Ликвидатор - Кристин Алишева

Совсем расклеиваюсь.

Вытащив из внутреннего кармана очки, я скрыла глаза за в миг потемневшими стеклами. Хорошая штука.

Будь проклята эта война!

Шаг за шагом приближался главный вход в третье отделение. Пусто.

Никто не стоит на крыльце.

Никто не перешучивается.

Никто не курит…

Двери гостеприимно распахнулись, обдав теплом и заставив снежинки застыть капельками воды.

— Пропуск! — на входе моментально возник гаргул, наш охранник на проходной. Если по-честному, то только для вида. Просто так сюда все равно не войдешь. Охрана для тех, кто не имеет отношения к оперативной работе и кадетам. Гаргул — хороший охранник. Их здесь, на проходной, всего четверо. Они действительно каменеют на половину суток, но Босс где-то откопал существ с несовпадающим циклом окаменения. Так они и прижились. Чередуют смены и довольны по уши. Еще бы. Третье отделение — это вам не первое!

— Нету.

Охранник прищурился, сканируя меня, и почтительно отступил в сторону.

— Химера. Здравствуй. Давно не виделись.

— Здравствуй, Трэнт. Да, давно.

— А чё не через гараж? — самый разбитной из этих каменных, Игрэ, с ирокезом на голове, высунулся из-за стойки. Как он там помещался — неизвестно.

— Твою бдительность проверяю, — огрызнулась я, проходя сквозь «рамку». Трэнт помалкивал. Он вообще не очень разговорчивый на дежурстве.

— И как?

— Тухнешь, каменюка! Больше тренироваться надо.

— Не учи отброса, — вякнул он в ответ, и благоразумно заткнулся.

Везде умники. Пройду я в гараж! Как же! Без активированного удостоверения я не могу туда проехать. Об этом знают немногие. Считается, что для оперативников сделаны исключения. Однако, это не так. Для нас некоторые меры безопасности превышены на пару порядков. Так, на всякий случай. Если даже кто-то сумеет взять кого-то из нас под контроль, то не сможет проникнуть на территорию Агентства. К понятию «враг» здесь можно отнести почти любого противника. Были уже прецеденты. Еле отплевались…

Холл был полутемным. Где-то дальше в темноте стен прошмыгнула парочка демонов-уборщиков. На лифте не поеду… К черту! Только лестница. И уже у входа на лестницу столкнулась с двумя оперативниками, копиями друг друга.

— Вы, красавица, к… — один из них осекся, признав меня. — Анастасия Алексеевна?!

— Ну? — я остановилась, рассматривая их. Вспоминая. На стеклах быстро мелькнула информация об этих двоих. Да и без компьютера я их вспомнила. Та-Алис и Шэ-Вэй. Братья-близнецы. Оперативники, не лучшие, но и не худшие. Выше семерки им не подняться, а на данный момент у них на двоих тринадцать колец.

— Ты… Ты вернулась? — Та-Алис был удивлен. Что интересно, обращаются по имени-отчеству, но на «ты». Особенность их мира. И принимать правила игры наших миров они не собираются.

— Да. Что-то не так? — глянув на него поверх очков, я усмехнулась.

Однако отозвался Шэ-Вэй:

— Ходили слухи, что ты в отставке. Мы, конечно, не очень-то им поверили, но тебя больше года не было. Сложное задание?

— Скорей, долгое и муторное, — так, а теперь быстро и логично сложить мозаику — про суицид знало минимум человек. Остальным впарили дезу о спецзадании и все. И только один человек периодически распускает слухи то о моей гибели, то о моей отставке! Причем с такой периодичностью, что аж зависть берет — как она не устает, эта глава аналитического отдела нашего отделения!

— Элен Геннадьевна, — это имя я процедила сквозь зубы. Выдохнула, успокаиваясь: — Когда-нибудь, я эту… старую стерву придушу собственными руками!

Мужчины заулыбались:

— Если позволите, мы постоим на шухере, — оба поклонились, и дальше продолжали говорить хором. — Мы рады тебя видеть. С возвращением.

— Спасибо. До встречи, — я все же прошла мимо них. Больно…

— До встречи, — прозвучало вслед и все стихло.

Только аналитиков мне сейчас не хватало. Да, Грымзятина — как мы прозвали Элен — гениальный аналитик, но как человек — оторвать и выбросить. Ко мне она пылала просто-таки зверской нелюбовью. И этому есть веские причины…

Пустынная лестница — и хорошо, что никто больше не попался, — закончилась достаточно быстро и я поняла, что, наверное, погорячилась, сразу сунувшись сюда. Тяжело. Коридор выглядел «нахохлившимся». Пусто. Помещение чувствует наш настрой. Хочется сбежать и не показываться еще неизвестно сколько…

Будут задания.

Будут приключения.

Будут все «радости жизни оперативника», включая выговоры, больницы и аресты полицией, но еще больше не будет…

Не будет телефонных звонков.

Не будет больше отпуска вместе с Ним.

Не будет букета лилий раз в неделю… Этого всего не будет!

Сколько будет и сколько не будет.

«За» и «Против».

Отступать не буду. Раз дошла сюда, то не сбегу! К Антуану не пойду, пусть Кириллош сообщает, что я вернулась. Пустой коридор привел меня к кабинету БигБосса. Странно, дверь в приемную Иншеана была открыта. Секретаря не было. Да и вообще вокруг подозрительно тихо. Что вообще случилось?

Именно этот вопрос прозвучал первым, едва я вошла в кабинет БигБосса, и все-таки сделав стекла очков чуть посветлее. Он все-таки БигБосс.

— Что вообще случилось?

— В смысле? — Иншеан едва книгу не уронил.

Я махнула рукой на дверь.

— В офисе почти никого.

— Вот ты о чем, — он поставил книгу на место и прошел за стол. — Так ведь Новый Год скоро. Вот и бегают, готовятся.

Иншеан редко удивляется, а сейчас — ощущение, что он меня ждал.

— Отстала я.

— Не то слово. Ничего, наверстаешь, — покопавшись в ящике, БигБосс выложил на стол мое удостоверение оперативника вместе с жетоном и улыбнулся. — С возвращением!

— Спасибо, — я повесила жетон на шею поверх водолазки, корочку сунула в задний карман джинс. Мне нравится, что не приходится объяснять «что и зачем». Отвратительное настроение Иншеан сам улавливает. И не задает глупых вопросов.

— Не за что, Стася, — начальник обошел стол и встал рядом, пристально изучая меня. — Все хорошо? Мне жаль…

Пожатие плеч вышло каким-то печальным: — Ничего не поделаешь. Я не понимаю многого, но пойму. Когда-нибудь.

— Поймешь. Давно вернулась?

— Час назад. Комиссию надо проходить?

Кириллош помрачнел.

— Не сейчас. С таким психическим состоянием тебя признают негодной к оперативной службе.

Жесткие, но правдивые слова. Правдивые, но от этого не менее болезненные.

— Тогда что?

— Ты осознаешь, что я не могу отпустить тебя одну?

— Что из этого следует — бумажная работа?