Звезды сделаны из нас - Ру Тори

Куртка была расстёгнута, холодный ветер задувал под неё, пробегая по рёбрам и щекоча шею, но это было здорово. Словно в меня входила некая невидимая сила и наполняла лёгкие, распрямляла плечи, поднимала мне голову и заставляла сердце биться в нарастающем набатном ритме.

Однако стоило открыть дверь квартиры, как всколыхнувшееся воодушевление тут же свалилось под ноги в прихожей. Мама была дома и с глубочайшим укором в глазах вышла меня встречать. Оказалось директриса уже успела ей позвонить и всё рассказать. Не знаю, упомянула ли она про драку, скорей всего да, просто такие темы мама предпочитает обходить стороной, но мой «непозволительный тон» по отношению к Елене Львовне и отказ принять «помощь школы» её задели до глубины души, и до самого позднего вечера она читала мне проповеди о смирении и послушании, попутно настаивая на том, чтобы я извинился и согласился на предложение директрисы.

Обижать маму я не хотел, но и пойти на попятную в этом вопросе тоже, поэтому на все её увещевания отвечал «Нет». В конце-концов она не выдержала и закричала: — Я надеялась, что хоть из тебя выйдет толк, но ошиблась!

— Если ты продолжишь эти разговоры, то я сделаю себе харакири, — ответил я и вышел на балкон. Так просто совпало, я всего лишь хотел записать голосовое Неле в тишине, но мама перепугавшись, что я собрался прыгать, бросилась за мной, вытащила оттуда, обняла и мы как будто помирились, но на самом деле, я прекрасно понимал, что это просто временное затишье.

В первый раз после данного ей обещания я решаю прогулять школу. Мне нужно время собраться с мыслями. Я никогда ещё не поступал столь опрометчиво, как вчера. Но это не означает, что я сожалею. Будь у меня возможность снова прожить этот день, я бы поступил также, но даже не смотря на это, ситуация требует осмысления.

Если я пойду в школу, то чтобы избежать продолжения домашнего конфликта, которого я очень не хочу, буду вынужден предстать перед директрисой и, покаявшись, принять её условия, но тогда сразу же растеряю все баллы, заработанные перед шоблой и шансов на то, чтобы выполнить данное Неле обещание у меня уже не будет.

Да, я ни в чём ей не клялся и вся наша переписка носила в большей степени шутливый характер. Но я не хочу выглядеть в её глазах болтуном и тем, кого не просто дразнят лузером, а кто реально становится таким по собственному малодушию. И дело не только в том, что мне хочется ей понравиться, тут немного другое. Если я им всем проиграю, то у неё совсем опустятся руки.

Помнится, она сказала, что бороться с тупостью и лицемерием невозможно, а я её заставил считать, что надежда есть. Не знаю почему, но за неё мне обиднее, чем за самого себя. Про себя я знаю, что умею гнуться, а вот в том, что она не сломается, не уверен. Идея занять «звёздные пьедесталы» была веселая и в сетевом разговоре более, чем соблазнительная. Я не ждал, что будет легко. И к тому, что происходило сейчас должен был быть готов. Но не был. Как оказалось, преодолеть то, с чем привык бороться изо дня в день, намного проще, чем справиться, с так называемой, зоной комфорта. Грубо говоря, бросить вызов шобле и объяснить маме, что я не могу всегда быть хорошим — совершенно разные вещи.

Просто только в кино зрителю показывают картинки событий: «до» и «после». А в жизни самым важным и решающим становится то, что в кино осталось за кадром.

Дождь размеренно стучит по металлическому откосу, за окном всё та же унылая серость, но о сне уже речи не идёт. Я встаю, распахиваю дверцы шкафа и, потягиваясь, оглядываю его содержимое. В зеркале отражается моя взлохмаченная фигура в трусах.

Нужно что-то решать с гардеробом. Вся моя одежда слишком скучная и обыденная, по-маминому — «классика», а для людей моего возраста — ботанский шмот. В таком звёздами не становятся, хоть с какими данными.

Вот, у Нелли с внешним видом полный порядок. И даже здорово, что она выглядит не как все. Пусть её за это и кошмарят, но зато стильно. Нет. Мой шкаф не подходит. Но зато я знаю, что точно подойдёт.

В соседней комнате, которая раньше была гостиной, но куда потом перебрался Мишка, стоит другой шкаф. Мишкин. И вот там, если покопаться, можно отыскать кучу всего неформатного. Балахоны, джинсы с дырками, огромные клетчатые рубашки и футболки с неприличными картинками. Вытаскиваю всё барахло с полок и кучей переношу к себе. Сваливаю на кровать и принимаюсь мерить перед зеркалом. Толстовки, майки, тельняшки, кожаные штаны в обтяжку и джинсовые жилетки без рукавов.

Останавливаюсь на узкой чёрной приталенной рубашке с накладными карманами и чёрных, зауженных джинсах. Вставляю в них тяжёлый ремень с клёпками, а сверху надеваю свой собственный чёрный пиджак. Получается жутко мрачно и даже немного зловеще. Взлохмачиваю волосы и принимаю суровый вид. Вот это будет шоу.

Настроение понемногу улучшается. Что ж, они хотели траур, они его получат. Не хватает только одной небольшой детали. Бегу в мамину спальню и достаю из коробки с детскими театральными костюмами большой бутафорский крест на длинном кожаном шнуре. Нацепляю на шею и возвращаюсь к зеркалу. Вот теперь точно Святоша. Практически монах.

Удовлетворённо делаю селфи и отправляю Неле. Пускай оценит.

Она отвечает минут через двадцать. Пишет, что мне так идёт, но почему-то смеётся. Говорит, что непривычно, и что ботаном меня теперь не назовёшь. Я никак не могу понять, нравится ей мой новый вид или нет, но требовать ответа не решаюсь. Вдруг опять для отмазки скажет, что я классный и я снова грузанусь. Так что уж лучше не доводить до подобного, потому немедленно рассказываю ей обо всём, что случилось в эти дни и о своих планах. Записываю несколько голосовых подряд и на всех вещаю так жизнерадостно, словно минуту назад мне вручили Оскар. Немного перебор, ну да ладно, пускай вдохновляется и думает, что раз могу я, то и у неё всё получится.

Она уже дома и просит включить камеру.

Это здорово, потому что я тоже соскучился, как бы странно это ни звучало. Её комната уже знакомая и обстановка кажется привычной, я снова будто просто зашёл к ней в гости, поэтому предлагаю пить чай. Она соглашается и мы устраиваемся перед мониторами с дымящимися чашками, только она с шоколадкой, а я с пачкой «Юбилейного».

Сегодня Неля выглядит как никогда привлекательно. На щеках лёгкий румянец, глаза блестят, волосы небрежно подняты, но несколько тонких светло-розовых прядей спадают на гладкую белую шею. Я рассматриваю её так, словно в первый раз увидел. Думаю, она чувствует, что нравится мне, отчего немного смущается и это не только кажется мне милым, но и придает уверенности.

— Эй, ты куда смотришь? — секунда и изображение перемещается в потолок.

Видимо я отвлёкся или потерял нить разговора, потому что не сразу понимаю о чём это она.

— Ты чё тут удумал? Я тебе вебкам что ли?

— Никуда я не смотрел, — поспешно заверяю я. — Тебе показалось.

— Точно?

— Клянусь.

— Ладно, — Нели снова поворачивает камеру на себя. — А то знаю я вас.

— Кого это нас?

— Кого-кого, парней.

— Часто пристают?

Она с подозрением прищуривается, словно я пытаюсь её подколоть.

— Бывает.

— И как ты реагируешь на это? Злишься? Или в глубине души тебе приятно? Ведь это означает, что ты красивая.

— Это означает, что они озабоченные и больше ничего! У них в глазах только сиськи и задницы. И к красоте это не имеет никакого отношения.

— Твой Артём тоже озабоченный?

— Причём тут Артём?

— Да, так. Любопытно.

— Артём нормальный.

— То есть у некоторых озабоченных есть привилегия называться нормальными?

— Перестань. Ты его не знаешь.

— У меня чуйка.

— Не говори глупостей. Тебе показалось.

— Слушай, я вот сейчас кое-что спрошу, только не нужно сразу психовать, хорошо?

— Всё зависит от того, что ты спросишь.

— Это только вопрос.

— Ну, хорошо. Давай.

— Мне, вот, давно интересно. А для чего люди обмениваются фотками своих сисек и членов? Ты извини, я правда не понимаю. Возможно это оттого, что я никогда ни в кого не влюблялся, но даже когда представляю, что влюбился, всё равно не понимаю.