Паническая атака - Михаил Попов

Вот эта слева — тоска, а та, что справа, — тревога. А Боцман — он, конечно, страх! Только все они сейчас не на работе. Празднуют. Рождество. Раньше они сидели у меня на закорках, и я не мог рассмотреть их как следует в лицо. Все хорошо, но в общем-то я что-то не то делаю.

Я отмахнулся от протянутых ко мне рук со стаканами, набрал телефон тещи, начал что-то лепетать насчет того, что немедленно приеду помогу.

— А чем ты ему можешь помочь? — спокойно, совершенно без всякого ехидства спросила Марья Артамоновна. — С дивана на доску его уже переложили. Обмоем, оденем.

Я стал извиняться, что было совсем уж не к месту. Очевидно, голос у меня был такой, что она даже стала меня успокаивать. Ты смотри дом там на радостях-то не пропей (это ей, значит, тоже был слышен гомон пьяных голосов на кухне). Еще извинилась, в том смысле, что не может она больше со мной беседовать. Ну конечно, у нее там тело… а я тут со своими… И живой Петр Михалыч был как-то существеннее меня, а теперь, когда он плюс ко всему своему жизненному превосходству еще и умер…

— Давай, Мишель, давай!

Я сел на табурет, стоявший посреди кухни, обхватив ладонями голову. Все перемешалось в голове и душе. Плечи мои тряслись.

— Он плачет… — вкрадчиво предположила одна гостья.

— Да он смеется! — хрипло и бодро опроверг ее Боцман.

— Он сам не знает, что с ним происходит, — подытожила вторая гостья.