Путешествие Чиптомаки - Игорь Пронин

- Нет у меня ничего! - Ларимма пыталась выкрутиться.

- Нет? Вот у меня нет правого глаза, а у тебя теперь нет левого! - Крушус ударил ножом, но женщина успела рвануться и лезвие вспороло щеку до виска. - Попробуем еще раз?

Этого Викшу выдержать не мог. Он шагнул было к приятелю, но краем глаза заметил выступающий из листьев круглый камень. Пользуясь тем, что Крушус увлекся, он схватил его и успел вернуться как раз вовремя: одноглазый повалил женщину на тропу и придавил коленом.

- У меня нет ожерелья! - визжала Ларимма. - Но я знаю, знаю кто...

- Потом скажешь, одноглазая, - прервал ее Крушус, сторонник радикальных методов.

Он тщательно прицелился, но ударить не успел: Викшу с силой опустил ему на голову булыжник. Крушус упал, но тут же попытался подняться. Толстяк ударил еще раз, стараясь вложить в движение весь свой вес, и почти сам напоролся на выставленный нож. В ужасе глядя на кровавое пятно, расползающееся по одежде, Викшу закричал, а потом бросился на одноглазого и стал без перерыва бить его камнем, превращая лицо в кровавую кашу. Тот уже не сопротивлялся.

Ларимма не видела этого. Как только Крушус убрал колено с ее груди, женщина перевернулась на живот и отползла подальше, а потом вскочила, и не оглядываясь бросилась бежать.

Ветви деревьев били ее по щекам, по груди, по разрезанной щеке, а сзади кричал и кричал Викшу. Только бы не споткнуться! И не успела Ларимма подумать об этом, как все-таки споткнулась о корягу и полетела кувырком в маленький овражек, под дну которого протекал ручей. Вода, в которую она с размаху грянулась, слегка охладила ее разум. Щеку защипало, но боль ушла.

Ларимма села в воде и попыталась рассмотреть свое отражение. Собственный вид ей совсем не понравился, что раньше случалось с ней не часто. Женщина осторожно смыла кровь, кривясь, попыталась свести вместе края раны. Кровь выступила снова, пришлось ограничиться умыванием. В овражке Викшу совсем не было слышно и Ларимма решила не подниматься наверх. Она пошла по течению ручья.

Что теперь делать, она не знала. Викшу, наверное, тоже умрет, а это единственный человек, на которого она хоть немного могла рассчитывать в Шерешене. Салакуни исчез, и отыскать его в джунглях она не могла. Пропал даже старый дуралей лэпхо, и что же теперь ей делать в лесу, полном спиров? Спиров, и их убийц...

Болото, вдруг подумала Ларимма. Салакуни, пока жив, будет стремиться заполучить ожерелье и идти туда, Черная Луна заставит его. Неизвестно, чем все это кончится, но больше ей в этом мире прислониться не к кому. Вот только почему Крушус решил, что ожерелье у нее?

Наверху раздалось предупреждающее шипение. Ларимма подняла голову и увидела большую анту, спускающуюся к воде. Змея, как видно, недавно перекусила и не была заинтересована в пище, но женщине эта встреча все равно не понравилась. Она быстро выбралась на противоположный край оврага, кое-как соориентировалась и заспешила в сторону болота, не чуя под собой усталых ног.

Чиптомака в это время был довольно далеко от нее. Он-то не стремился к болоту, а просто бежал куда глаза глядят. Верховный жрец не оставил его в покое, он преследует несчастного старика! Что бы там ни было, а умирать от его руки лэпхо не хотел. Разве попадешь в холодный ад Джу-Шума, если тебя убьет такой страшный, белый человек? Да и бродячих певцов он не любит, отнял совсем молодой гуоль.

Так бы и бежал старик остаток дня и всю ночь, но силы его были не беспредельны. Все последнее время он провел на ногах, в быстрых, утомительных переходах под жарким солнцем. Когда ноги совсем отказались повиноваться, Чиптомака упал на землю и снял с себя ожерелье.

- Если он найдет меня, и-эмма, - задыхаясь, проговорил он, - то ожерелье вернуть не сможет. А я... А я... Спаси меня, Джу-Шум!

Чиптомака подполз к старому, раскидистому синтану и среди его корней нашел норку какого-то грызуна. Он запихнул как можно глубже проклятое ожерелье и откатился подальше, только после этого позволив себе закрыть глаза. Теперь Кипауси не сможет убить его сразу. А если Салакуни все-таки придет в себя Черная Луна погонит его дальше, то помощь успеет.

Он едва успел отдышаться, когда услышал позади себя легкие шаги. Лэпхо поднял голову, и увидел, как мимо него пробежал Салакуни и тут же засунул руку за корень, в нору. Чиптомака, готовившийся встретиться со страшным белым жрецом, облегченно застонал. Потом с ужасом огляделся, но Кипауси нигде не было видно.

- Проклятье! - взревел Салакуни, вытащил руку из норы и принялся ножом разрыхлять землю. - Кто засунул ожерелье сюда?

- Я, - робко признался старик. - А с тобой никто не пришел?

- Зачем ты это сделал? Его утащил бурундук, я чувствую запах!

Чиптомака потянул носом, но запах чувствовал только свой - помет, в котором он перемазался, еще не успел даже засохнуть. Лэпхо поднялся, еще раз огляделся. Вроде бы никого нет, но теперь, когда он снял ожерелье, чувства больше не были такими острыми.

- Ты никого там не видел, Салакуни?

- Мне привиделся белый демон! - рявкнул воин. - Не стой, отгребай землю! Надо спешить, или он заберется на дерево и тогда придется его срубить!

- И-эмма, не принимай так близко к сердцу... - старик понял, какую глупость сказал, и торопливо принялся помогать. - Бурундук, сын вонючего терка, и-эмма, отдай нам не свое!

- И помолчи! Где Ларимма? Я беспокоюсь о ней.

- Женщины глупы, - пожал плечами лэпхо. - Мало ли что пришло ей в голову? Хотя думаю, по своей воле она бы от тебя не оторвалась, и-эмма!

- Это плохо. Бурундук залез между корней... Вот что, старик, иди-ка пока поищи ее. Все равно мне придется здесь долго возиться.

Глава двенадцатая

Гуоль и шанты

Кипауси, проследив за Салакуни, и убедившись, что тот по крайней мере знает, где искать амулет, отступил в джунгли. Его тело, над которым еще в утробе матери потрудились черные маги Нечистого, не знало ни усталости, ни голода. Верховный жрец принимал пищу шесть дней назад - вполне достаточно, чтобы в течении еще двух-трех недель ни о чем не беспокоиться.

Не желая попадаться на глаза воину, Кипауси присел на землю. Что-то мешало ему. Гуоль! Занятный инструмент, звук из которого исходил после того, как тронешь пальцем одну из четырех струн. Тогда он поет необычайно красивым голоском, постепенно все тише, и все-таки слушать можно очень долго. Интересно, почему люди озерной страны не догадались сделать такую вещь? Тамтамы помогают им петь и плясать, но не поют сами.

Кипауси рассеянно провел пальцем по струнам. Жаль, что прежде у него не было гуоля, тогда долгие годы, прожитые почти в полном одиночестве, не казались бы так томительны. Немногочисленные молодые братья, как они когда-то сами себя называли, получали немного удовольствия от общения друг с другом, еще меньше - с окружающими их чернокожими, "червями".