Главное чудо света - Маргарет Уэй

— Позвони в полицию, Лаура, если можешь.

Воспользовавшись тем, что Эван отвернулся, Колин нанес несколько точных ударов противнику.

До сих пор он еще никогда по-настоящему не дрался на кулаках с другим мужчиной. Чертовски неприятно, надо сказать.

Сознание Лауры было заторможено, но когда она увидела кровь, то, даже не разобрав, чья она, схватила первое, что попалось под руку, и стукнула Колина по голове.

— Думаю, это поможет ему лучше всего, — удовлетворенно прокомментировала она и сползла на пол, поскольку ноги отказались держать ее.

Колин впервые не возразил ей, неподвижно распластавшись на полу. Эван вытащил орудие из рук Лауры, выждал несколько минут и набрал номер констебля Пата Баррета, попросив его срочно приехать. Затем позвонил Харриет.

— Это Харриет заставила меня вернуться, — объяснил он Лауре…

Пока констебль надевал на него наручники, Колин стоял неподвижно, как каменное изваяние, и лишь в его глазах была жизнь — они пылали ненавистью. Затем его прорвало.

— Я известный и уважаемый хирург, — охрипшим голосом заявил он высокомерно. — Я занимаю высокое общественное положение. Это произвол!

Такого человека, как я, нельзя заковывать в наручники! Офицер, вы совершаете большую ошибку.

Это Келлерман напал на меня и нанес телесные повреждения.

— А я нанесу повреждения твоей репутации, пообещала Лаура нежным голоском.

— Ты не посмеешь, — прошипел Колин сквозь стиснутые зубы.

— Она посмеет, — заверил Эван. — Уведи его, Пат.

И спасибо, что быстро приехал.

— Не за что. Это моя работа.

— Ты еще обо мне услышишь, — пригрозил Колин, похоже не осознавая до конца, в каком положении оказался.

— На вашем месте я бы воздержался от угроз, сэр, — предупредил констебль Баррет официальным тоном. — Ваше положение и без того серьезно, не стоит усугублять его. Эван, Лаура, когда придете в себя, зайдите в участок, чтобы написать заявление.

— Обязательно, Пат. Спасибо.

— Боже мой, у меня чуть не случился сердечный приступ. — Харриет сделала большой глоток чая, щедро сдобренного сахаром. — Значит, это и был пресловутый муж. — Она поцокала языком. — Думаю, сам Господь Бог предупредил меня. Сначала я заметила его возле твоего дома, затем видела на концерте, и что-то будто щелкнуло у меня в голове.

Я ощутила тревогу. А утром я увидела, как он направляется в город, и какое-то предчувствие заставило меня позвонить Эвану. Как вы думаете, теперь вы навсегда избавились от него?

— Наверняка, — уверенно ответил Эван. — Он не кто иной, как психически неуравновешенный насильник. Но теперь все позади, а Лаура — моя навсегда. — Он крепче прижал Лауру к своему боку, глядя на нее с гордостью и любовью. — Ты очень храбрая женщина, любимая. Ты знала об этом?

— Только рядом с тобой. — Лаура с улыбкой смотрела на него глазами, полными ответной любви.

— Надо же, он настаивал на том, что является джентльменом… Думаю, с его карьерой покончено, но ему некого винить, кроме себя. Пат был прав, когда сказал, что у доктора Моркомба бо-о-ольшие проблемы.

— Мне даже жалко его, — грустно заметила Лаура.

— Он не заслуживает твоей жалости.

— Да, конечно. — Лаура обняла Эвана за талию. — Мой герой!

— «Муж» будет звучать в миллион раз лучше, — ответил Эван, целуя ее в висок.

— Да будет так! — восторженно воскликнула Харриет. — Я берусь организовать свадебное торжество.

— А почему нет? — в унисон ответили Лаура и Эван.

ЭПИЛОГ

Четырнадцать месяцев спустя

Венеция была великолепна. Уже целый месяц они наслаждались ее красотами, упиваясь видами, звуками, запахами. Они катались на гондолах, гуляли, взявшись за руки, кормили голубей на площади Св. Марка, восхищенно взирали на бесценные картины Тициана, Тинторетто, Веронезе, обедали в маленьких уютных ресторанчиках, а ночью, утомленные любовью, засыпали в объятиях друг друга.

В последний вечер своего пребывания в Венеции они гуляли, взявшись за руки, по площади Св.

Марка.

— Венеция оправдала все мои ожидания, — мечтательно заметила Лаура.

— Она как Париж, который никогда не разочаровывает, — ответил Эван.

— Это как сон. Мы вдвоем, ты и я… Я говорила тебе, как я счастлива, муж мой?

— У тебя есть целая жизнь, чтобы повторять это снова и снова. — Он обнял ее за плечи и привлек к себе. — Моя жена, моя любимая. — В порыве охвативших его чувств он наклонил голову и страстно поцеловал ее прямо посреди заполненной туристами площади.

К реальности их вернули аплодисменты проходивших мимо людей. Да, поистине Венеция — город влюбленных.

— Завтра мы возвращаемся домой.

— Домой… Какое чудесное слово! — Лаура округлила губы, будто пробуя его на вкус. — Мне жаль уезжать отсюда, но я соскучилась по той жизни. По просторам Аутбэка, по нашим друзьям. Как ты думаешь, мы останемся в Кумера-Кроссинг? Может быть, ты станешь писателем? Твоя книга просто потрясающа. У тебя хорошо получается писать.

— Я подумываю об этом, — признался Эван. Но помимо писательства, у него были и другие идеи.

— А я буду сочинять музыку. Я так счастлива, что музыка будто сама льется из моего сердца прямо на бумагу.

— Не сомневаюсь, что ты станешь прекрасным композитором. Я понял это еще тогда, когда услышал ту маленькую вещь, которую ты посвятила памяти отца. Мама думает так же. Я рад, что вы поладили. Впрочем, я никогда не сомневался в этом.

Улыбка Лауры была полна тепла и симпатии.

— Твоя мама — потрясающая женщина во всех отношениях. Я никогда не забуду, как счастлива она была на нашей свадьбе. Как играла специально для нас. А как были счастливы моя мама и Крейг!

День нашей свадьбы был самым прекрасным днем в моей жизни.

— И в моей. — Он снова склонился, чтобы поцеловать ее. — Что ж, давай посмотрим, как повернется жизнь. Главное, мы вместе. Иногда мне кажется, что больше и желать нечего.

— Так уж и нечего? — лукаво спросила Лаура, но кроме лукавства Эван уловил и другие нотки — нежность, трепетность…

Эван инстинктивно стиснул ее плечо. Его сердце было переполнено любовью.

— Что это значит, дорогая? — В окружении множества людей он видел и слышал только ее.

Лаура подняла голову, посмотрела ему в глаза и весело рассмеялась.

— Я буду знать это точно, когда мы вернемся домой, — пообещала она.