Этюды черни - Ольга Анатолиевна Ускова

Давайте разберем ситуацию. Первое: мы по вашему заказу уже несколько месяцев делаем Систему APC «Ипполит 1.х» – роботизированную систему управления государством, построенным по принципу президентской республики. Так?

– Так.

– Во-от. Начинали мы выполнять задачу, когда главный заказчик лежал в тяжелом положении, и общаться с ним в начале постановки задачи у нас с вами возможности не было. Так?

– Так.

– Внутри команды заказчика образовался скандал, и один из представителей заказчика, Иван, с доступом самого верхнего уровня, был отчислен из группы на очень ранней стадии проекта, что, конечно, привело к серьезной утечке информации. Так?

– Так. Но по нему открыто серьезное расследование…

– Открыто-то оно открыто. Но, заметьте, сам фигурант не закрыт, не сидит он в изоляции. А бегает, общается, записки Президенту пишет. Ну, и как очевидный для меня результат всего этого бардака, когда сегодня пришли с Ипполитом к Первому, там уже сидела вся королевская рать. И Корокозин со своими военными заказами и заводами, и братья по транспорту, и венчал это все председатель правления корпорации «Все Роботы России», который встречно предложил Президенту посмотреть их проект «Борис Годунов 1.0». Таким образом, мы попали с вами не на пилотный прогон «Ипполита» и подготовку системы к международному представлению, а на стихийный тендер с ближайшими соратниками и друзьями господина Президента. И черт его знает, чем бы все это сегодня кончилось, если бы не два обстоятельства: личный подвиг студента Коли Ножкина, которого мы с собой и взяли, только чтобы показать Первому самого молодого участника проекта. Подвиг – это когда Коля запалил, что их система «Борис Годунов» – фейк, и вычислил по задержкам, что за программу диалоги ведут несколько человеческих операторов. А потом организовал перехват связи, как тогда с Мутным Иваном, и рассыпал их презентацию на атомы. И тогда в демонстрационном зале повисло такое напряжение… Смертельно опасно. Не влезай – убьет! Мне даже подумалось, вы уж извините за откровенность, что нечестно так с нами поступать, мы на войну со всей вашей придворной элиткой не подписывались. Да мы ее и не выиграем никогда. Не умеем отстреливать конкурентов и сердечные приступы им организовывать. Мы программисты, математики, инженеры. А в этой зоне мы бессильны.

– А второе обстоятельство? – задумчиво спросил Семен, вертя стакан левой рукой.

– А второе обстоятельство – это Дина Алексеевна. Она реально не различает чинов и регалий. Ей глубоко наплевать, кто перед ней сидит, если она делом занята, а ей мешают. И вот когда она, тряся своей косой, встала и назвала вещи своими именами… Во что обходится вранье в сфере новейших технологий русскому народу. Сколько российских парней полегло за этот год на фронте из-за таких вот потемкинских показов Президенту его элитными друзьями муляжей дронов, танков, ракет. А потом выясняется, что серийно это произвести не могут. Что деньги уже все, и надо еще и еще, и вот тогда-а-а… И когда она это свое ухо с оторванной мочкой показала, косу откинув, объясняя, что такое настройка системы Искусственного Интеллекта на реальной информации, тут Президент и принял решение в нашу пользу, хотя напротив сидели друзья по давнему дачному кооперативу. Каковым вы, Семен Карломарксович, ведь не являетесь, правда? Я же ничего не напутал? Но ведь это же еще не финал. Мы же с вами только билет на войну купили. И хорошо бы не в один конец.

Мужчины выпили кизлярского напитка. И на некоторое время в комнате установилась тишина. Громко тикали большие напольные часы. Они как-то связывали с реальностью все происходящее в этот странный день. Семен потер лоб пальцами:

– Андрей, вы правы, конечно. Но неужели вы были так наивны, когда начинали с нами, что считали, что здесь чистая математическая задача без подковерных игр и интриг?

Тут Новицкий грустно усмехнулся:

– Вы, конечно, имеете право не помнить. Вы человек очень занятой. Но о каком выборе и наивности идет речь, если Динку этот господин, – и он махнул рукой в сторону Иннокентия, который спал в кресле или делал вид, что спал, – тупо похитил из дома, а я оказался в заложниках? Да. Мы могли устроить саботаж. Наука, как говаривал Ландау, умеет много гитик. Но мы понимаем обстановку в мире и то, что планета находится на полшага от глобальной катастрофы. И если не выровнять ситуацию с внутристрановым управлением ведущих держав мира, все закончится очень быстро и очень печально. Мы-то здесь ладно, но ведь все страны G7 вот уже полгода как управляются тупыми клерками средней руки. И чем дольше мы будем тянуть с внедрением APC по миру, тем тяжелее будет выдворить этих засранцев из-за руля. Они уже распробовали власть и не хотят сдавать позиции. А последствия они своими умишками просчитать не могут.

Семен вскочил:

– Именно! Именно! Вы сейчас все сформулировали точно. И я с вами! При любом раскладе до конца! Вы мне верите?

– А что нам еще остается?

Андрей подхватил вбежавшую обратно в кабинет румяную Динку.

– Пойдем, малыш. Завтра будет сложный день. А мы тут всем верим! – прокричал он вдруг в люстру на потолке. – А что нам еще остается?!

Выйдя из четвертого корпуса Кремля, Андрей пресек Динкины попытки забежать на секундочку к ребятам в лабораторию и посмотреть, что там как. Он подгреб ее под мышку, и они пошли в свою берлогу на Покровке, где им было всегда хорошо вдвоем и где жил их ненаглядный Домовой. Мистическая, придуманная (а может, и нет) Диной личность, которая была ответственна за все смешные и хулиганские вещи, происходящие в квартире на Покровке с завидной регулярностью.

– А я, между прочим, узнала, как зовут нашего Домового, – трещала слегка пьяная Дина, вертясь у Андрея под рукой. – Петр Никитич его зовут. Он мне сам сказал. Я вот так сидела и пила чай, а над левым ухом шелест такой: «Пьётррррр Никиииитииич». Ну и вот!

Динка дурачилась. Беседовала сама с собой на разные голоса, тискала руку Андрея, залезала по ходу в его карманы. Все было, как всегда, и тревога медленно отступала от него. А тема Домового сегодня у Дины Алексеевны была центральной:

– А ты помнишь, как мы с ним познакомились? Ну же! Это был муторный 2001 год. Мы искали небольшую квартиру в центре, рядом с работой. И по объявлениям со «вторички» забрели тогда на Покровку. Помнишь? Огромная запущенная помойка 1811 года выпуска. И, по-моему, с 1811-го так ни разу и не ремонтировалась. Семь комнат под крышей расселенной коммуналки, превращенные в офис прогеров. Заплеванное и замученное помещение. Да и сама Покровка в