Инстинкт убийцы - Роберт Уокер

— Тебе это нравится, правда… правда, мой мальчик?

Понежившись около часа в теплой ванне, он спустил кровь, ополоснул голову под душем, вытерся и отправился в соседнюю комнату, затем вышел в коридор старого дома, доставшегося ему в наследство. Шестнадцать лет он ухаживал за больными родителями, был свидетелем того, как мало-помалу силы оставляли их, и они умирали, что одновременно и огорчало его, и вселяло страх. Добравшись до конца коридора, он вошел в кабинет, который когда-то принадлежал деду, теперь его хозяином был он.

Старик работал практикующим врачом в то время, когда врачи работали вне дома, однако, рядом с его кабинетом располагалась маленькая смотровая комнатка. Дед хотел, чтобы он тоже стал врачом, и он сам поначалу к этому стремился, но этому не суждено было сбыться. Слишком много людей в этом мире ополчились против него — его учителя, начальники, врачи, принимающие решения в медицинских школах, все те, кто создавали для него всевозможные препятствия и, наконец, его родители. Болезни свалились на них внезапно, но задержались на долгие годы, высасывая из семьи деньги и отнимая у него любовь, которую он мог бы испытать к своему робкому отцу и волевой матери.

Поэтому он решил стать учителем, ведь те, кто на что-то способен, делают свое дело, а те, кому нечем похвастаться, предпочитают учить. Но он довольно быстро понял — преподавание само по себе является еще одной наукой, настоящим искусством, а учителя похожи на актеров, и только лучшие актеры, с большой внутренней убежденностью, способны учить. Его мягкий подход, слишком нежная манера поведения человека, сосредоточенного на самом себе, и отсутствие уверенности, наряду с тем фактом, что он никогда в жизни не играл на сцене и ничего не написал, сделали его неудачником и на этом поприще.

В конце концов, три года тому назад он принялся заглядывать в колонку объявлений «Чикаго Трибьюн» и «Сан Таймс» в поисках любой работы, которая имела бы отношение к медицине и помогла бы ему получить какую-нибудь квалификацию. Он проработал в нескольких местах прежде, чем стал торговым представителем одной из Чикагских фирм, специализирующейся на продаже всего, что нужно медицинским учреждениям, начиная от пилюль и кончая самыми современными видами инструментов и оборудования. Единственное, чего фирма не поставляла, так это белье.

Он вошел в кабинет со своей большой Библией, но отложил ее в сторону и, присев за дубовый письменный стол, включил настольную лампу, взял перо, лежащее рядом с чернильницей, обмакнул и подождал, пока с кончика стечет капелька крови.

Он должен написать письмо, которое послужит откровением, опровержением того, что писали газеты о случае в Векоше, штата Висконсин, где побывал, якобы, вампир. Он был далек от того, чтобы явить собой какое-то фантастическое чудовище. Он вполне реален, и его цели не следовало путать с кинематографической ерундой и мрачными романами.

Пользуясь кровью Кэнди, смешанной с антикоагулянтом[23], он вывел первую строчку письма, которое намеревался послать женщине по фамилии Коран, работающей в лаборатории ФБР в Квонтико, штат Вирджиния. Он уже подписал конверт обычной авторучкой с красным стержнем, без труда отыскав адрес в регистрационной книге работников правоохранительных органов, которую взял в библиотеке. Он прочел о жалких сведениях, которыми располагает полиция в отношении так называемого вампира-убийцы из Векоши, этой новостью пестрели заголовки самых разных газет, начиная от «Ю-ЭС-Эй Тудей» и заканчивая «Инквайер». Но ни одна из них не отразила истинную картину происшедшего. Он чувствовал себя в относительной безопасности и не боялся, что его личность раскроют и до его дома доберутся люди, мечтающие добраться до его горла со скальпелем в руках.

Хотя было бы безопаснее напечатать письмо, Учитель писал его своим витиеватым почерком, стремясь выразить на бумаге то, что хотел бы сказать доктору Джессике Коран лично. Она собирается загнать его в угол, передать в руки правосудия, как они это называют. Что ж, посмотрим, думал он, продолжая писать:

«Дорогая доктор Коран, прочтите Левит, и вы меня поймете. Я далеко не вампир и не считаю себя таковым.

Кэнди была прекрасна, и ее кровь тоже была прекрасной, но мне пришлось пополнить мои Запасы еще раз. Как вы видите из этого письма, я использую кровь практически для всего, Может быть, когда-нибудь, мне посчастливится узнать и вашу кровь? Пожалуйста, не позволяйте газетам вновь говорить обо мне с пренебрежением. Не беспокойтесь, моя жажда время от времени утоляется. Поэтому я не стану брать больше, чем мне требуется. Я, в своей сущности, очень сознательный человек и не использую кровь расточительно. Вы должны были уже в этом убедиться, ведь так? Поэтому постарайтесь не беспокоиться.

Может быть, когда-нибудь, мы встретимся, и вы поделитесь со мной своей кровью? Мне кажется, женщины обладают более сильным характером, чем мужчины, вы согласны со мной? В любом случае, вам не стоит надеяться, что вы поймаете меня раньше, чем я доберусь до вас.

Эти идиоты не располагают ни единой уликой, которая связала бы его с этими преступлениями. Они не знают даже, что он впервые встретился с Кэнди Коуплэнд в кафе-закусочной, расположенной в больнице, девушка пила молочный коктейль. Он бывал в этой больнице несколько раз и видел, как девушка то натирает полы, то выносит подкладные судна. Потом ей предложили более ответственную работу, но она с ней не справилась. Поэтому ее дни в больнице были сочтены, и она говорила о том, что придется снова вернуться на улицу, к сутенеру, который до этого содержал ее. Ей было жаль себя, и он усмотрел в этом прекрасный шанс, которым просто не мог не воспользоваться.

Он предложил девушке немного отвлечься от невзгод, намекнув на один из наркотиков, которым торговала его компания. Ей хотелось хоть на какое-то время забыть о своей несладкой жизни, о своей боли, и, в конечном счете, она избавилась от нее навсегда.

Девушке нравилась ее форма работницы закусочной. Ей правилось, когда ее называли «Кэнди», конфетка, совсем позабыв о настоящем имени девушки — Энни.

Теперь, когда он закончил свое письмо, Снаффи, который последовал вслед за ним в кабинет и тихонько сидел у ног хозяина, пока тот писал, вдруг принялся настойчиво тереться о его ногу. Потом неожиданно кот вспрыгнул на стол и потянулся к чернильнице и перьевой ручке, источавшим запах крови.

Окунув палец в чернильницу, он протянул его коту.

— Ну же, смелее, киска.

ГЛАВА 15

Команда Отто тщательно изучала отчеты о вскрытиях, схемы и снимки трех мест преступления. Особое внимание они обратили на то, как преступник обошелся с трупом. Убийца, который уничтожает тело своей жертвы — это одно, убийца, прячущий труп — это другое, а вот человек, выставляющий напоказ тела убитых им девушек, как своеобразный трофей, в корне отличается от первых двух.

Борнс сказал:

— Преступник не испытывает абсолютно никаких угрызений совести относительно своих жертв.

— Но он, все же, испытывает какие-то чувства, — запротестовала О’Рурк. — Он видит в них средства для достижения своей цели и в этом смысле заботится о них.

— Но недостаточно для того, чтобы снять их с веревок и хотя бы положить на пол, — возразил Шульц.

— Все, что его интересует, это кровь. А тело человека представляет для него лишь оболочку, сосуд, из которого он черпает то, что обладатели с готовностью ему отдают.

— Нет, — в разговор вступила Джессика. — Они вовсе не хотели умирать.

— Они умирают не по собственной воле, нет. Но убийца считает, что они получают то, чего хотят. Они хотят разделить его грандиозный замысел, иметь власть над всеми.

— Это преувеличение, — заметил Борнс.

— Но из того, что нам известно о жертвах, наука утверждает, что жертва сама невольно «нажимает на кнопку». Это как-то отражается в ее внешности, одежде или манере поведения, — сказал Шульц. — В любом случае, я полностью согласен с Терезой, этого человека вовсе не тяготит то, что он делает, напротив, доставляет ему удовлетворение. А это может означать только одно — скоро он снова даст о себе знать.

— Я поставил в известность каждое полицейское управление, — сказал Отто.

Борнс закончил университет в Мичигане и имел степень магистра психологии, а О’Рурк пришлось иметь дело с психологической стороной четырехсот пятидесяти убийств.

— Если бы он снял тело, — сказала она, — и положил его на пол, то проявил бы этим хоть какую-то человечность. Но он этого не сделал. Ни в одном из случаев. А теперь, когда доктор Коран доказала нам, что это работа одного и того же человека, мы должны перейти к третьей версии.

Отто объяснил Джессике — его команда разработала три версии, из которых нужно выбрать одну.