После – долго и счастливо - Анна Тодд

Рука Ноя лежит поперек моего тела, прижимая к кровати. Во сне он крепче обнимает меня за талию, и при виде Хардина у меня начинает саднить в горле. Его зеленые глаза горят бешенством. Он пересекает комнату и скидывает руку Ноя.

– Какого… – вздрогнув, просыпается Ной.

Когда Хардин делает еще один шаг в мою сторону, я отползаю назад по огромной кровати и ударяюсь спиной о стену. Удар такой сильный, что перехватывает дыхание, но я по-прежнему пытаюсь убежать от него. Меня настигает кашель, и глаза Хардина смягчаются.

Почему он здесь? Он не должен здесь находиться, я этого не хочу. Он столько всего натворил и не может взять и заявиться сюда, чтобы потоптаться на осколках наших отношений.

– Черт, ты в порядке? – Его рука в татуировках тянется ко мне, и я делаю первое, что приходит в мою безумную голову, – кричу.

Глава 24

Хардин

Ее крики наполняют мои уши, мою пустую грудь и легкие, пока наконец не проникают глубоко внутрь, туда, куда никто, кроме нее, не может и никогда не сможет попасть.

– Что ты здесь делаешь? – Ной вскакивает на ноги и встает между мной и маленькой кроватью, как чертов белый рыцарь, защищающий Тессу… от меня?

Она все кричит. Почему она кричит?

– Тесса, пожалуйста… – Не знаю точно, о чем прошу, но ее крики переходят в кашель, кашель – в рыдания, а рыдания – в судорожные всхлипы, которые я просто не в состоянии вынести. Я делаю осторожный шаг в ее сторону, и она наконец замолкает.

Ее обеспокоенные глаза все еще смотрят на меня, выжигая дыру, которую только она сможет заполнить.

– Тесс, ты не против, чтобы он находился здесь? – спрашивает Ной.

Мне с огромным трудом удается сдерживаться и не обращать внимания на его присутствие, а он все не унимается.

– Дайте ей воды! – говорю я ее матери. Та меня словно не слышит.

Глазам не верю, но Тесса поспешно качает головой, показывая, что не хочет меня видеть.

Ее новоиспеченный защитник тут же становится смелее и вскидывает руку.

– Она хочет, чтобы ты ушел.

– Она сама не понимает, чего хочет! Посмотри на нее! – взмахиваю я руками и в тот же миг чувствую, как Кэрол впивается в меня накрашенными ногтями.

У нее не все дома, если она думает, что я уйду. Неужели она еще не поняла, что не в ее власти удержать меня вдали от Тессы? Только мне может прийти в голову что-то подобное – дурацкая идея, которой, видимо, я не в силах следовать.

Ной слегка подается ко мне:

– Она не хочет тебя видеть, тебе лучше уйти.

Мне наплевать, что паренек заметно раздался в плечах и набрал мышечную массу с тех пор, как я видел его в последний раз. Он для меня пустое место. Скоро он поймет, почему никто даже не пытается встать между мной и Тессой. Остальные ведут себя осмотрительно, скоро и он узнает, почему.

– Я никуда не уйду, – поворачиваюсь я к Тессе. Она продолжает кашлять, и, кажется, никому до этого нет дела. – Да дайте же ей кто-нибудь воды, черт возьми! – кричу я, мой голос эхом отражается от стен маленькой комнаты.

Заскулив, Тесса подтягивает колени к груди.

Я знаю, что ей больно и что мне не следует здесь находиться, но еще мне известно, что ни ее мать, ни Ной никогда не смогут оказать ей настоящую поддержку. Я знаю Тессу лучше, чем они оба, вместе взятые, но никогда не видел ее такой. Эти двое не имеют ни малейшего представления, что с ней делать, когда она в таком состоянии.

– Хардин, если ты не уйдешь, я позвоню в полицию, – произносит Кэрол низким угрожающим тоном. – Не знаю, что ты сделал с ней на этот раз, но мне это уже надоело. Тебе здесь не место. Так было и так будет.

Я игнорирую этих двоих, которые суют нос не в свое дело, и сажусь на краешек детской кровати Тессы.

К моему ужасу, она отодвигается от меня, на этот раз перебирая руками, и, достигнув края, падает на пол. В мгновение ока я вскакиваю, чтобы ее поднять, но звуки, которые она издает, когда я до нее дотрагиваюсь, еще более жуткие, чем предыдущие. Я не знаю, как поступить, но после нескольких бесконечных секунд с ее потрескавшихся губ срывается:

– Отпусти меня!

Эти слова без ножа режут меня на кусочки. Она колотит руками по моей груди и царапается, пытаясь избавиться от моих объятий. С гипсом на руке ее довольно трудно успокоить. Я боюсь ее поранить, а это последнее, чего мне хочется.

Но, как бы сильно ни ранило ее желание держаться от меня подальше, я чертовски рад хоть какой-то реакции. Нет ничего хуже безмолвной Тессы, и, вместо того чтобы орать, чем занимается сейчас ее мать, лучше бы поблагодарила меня за то, что я вывел ее скорбящую дочь из шока.

– Пошел прочь! – кричит Тесса, и Ной за моей спиной снова начинает проявлять признаки активности. Рука Тессы ударяет по твердому гипсу, и она всхлипывает: – Ненавижу тебя!

Ее слова прожигают насквозь, но я по-прежнему не отпускаю ее сопротивляющееся тело.

– Ты делаешь только хуже! – прорывается сквозь крики Тессы низкий голос Ноя.

Тесса замолкает… и тут происходит самое ужасное. Она перестает вырываться – ее ужасно тяжело держать одной рукой – и тянется к Ною.

Тесса тянется к Ною за помощью, потому что не хочет меня видеть.

Я немедленно ее отпускаю, и она бросается в его объятия. Одной рукой он обнимает ее за талию, а второй привлекает ее голову к своей груди. Во мне борются ярость и здравый смысл, и я из последних сил пытаюсь сохранять спокойствие, наблюдая, как он касается ее тела. Если я его трону, она будет ненавидеть меня еще сильнее. Если не трону, сойду с ума от этого зрелища.

«Черт, зачем я вообще сюда пришел?»

Нужно было оставаться в стороне, согласно плану. Сейчас, когда я здесь, не могу заставить себя сдвинуться с места и уйти из этой чертовой комнаты. Рыдания Тессы только разжигают потребность быть рядом с ней. Я не могу смириться с поражением, и это бесит.

– Пусть он уйдет, – рыдает она на плече Ноя.

Невыносимая боль от того, что меня отвергли, на несколько секунд лишает способности двигаться. Ной поворачивается ко мне и молча, по-хорошему умоляет выйти. Для меня непереносима сама мысль, что он стал для нее утешением. На меня обрушился один из самых моих больших страхов, но нельзя рассуждать об этом в таком ключе. Нужно подумать о Тессе. О том, что лучше для нее. Неуклюже пятясь, я пытаюсь нащупать дверную ручку. Оказавшись за пределами маленькой спальни, прислоняюсь к двери, чтобы перевести дух. Как же случилось, что за такой короткий промежуток времени мы скатились так низко?

На кухне я наливаю себе стакан воды. Это довольно неудобно, так как у меня теперь только одна рабочая рука: требуется больше времени, чтобы взять кружку, наполнить ее и выключить кран. Все это время раздраженная женщина за моей спиной действует мне на нервы.