Хоббит, который слишком много путешествовал - Вадим Проскурин

– А это заклинание можно как-то почувствовать? – спросила она.

– Никак. Раз и все, был разумный и нету разумного.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

НАШЕСТВИЕ КЛОНОВ

1

– Скажи мне, почтенный Уриэль, – в голосе Олорина отчетливо слышался ядовитый сарказм, – насколько дети хоббитов растут быстрее человеческих детей?

– Нинасколько. Некоторые периоды развития у маленьких хоббитов протекают быстрее, некоторые медленнее, но в целом скорость роста и взросления у людей и хоббитов одинаковая.

– А в каком возрасте маленький хоббит обычно начинаит обычно начинаа»?

– Да хватит тебе, Олорин! – взорвался Уриэль. – Ну не рассчитал я, не рассчитал. Да, сейчас конец лета, а не начало, ну и что с того? Ты-то вообще отказался делать резервные копии!

– Ненавижу зомбей, – сказал Олорин, но уже не так уверенно и без прежнего сарказма.

– Самого себя не возненавидь! – воскликнул Уриэль и расхохотался нервным и злым смехом.

Мы сидели на кухне и пили пиво. Долгаст ползал под ногами, непрерывно лопоча и агукая что-то неразборчивое, время от времени он поднимался на ноги и пытался ходить, и чаще всего успевал сделать несколько шагов прежде, чем упасть.

– Хватит ругаться, – сказал Олорин и его глаза блеснули из-под седых бровей, – пора подводить итоги. А итоги неутешительные. Мы отправились в пещеру Орлангура и сгинули.

– Может, и не сгинули, – запротестовал Уриэль, но Олорин немедленно перебил его:

– Может, и не сгинули, но от этого не легче. Мы собирались вернуться к началу лета, сейчас лето уже на исходе, резервные копии активизировались позже намеченного срока, а от нас-предыдущих все еще ни слуху, ни духу. Не знаю, куда они… то есть, мы… ну понятно, кто, сгинули и сгинули ли вообще, но здесь их нет. Что будем делать?

Воцарилось молчание. Олорин вопросительно взглянул на меня. Все правильно, на советах младшие всегда говорят первыми.

– Ну я точно не знаю… – замялся я, – наверное… наверное, надо сходить туда еще раз и посмотреть, что с нами случилось, – и я сразу понял, какую глупость сморозил.

Уриэль не преминул указать мне на эту глупость.

– Ага, – сказал он, – а потом зимой оживут еще три резервные копии и они тоже пойдут неизвестно куда…

– Так ты что предлагаешь, – оборвал его Олорин, – никуда не ходить, ничего не узнавать?

– Нет, конечно. Если они сгинули, им уже ничем не поможешь. А если нет… я бы не хотел оставить свою копию в лапах какого-нибудь дракона или людоеда. Но мы должны извлечь уроки из прошлого похода.

– Замечательно! – голос Олорина, обычно тихий и мягкий, на этот раз возвысился. – Наконец-то за этим столом сказали что-то дельное. Извлечь уроки. Какие уроки?

– Во-первых, – сказал Уриэль, – нельзя очертя голову бросаться в неизвестность. Мы должны знать, где закончился предыдущий поход. И если нас снова постигнет неудача, мы должны знать, где это произошло. Думаю, мы должны создавать резервные копии не один раз, а регулярно и с меньшими сроками активизации.

– А потом твои заклинания начнут давать сбои и наши копии возродятся или слишком рано или слишком поздно или не возродятся вообще, – возразил Олорин. – Нет, это не годится. Без создания зомбей нам не обойтись, это ты верно отметил, но использовать их мы будем по-другому. После каждого препятствия мы будем создавать зомбей, но оживлять их будем сразу же.

– Зачем?

– Затем, чтобы отправить домой. После того, как мы отправим первых гонцов, здесь всегда будут находиться другие мы, которые всегда будут знать, докуда дошли мы основные. Когда придут новые гонцы, произойдет слияние. А если гонцов долго не будет, другие мы сможем продолжить путь с того места, где остановились эти мы, притом продолжить путь более осторожно, зная о предстоящей опасности. Возражения есть?

Возражений не нашлось.

– Далее, – продолжал Олорин, – заклинаниями создания резервной копии и восстановления с нее должен обладать каждый из нас. Может случиться так, что двое из нас погибнут и тогда третий сможет их восстановить и нам не придется начинать путь сначала.

– Разве ты не владеешь этими заклинаниями? – удивился Уриэль.

– Я знаю все, что нужно, чтобы ими овладеть, но это займет неоправданно много времени. Насколько я понимаю, у тебя, Уриэль, есть готовое отлаженное заклинание… ну или почти отлаженное, не забудь, кстати, проверить блок автоматического восстановления, ты явно что-то напутал с отсчетом времени. Так вот, Уриэль, ты поделишься с нами этим заклинанием?

– Конечно, – сказал Уриэль и вытащил из воздуха две пачки пергамента листов по десять каждая.

Я удивился – никогда не видел такого длинного заклинания.

– Изучайте, – сказал Уриэль и выдал одну пачку Олорину, а другую мне.

Я немедленно впился глазами в ровные строчки рун, но вскоре разочарованно вздохнул и отложил листы в сторону. Нечего и думать быстро разобраться в этом заклинании, оно наполовину написано на языке первооснов, да и вообще… уж очень оно длинное. Никогда не видел такого длинного и сложного заклинания.

2

Я сотворил своего первого зомби в пещере Орлангура. Мы посмотрели друг на друга и ничего не сказали, только одновременно состроили глупую удивленно-раздраженную гримасу. Почему-то, когда смотришь на свою точную копию, начинаешь испытывать глупую ревность, хотя и понимаешь, что не пройдет и нескольких месяцев, как это тело и эта душа сольются с твоими телом и душой, и память будет объединена, и копия сольется с оригиналом и так будет до конца дней. Но все равно, подумаешь, что вот этот вот Хэмфаст уже сегодня вечером заберется в постель к Нехаллении… прямо-таки дрожь пробирает. Понимаешь, что это глупо, а ничего сделать не можешь.

В общем, мы с копией перекинулись парой фраз, после чего он отправился в обратный путь в компании второго Уриэля и второго Олорина. Олорины нервничали примерно так же, как и мы, Хэмфасты, а Уриэли, кажется, не испытывали ни малейшего неудобства оттого, что их двое. И когда они оба начинали одновременно говорить одно и то же, они не замолкали в смущении, как мы или Олорины, а начинали хохотать, так же синхронно, как и говорили.

Об этом стоит сказать подробнее. Очень странная вещь происходит, когда оригинал разговаривает с только что сотворенной копией. Сразу после раздвоения души оригинала и копии совершенно идентичны, потом, по мере накопления своего собственного опыта, они начинают мыслить и чувствовать немного по-разному, но в первые минуты никак не удается избавиться от ощущения, что смотришься в зеркало, настолько точно копия повторяет действия оригинала. Кажется, я начинаю понимать, почему Олорин так не любит сотворение резервных копий.