Другой Париж: изнанка города - Наталья Лайдинен

– Круче всего, конечно, было на чемпионате мира по футболу в Германии, – мечтательно сказала одна из девиц. – Нас всех туда вывезли, заработали мы хорошо. Но мы любой работой не брезгуем. Жить-то надо.

– А как вас эти деятели находят? Ваших фамилий, наверно, нет в телефонных справочниках? – спросил я, имея в виду организаторов митинга.

– Очень просто. Андрей обычно звонит Милане – вон она там стоит смеется, в рыжем парике. Она у нас главная. Они договариваются, а потом Милана уже остальных девочек мобилизует, получает деньги и расплачивается с нами. Мы вроде на подряде.

– А вы в Страсбурге работаете? Или в окрестностях?

– Обычно в пределах Страсбурга. Не в «квартале пятнадцать», конечно! На берегу реки Иль своих жриц любви полно – квартал-то крутой, фешенебельный. Да и проблем потом с властями не оберешься. Там вроде как официально работать нельзя – прихватить могут. Да и жители какие-то сумасшедшие: клиентам прохода не дают, номера их авто фотографируют, стучат в полицию. Мы скромные, в дорогие кварталы обычно не лезем, стоим на мосту. Это недорого, а от клиентов обычно отбоя нет. Вот в этом году еще на Страсбургской ярмарке поработали – гостей много было…

– А проститутки-француженки в Страсбурге есть? Или в основном наши девочки работают?

– Француженок мало! – радостно сообщила Аллочка. – Они в основном элитными клиентами занимаются, разборчивые, дорогие. А так кого только нет: болгарки, румынки, хорватки, полячки, африканки есть, албанки, ну и русские, украинки, молдаванки. Говорят, наших в Страсбурге больше, чем в Париже, не знаю, так ли это.

– А власти как к вам относятся?

– Да с каждым годом все хуже, – вздохнула девушка. – Публичных домов во Франции нет, работаем как придется. Иногда с полицией стычки бывают. Тех, кого без документов ловят, через границу перевозят и на территории Германии, за мостом, высаживают. А нам куда деваться? Возвращаемся обратно. Работаем… Тут такая загруженная международная трасса, дела неплохо идут. Иногда даже русские дипломаты приезжают, такие интеллигентные. Есть с кем пообщаться культурно, хотя у них с деньгами всегда проблемы…

– А еще мы по Интернету работать стали, – вступила в беседу другая девушка, Оля, молоденькая, но уже с серым, уставшим и неухоженным лицом. – Так безопаснее. С клиентами сами напрямую через сеть договариваемся. Так надежнее, хотя, конечно, всякие извращенцы и кидалы попадаются. Никто не застрахован!

– Саркози, как стал презиком, так нам стало тяжелее, он просто руки выкручивает, это настоящая дискриминация! – пожаловалась Аллочка. – Как будто он всерьез думает, что во Франции можно запретить древнейшую профессию! Но мы просто так не сдадимся. Будем бороться!

В этот момент прозвучал голос из мегафона:

– По моему сигналу начинаем хором скандировать лозунги!

Две камеры со знакомыми телевизионщиками нацелились в нашу сторону. По команде нескольких «дирижеров», остающихся за кадром, толпа бомжей начала полупьяными голосами, кто в лес, кто по дрова, выкрикивать лозунги, написанные на плакатах, и стучать ложками по пустым кастрюлям. Я заметил, что телевизионщики сделали несколько дублей с разных ракурсов. Один из телеканалов вел прямую трансляцию, в кадре металась тощая истеричная журналистка.

Организаторы митинга переговаривались между собой по мобильным. Они явно были довольны происходящим.

После сеанса телесъемки всех участников митинга угостили водкой, и мероприятие продолжилось. Некий бомж Вася обращался с импровизированной трибуны к депутатам Европарламента с просьбой принять петицию от митингующих о скорейшем вступлении России в ЕС.

Обстановка на площади тем временем становилась все более неприглядной: некоторые бомжи уже изрядно напились и лежали, накрывшись картонными плакатами. Другие, совершенно потеряв интерес к происходящему, базарили и переругивались между собой. Апофеозом митинга стало шествие еще стоящих на ногах участников митинга через площадь к зданию Европарламента. Малейшие детали происходящего по-преж нему фиксировали, перемещаясь в пространстве, два оператора. Полицейские наблюдали за действом издалека, но не вмешивались в процесс.

Перед камерами с особым усердием крутились несколько молодых, довольно респектабельных мужиков в костюмах с галстуками. Я узнал несколько лиц из газетки «Французский бомж-ок!». Политики радостно позировали на фоне митинга, делали умные лица и давали интервью.

– Интересно, а это кто? – риторически спросил я.

– А это руководители партии! – с готовностью отозвалась Аллочка. – Мы с ними еще вчера познакомились. У них вечеринка была, а потом афтерпати до утра. Нормальные ребята.

Для проституток был организован отдельный сюжет с постановкой. Один из руководящей компании, изображающий корреспондента, подошел с микрофоном к группе девушек и начал задавать вопросы. По команде они довольно стройно проскандировали нужные лозунги. После чего Милана, ослепительно улыбаясь, поведала о том, как проститутки из России мечтают, чтобы их родина наконец вошла в Евросоюз и с их деятельности были сняты все возможные ограничения.

– Свободу проституткам и публичным домам во Франции! Даешь Россию в ЕС! – провозгласила она.

Наконец режиссер события сделал знак кураторам.

– Отлично! Все записано! Картинка получилась – зашибись! Как будто этих уродов тут несколько тысяч. Монтируем, завтра будем давать в эфир.

Политики испарились, рассевшись по нескольким джипам. Кураторы засуетились, начали собирать бомжей по автобусам, привлекая уже уставших от митинга разливанным морем водки. Со страсбургскими участниками рассчитывались чуть поодаль, выдавая одинаковые конверты с деньгами и водку «на посошок».

Отчего-то мне расхотелось возвращаться в Париж в компании пьяных бомжей. Я забрал причитающиеся мне деньги и паек, хлебнул немного водки и, незаметно перейдя за ограждение, растворился в толпе любопытных прохожих.

До вечера я бродил по Страсбургу, столице Эльзаса. Мне очень понравился этот городок. Он совсем не похож на Париж, французского в нем ровно столько же, сколько и немецкого. В этой причудливой смеси культур есть особое очарование. Немецкая часть Страсбурга, с роскошными дворцами и зданиями, показалась мне чересчур имперской и помпезной, зато во французскую я влюбился с первого взгляда.

Особенно привлек меня Гранд-Иль, остров, на котором сохранился древний Страсбург – старые постройки, деревянные дома с высокой кровлей и тремя рядами слуховых окон, как будто время тут давным-давно остановилось. Я прогулялся по площади Гутенберга: основателю европейского книгопечатания здесь установлен памятник.

Следуя указателям, я прошелся и по «маленькой Франции» – живописному кварталу, в котором сохранилось много удивительно красивых домиков с деревянными каркасами. Полюбовался квадратными крышами бывших оборонительных сооружений, которые когда-то были соединены между собой деревянными мостами.

Вдоволь набродившись по окрестностям, немного уставший от впечатлений дня, я вернулся в центр и присел на площади перед кафедральным собором. В лучах осеннего заката этот шедевр готики переливался десятком различных оттенков. Единственная его башня как будто прорезала окружающее пространство, поражая своей высотой и устремленностью в небо.

Я невольно залюбовался этим грандиозным зрелищем. На фоне бешеного ритма Парижа в страсбургском центре было что-то уютное, успокаивающее. Неожиданно сзади ко мне подошла цыганка.

– Хочешь, погадаю? Расскажу всю судьбу? – спросила она на французском с сильным акцентом.

Я вздрогнул и обернулся. Первым моим желанием было сразу послать ее куда подальше. Но когда я открыл было рот, чтобы отправить цыганку на все четыре стороны света, что-то помешало мне это сделать. Передо мной стояла юная девица ослепительной южной красоты: грива вьющихся черных волос, точеный профиль, хрупкая фигура в пышной цветастой юбке.

– Ну, погадай! – усмехнулся я и протянул ладонь, благо в кармане было достаточно денег, чтобы оплатить эту маленькую прихоть.

Девушка взглянула на меня и отчего-то замолчала. От ее первоначального задора вдруг не осталось и следа.

– Так что же? – через пару минут нарушил я молчание.

– Извини, я ошиблась! – быстро сказала она и собралась уходить.

– Нет уж, теперь не отвертишься! – рассмеялся я и поймал кончик ее длинной юбки. – Давай рассказывай всю правду.

– Твоя судьба скоро изменится, – сказала она, мучительно подбирая слова. – Ты даже не представляешь себе как.

– Всегда что-то меняется! – ответил я и достал из-под своей хламиды бумажку достоинством в десять евро.

– Нет, я не возьму! – вдруг сказала цыганка и, высвободив юбку, быстро сделала шаг в сторону.

– Эй, не уходи! Мы еще и не поговорили толком! – сказал я, пытаясь взять ее за руку. – Присядь. Смотри, как красив этот собор! Я недавно из Парижа. Собор Парижской Богоматери великолепен, но этот впечатляет не меньше…