Ричард I Львиное Сердце - Ульрика Кесслер

Наделенный всей полнотой власти, на которую мог рассчитывать король Англии в то время, обладавший большим личным авторитетом и заранее увенчанный лаврами бесстрашного крестоносца, Ричард теперь мог взяться за решение двух важнейших задач. Обе они тесно переплетались: с одной стороны, успех крестового похода зависел от того, удастся ли ему заложить прочные основы своей власти и обеспечить надежные источники финансирования этого мероприятия, с другой стороны, нельзя было придумать ничего лучшего в качестве гарантии своего будущего положения, чем вернуться домой победителем. И хотя риск гибели был высок, Ричард нисколько не сомневался в своей победе в заморском походе. Нельзя же, в конце концов, применять к нему критерии более поздних эпох и упрекать короля-крестоносца в том, что, оставшись дома, он мог бы добиться большего, чем вдали от него. Вопрос, скорее, следует поставить так: могли ли король и его страна позволить себе крестовый поход в тот непростой в политическом отношении момент? И туг следует сказать, что анжуйское государство при Ричарде было способно на это. И единственное, что осталось незавершенным и что пришлось отложить из-за крестового похода, так это завоевание Тулузы. Но это едва ли подняло бы шансы государства на выживание после смерти Ричарда, как, впрочем, и «реформы в Англии» — единственный критерий оценки прежних английских историков. Понятно также и то, почему он с самого начала не сделал приоритетом своей государственной программы защиту нормандского Вексена.

В 1189–1190 годах государственная деятельность Ричарда заключалась в неустанном поиске все новых источников финансирования крестового похода и систематическом решении всех возникающих конфликтов, а также в создании такого политического порядка, который бы отвечал сложным требованиям ближайшего будущего. Что касается финансирования, то Ричарду вскоре стало ясно, что ему не обойтись «саладиновской» десятиной — всеобщей податью, введенной его отцом в 1188 году. Он добился у папы привилегии получать отступные с тех, кто, сгоряча дав обет участия в крестовом походе, хотел взять его назад. Он был заинтересован в том, чтобы, как сообщает Девиз, взять в поход лишь боеспособных мужей, с прочих Ричарду достаточно было получить деньги. Все это осуществлялось в настолько широком масштабе — похоже, никто до этого не придавал столь серьезного значения финансовому аспекту подготовки крестового похода, — что, как утверждают источники, избранная королем фискальная политика позволила в кратчайшие сроки собрать огромные суммы. При этом, в отличие от последующего сбора выкупов, вовсе не приходилось прибегать к насилию. Кроме того, существовали еще и обязательные общинные поборы на приобретение лошадей, экипировки, а также строительство кораблей, причем крупномасштабные военные приготовления были экономически выгодны городам, и крупные денежные суммы вносились добровольно. Столь эффективный и быстрый способ привлечения денежных средств, затрагивавший широчайшие слои населения, был далеко не нов: он основывался на распродаже титулов, должностей, имений, проще говоря всего, что мог предложить король, включая и его милость. Новым был внушительный размах подобных сделок и то, что они рассматривались как богоугодное дело, благодаря чему удалось использовать — и это имело немаловажное значение — мощную покупательную способность духовенства в пропагандируемых им самим целях. Чего при этом действительно не было, так это продажи должностей в буквальном смысле этого слова, то есть чисто товарно-денежных отношений без примеси политики, поскольку Ричард меньше всего хотел передавать власть в руки тех, кто мог предложить лишь самую высокую цену. Такие люди, как Лоншан, Уолтер Руанский или Хьюберт Уолтер получили высшие должности не благодаря своему кошельку — Лоншану доверили королевскую печать за 3000 фунтов, хотя другой претендент давал за нее на 1000 фунтов больше, — принцип был совсем иной: король сам отбирал тех, кому мог доверять, а уж потом брал с них плату. И те охотно платили за предоставляемые им полномочия суммы, которые вполне могли себе позволить.

Когда же случалось обратное, то есть, предложение опережало королевский выбор и высокой должности добивались исключительно из честолюбивых побуждений, правила игры, разумеется, менялись. Ярким примером в этом отношении может служить королевский родственник епископ Гуго дю Пуисэ Данхемский, церковный иерарх, любивший пожить на широкую ногу и принимавший участие в возведении кафедрального собора. Отказавшись от участия в крестовом походе, он купил себе графство Нортумберленд, дополнив таким образом духовную власть, которой пользовался в том регионе, еще и светской, — ситуация, которую Ричард мог только приветствовать на шотландской границе, так как епископ с уже почти сорокалетним стажем был крупной политической фигурой. Говорят, вспоминая этот случай, король шутя сравнивал себя с искусным художником, который одним мановением руки превратил старого епископа в молодого графа. Гуго дю Пуисэ приобрел еще немало имений у короны, но его устремления были направлены к вершине политической власти — он хотел стать верховным судьей и в конце концов стал им. Но эту должность епископ занимал недолго. Вскоре окрепший политически Лоншан вытеснил его с поста верховного судьи. И так как тот неожиданно быстро смирился с этим, нетрудно было догадаться, что сам король не желал больше соблюдать достигнутую договоренность. Более того, Лоншан конфисковал еще и его недавно приобретенные имения, и хотя Ричард отчасти заступился за него, Гуго дю Пуисэ в итоге остался ни с чем, и его ненасытная жажда власти и приобретательства были использованы лишь в рамках широкомасштабной кампании по опустошению карманов нации. Как ни странно, но его отношения с Ричардом от этого совершенно не пострадали — они и в дальнейшем оставались такими же теплыми. По записям в Pipe Rolls видно, что епископ Данхемский на Михайлов день 1190 года, то есть спустя год после своих покупок, был должен казначейству 2000 марок, из чего можно заключить, что причиной многих конфискаций последних приобретений, сделанных там, где только представлялся случай, могла быть просрочка платежа, и Лоншан действовал, вероятно, строго по указанию короля, которого, естественно, не удовлетворяли неисполненные платежные обязательства. Ему нужны были реальные деньги, наличными, немедленно и как можно больше. И это могло бы отпугнуть немало потенциальных покупателей. Многим казалось, что бледный, тучный, со множеством мыслимых и немыслимых болячек, измотанный бесконечными походами король, каким его изображает Ньюбург, распродавая все налево и направо, и сам уже не верил в свое возвращение. Многие усматривали в складывавшейся ситуации исключительную возможность повыше вскарабкаться и побольше нахватать, и их расчет нельзя назвать неверным, поскольку покупную цену, казалось, сполна уже и не требовалось платить. Однако король, как обнаруживает Ньюбург, оказался хитрее и воспользовался спекуляциями спекулянтов себе на пользу.