскоре после этой войны германское командование издало устав «Управление боем взаимодействующих родов войск». В нем сознательно отвергалась большая часть опыта минувшей войны и выдвигалось крайнее требование — любой ценой вести наступательные действия. В его основу были положены принципы, существовавшие до 1914 года и в начале войны практически осуществлявшиеся как на Западе, так и на Востоке. Несколько лет спустя он был заменен уставом «Вождение войск», в котором слишком крайние требования прежнего устава хотя и были несколько смягчены, но все же сохранялся ярко выраженный наступательный дух.

Некоторые офицеры, несмотря на то что они обучались в духе этого устава, продолжали придерживаться старых взглядов, основанных на опыте первой мировой войны, что, однако, никакого влияния на их практическую деятельность в начале второй мировой войны не оказало. Как и другие офицеры, они действовали в духе вермахта. [140]

Дальновидные авторы уставов понимали, что опыт первой мировой войны не может служить прочной основой для принятия серьезного решения в новой войне. Вторая мировая война подтвердила правильность основных положений устава. В этом же духе были выдержаны уставы и наставления первой сухопутной армии Австрии.

Иначе обстояли дела у французов. В их уставах на первый план выдвигался принцип безопасности. Методичность и схематичность преобладали также в наступательных идеях и напоминали о способах прорыва позиционной обороны. Видимо, этим и объясняется то, что в 1940 году французы не ожидали высокоактивных наступательных действий немцев. Опыт, полученный вооруженными силами в войне, и его дальнейшее развитие требуют всегда сравнивать его со взглядами, существующими в вооруженных силах других стран, особенно потенциального противника, хотя это, может быть, не должно оказывать решающего влияния на формирование собственных принципов, тем более на их применение в войне с противником, имеющим иные методы управления войсками и ведения боевых действий. Французы не учли этого, иначе активные наступательные действия немцев не явились бы для них полной неожиданностью и они смогли бы ответить на эти действия соответствующим образом.

Как трудно использовать опыт «чужих» войн, показывает русско–японская война 1904–1905 гг. За более чем тридцатилетний период это была единственная большая война, и поэтому она привлекла внимание многих военных специалистов. Но информация об опыте «чужих» войн всегда бывает ограниченной и недостаточно эффективной. Поэтому крупные государства направили свои миссии в ставки русской и японской армий. Я читал отчет австро–венгерской миссии, побывавшей в русской ставке. В нем помимо всего прочего очень убедительно и весьма детально сообщалось о революционизирующем влиянии на тактику пехоты впервые появившегося в войсках пулемета. Прежде всего подчеркивалась его высокая эффективность в обороне. Обращалось внимание также на влияние этого оружия на построение боевых порядков наступающей пехоты, которые японцы вынуждены были [141] рассредоточивать. В отчете отмечалось и значение для сухопутных войск новых минометов и тяжелой, дальнобойной артиллерии, имевшихся в войсках обоих противников, а также выделялась роль ручных гранат в обороне и наступлении. Очень подробно описывались построение новой для того времени позиционной обороны и применение полевых укреплений. Не было обойдено вниманием и использование японцами артиллерийского огня для подготовки атаки. Несомненно, нечто подобное сообщала и немецкая миссия.

Несмотря на то что особенности этой войны — в первую очередь особенности тактики, организации и вооружения русских войск — были правильно восприняты и обстоятельно доложены соответствующим инстанциям, ни в одной стране, в том числе и в Австро–Венгрии, надлежащих выводов сделано не было. И хотя речь шла о фактах, имевших очень большое значение, все свелось лишь к тому, что в каждом пехотном полку было создано пулеметное подразделение, имевшее на вооружении шесть пулеметов. Когда же в 1914 году мы вступили в войну с русскими, наличие у нас большого количества пулеметов, а также минометов и дальнобойной артиллерии крупных калибров явилось для противника полной неожиданностью. А для нас было неожиданным умелое использование русскими полевых укреплений, которым мы, обучая войска в соответствии с нашей наступательной доктриной, должного внимания не уделяли. Рассредоточению боевых порядков войск в наступлении нашими уставами должного значения не придавалось. В ходе нашего наступления в 1914 году, начавшегося до полного завершения сосредоточения и развертывания войск, были достигнуты крупные успехи, но они стоили нам слишком больших потерь. Если бы учитывался опыт последней войны, положение нашей армии было бы несравненно более благоприятным. Правда, вопрос о том, одобрил бы австро–венгерский парламент выделение необходимых для этого средств или нет, вызывает серьезные сомнения, ибо пренебрежительное отношение к вооруженным силам всегда было традицией дунайской монархии.

Причиной недооценки опыта русско–японской войны явилось, конечно, то, что информация об условиях, в которых проходила эта «чужая» война, была малоубедительной. Другая же причина крылась в отсутствии возможности [142] сравнить опыт этой войны со своим собственным. В предшествовавших войнах пулеметам и полевым укреплениям ведущей роли не отводилось. Сравнение в военных вопросах с чем‑то хотя бы приблизительно знакомым, как и во всех сферах жизни, является необходимой предпосылкой, облегчающей оценку новых явлений. Что же касается ядерной войны, то и здесь отсутствие возможности сравнить с чем‑то уже известным является главной причиной, затрудняющей формирование принципов ведения этой войны — в меньшей степени в условиях применения стратегического и в намного большей тактического ядерного оружия.

Другим примером отрицательных последствий недооценки чужого опыта, которые мы остро ощутили во второй мировой войне, может служить отсутствие должного внимания к партизанской борьбе, проявленное германским вермахтом при подготовке войны с Россией. Это обстоятельство тем более примечательно, что в 1922 году рейхсвер сам готовился к развертыванию такой борьбы против французского вторжения.

В 1928 году русские впервые выпустили для вооруженных сил справочник по ведению партизанской войны, а в 1933 году вышло новое его издание, в котором был отражен даже опыт немецких маневров. Хотя значение партизанской борьбы было известно и она отмечалась в справочнике как важная часть общей войны, германский вермахт не уделил этому внимания. Во время русской кампании действия партизан явились для нас неожиданностью, и мы могли противопоставить им только импровизацию. Пожалуй, лишь отсутствием собственного опыта можно объяснить то, что к этой области боевых действий было проявлено полное пренебрежение.

Если мы обратимся к вопросу, в какой степени опыт второй мировой войны может быть использован в будущих войнах, то столкнемся прежде всего с тем фактом, что после 1945 года наряду с обычным вооружением получили бурное развитие многие виды ядерного оружия. Поэтому сейчас можно говорить о трех возможных способах ведения войны: