Стереть из памяти - Людмила Мартова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бабушка действительно его очень любила, – горько сказала Лика. – Поэтому мне и непонятно, почему так с ходу поверила в его измену и в то, что ее муж способен на убийство.
– Любила и ждала. А я ждал ее. Но не дождался. Андрей окончил военное училище, приехал к матери, а уехал уже с Аннушкой. Ну, я с тоски тоже быстро женился. Дочка у меня родилась, я, разумеется, настоял, чтобы ее Анной назвали. В честь твоей бабушки. Жили мы дружно, я жене никогда не изменял, потому что ни одна женщина мне не нужна была. Твои дед с бабушкой каждый год в отпуск приезжали, папу твоего привозили, Анютке моей ровесника. Вот ради этих тридцати дней я весь остальной год, почитай, и жил.
– А потом дед вышел в отставку…
– Да. Они вернулись сюда, домой, он на инструментальный завод устроился, быстро доброе имя заработал, потому что инженер был действительно от бога. Папа твой медицинский институт окончил, уехал в ваш город по распределению, встретил там твою маму и остался. А Аннушка с Андреем свой век вдвоем доживали. Ну и я при них. Я ведь всю жизнь карьеру делал, сложные дела раскрывал, под пули лез, только чтобы Аннушка знала, какой я герой. Она и знала, только ничего это не меняло. В то проклятое лето, когда Андрея похоронили, я же ей предлагал свою помощь. Развестись был готов, это после сорока-то лет брака. Но она сказала, как отрезала, что ни на одного мужчину в жизни больше не посмотрит. И что раз вся жизнь оказалась миражом и фикцией, то не нужна она ей, ни со мной, ни без меня. И уехала к вам. Господи, а вдруг правда Андрей был ни в чем не виноват? Как же я мог так опростоволоситься, что даже не рассмотрел другие версии?
Голос его звучал чуть фальшиво, но Лика решила, что ей почудилось.
– Валентин Михайлович, прошлого не воротишь, – сказала она успокаивающим тоном. Марлицкого ей было отчаянно жалко. Всю жизнь прожил с одной женщиной, а любил другую. Вот ведь бедолага. Еще бы ему не поверить, что друг-соперник оказался убийцей и сволочью. – Но если все-таки спустя столько лет получится узнать правду, то я буду рада. Валентин Михайлович, можно я расскажу следователю про то, что убийство двадцатилетней давности совершили совсем не те люди, которых в нем обвинили? Это может помочь следствию, но навредить вам.
Старый полковник улыбнулся. Улыбка совершенно преобразила его лицо, словно лампочка внутри зажглась.
– Девочка, мне уже ничего не может навредить, – сказал он. – И дело даже не в том, что все сроки давности по поводу совершенного мной тогда должностного преступления давно вышли. Мне восемьдесят пять лет. Ани больше нет, моей жены давно нет, моего лучшего друга, которого я заподозрил в предательстве и убийстве, нет уже двадцать лет, а я все живу. Чего и кого мне бояться? Рассказывай следователю все, что считаешь нужным. Скажи, что я готов дать показания.
Удостоверившись, что принятое лекарство подействовало, и распрощавшись со стариком, Лика и Антон вышли на улицу и сели в машину.
– Куда теперь? До обеда у Светланы еще есть время.
– Мне надо уложить в голове всю информацию, которую мы раздобыли, – призналась Лика. – А еще лучше составить что-то типа схемы, в которую можно было бы выстроить все известные факты. Я же финансист, мне удобнее, когда есть готовые формулы, описывающие любые процессы.
– Тогда поехали ко мне. Возьмем лист бумаги и будем чертить схему, – предложил Антон. – Я программист, мне эта работа тоже ясна и понятна. И да, я так тоже гораздо лучше соображаю. Кроме того, я раздобыл в архиве материалы по убийству Регины.
Спустя час лежащий перед ними на столе лист был покрыт закорючками, стрелками и черточками. Основная версия гласила, что убийство и Регины, и Кати Батуриных совершил Влад Панфилов. Оставалось непонятным, откуда он мог взять дедов нож с берестяной ручкой, чтобы совершить первое убийство, и куда подевались его следы на пляже, раз полковник Марлицкий утверждал, что обнаруженные им отпечатки сапог принадлежали Андрею Ковалеву, потому что имели характерный рисунок подошвы.
В материалах уголовного дела об этом нет ни слова. Оно вообще было крайне скудным, и Лика понимала, почему. Полковник Марлицкий постарался, чтобы информации в деле был самый минимум, а все острые вопросы затерты, чтобы ни у кого даже мысли не могло возникнуть, что сознавшиеся в убийстве преступники не виноваты.
Вторая версия гласила, что убийство Регины все-таки совершил Ликин дед, а убийство Кати – Панфилов, специально воссоздавший картину гибели своей первой возлюбленной. Вопрос только: зачем? Согласно третьей версии, Панфилов был вообще ни при чем, а убийцей являлся владелец красных кед доктор Ермолаев, отчего-то сразу после убийства Регины Батуриной надолго уехавший из страны. Он сболтнул, что обе сестры были шантажистками. Но чем они шантажировали Ермолаева и не это ли послужило причиной сразу двух убийств?
Четвертой подозреваемой была Ирина Благушина. Кто, как не любовница Влада Панфилова, была больше всех заинтересована в том, чтобы убрать со своего пути его жену? Конечно, к убийству Регины она отношения не имела, ей в то лето исполнилось всего-то пять лет, но сейчас нанести смертельный удар вполне в состоянии. Вот только тело спрятать не успела бы, потому что находилась на глазах у Лики.
Стоп. Ей, к примеру, мог помогать отец, учитель истории Константин Благушин, который явно готов ради счастья дочери на все. Мог он двадцать лет назад зарезать Регину, а потом жить как ни в чем не бывало? Да, почему нет? Люди и не на такое способны. Итак, появился подозреваемый номер пять.
Но ни одна из версий не объясняет, куда
