Сын палача - Вадим Сухачевский

Закивала:

– Рубахины мы, да, Рубахины. Из Уманской области…

Юрий уже успел прояснить это, позвонив одному из бывших своих поднадзорных.

– У раскулаченных Рубахиных не было дочери, – медленно проговорил он. – Был сын, младенец, но он умер очень быстро. Как видишь, мы знаем много, так что давай уж уговоримся не водить друг друга за нос. Так кто ты такая?

Глаза девочки на миг стали грустными.

– Если бы я сама знала… – проговорила она.

– Ладно, пока оставим это. Буду спрашивать о том, что ты знаешь наверняка. Первый вопрос: никакого пескоструйщика, пробравшегося в квартиру не было?

Вдруг Юрий понял, что Полине (или кто она теперь?) вовсе не тринадцать-четырнадцать лет, как он думал прежде, а все девятнадцать-двадцать. На него смотрела умная женщина с твердым взглядом, в общем, совсем уже другой человек.

– А вы только сейчас доперли? – усмехнулась она. – Я думала, вы умнее окажетесь, математик все-таки.

– И записки вместо Викентия ты писала?

– Смотрите-ка, начинаете прозревать. Раньше бы! Хоть почерк бы догадались сличить… Хотя вам и сличать-то было не с чем; ладно, тут вы, положим, не виноваты…

– И камни ты украла?

– Нет, это уж Викентий. Я только дверь открыла и объяснила ему, где они лежат и для чего предназначены.

– А Люцифера – зачем?..

Полина погрозила пальцем:

– А вот это не надо. Люцифера завалил Викентий, я его только на этого Люцифера навела и винтовку ему дала с оптическим прицелом. Ему только напомни, что он палач, – он что угодно сделает.

– Но – зачем?! – воскликнула Катя.

– Считайте – просто не понравился он мне, этот Люцифер. Да и вас хотела оставить чистенькими, вы же, в отличие от Викентия, не палачи, это он бредит… Хотя, если хотите правду… Мне по фигу, поверите или нет, но я просто не хотела, чтобы этот Люцифер вас грохнул. А он бы вас грохнул обязательно, уж будьте уверены, подготовка-то у него не хуже моей.

– И ты воспользовалась Викентием! – процедила Катя. – Задурила парню голову, сделала игрушкой в своих руках! По-моему, все-таки это подло!

– А вот это не надо! – насупилась та. – Вы, Екатерина, не знаю как по батюшке, – вы тоже из Англии приехали не для того, небось, чтобы нищим милостыню раздавать. И вообще, если с вами сравнивать…

– А Палисадникова зачем ослепила? Зачем заставила пса тому старшему майору горло перегрызть? – перебил ее Юрий. – Только лишь для того, чтобы меня раззадорить?

– Не только. С теми двоими у меня свои счеты. – Взгляд Полины стал злобным. – Если бы вы все об этих гадах знали!..

– Ладно, – отмахнулся Юрий, – оставим до поры до времени и это. – А Головчухина и Пчелку – их-то за что?

– Полковник меня каким-то образом выследил, так что иначе было нельзя. И с Пчелкой то же самое. Я ведь одно время среди ее «ночных бабочек» пряталась, вот они меня по вашей фотографии и срисовали. Успели ей доложить, так что…

– А как уговорила полковника, чтобы он сел с тобой рядом, чтобы коньяк пил?

– Дело техники. Я хорошо умею внешность менять. Его встретила не я, а ваша «домработница», даже он, такой волчара, не допер, что это я и есть. Сказала, что вы просили его немного подождать, коньячком велели угостить

– Ну а Вьюн?

– Ему полковник рассказал, так что у меня просто другого выхода не было.

– Все-то у тебя «просто»… – проговорил Юрий. – Ну а как ты выманила его? Он же, я знаю, услышал мой голос по телефону.

– На то вот и существуют спецсредства, меняющие голос.

– Понятно… А винтовка с оптическим прицелом, которую дала Викентию, – она откуда?

– Да нас… ну, таких, как я… учили: у каждого должны быть свои потаенные места.

– «Схроны», – подсказал Юрий.

– Во-во. У меня таких штук пять по Москве. Не только, кстати, в Москве – по всей стране. Да если хорошо поискать, то и в Мадриде найдутся.

Юрий кивнул:

– Ладно. Ну а туда, в подземное логово, зачем пробралась, зачем столько народу там на тот свет отправила?

– Потому что гадов не люблю, во что бы они не рядились, – сказала девушка жестко. – И потом – не хотела, чтобы они убили и вас, и Викентия. – Помолчав, она добавила: – Да и еще кое-какая причина была. Личная.

– Хочешь сказать, ты не хотела нашей смерти? – удивилась Катя.

Полина удивленно подняла глаза:

– Вашей? Зачем? Вы же мне вроде бы ничего плохого не сделали.

– Ну, допустим, – кивнула Катя. – Но зачем, скажи, зачем было навязывать нам эти дурацкие состязания?

– А-а… Ну это уже – для Викентия. Я же знала, что он не всамделишный сын палача этого вашего Суда. Ну, не сын он того Викентия, а так вы в свой Суд вроде бы не берете. Он мне сказал: хочет, мол, вам доказать, что он, может, даже достойнее вас. Ну а я уж решила ему помочь. – Она улыбнулась: – А что, неплохо помогла!

Да, сыт уже по горло был Юрий этой ее помощью. Немного помолчав, он сказал:

– Ты тут говорила: «таких, как я»… Так кто же ты такая, в конце концов? «Такие, как ты» – кто это?

– Ну вот! – Полина закатила глаза. – Снова та же сказка про белого бычка: кто да что?.. – Она взглянула на Катин пистолет, похоже, не вызывавший у нее ни малейшего страха, и добавила: – Впрочем, почему бы и не рассказать? – Хмыкнула: – Напоследок-то!.. Только имени-фамилии не спрашивайте – вправду не знаю я их! Просто жила-была девочка…

Юрий и Катя слушали внимательно. Все это было похоже на какую-то страшную сказку, но, по-видимому, так оно все в самом деле и было. Перед ними открывался еще один мир, которого не должно было быть. Не имел такой мир права на существование!

В общем, жила-была одна девочка…

Конечно, у той девочки было какое-то имя, но сейчас она его не помнила. Жила она с родителями, которых, если и помнила, то лишь едва-едва. Ей было не то пять, не то шесть лет, когда однажды в дом заявились люди с наганами, и больше она своих родителей не видела уже никогда.

Потом был детский дом – какой-то особо зверский, голодный, холодный, с садистами-воспитателями.

– Но знаете, – немного помолчав, сказала вдруг Полина, – даже в такие дома счастье иногда все-таки пробирается, как в самый темный чулан иногда пробивается свет. Там, в этом детдоме, я встретила Полину… Да не смотрите на меня так, я не сумасшедшая! Да, я встретила Полину. А меня звали Ульяной. Или, может, так назвали уже в этом детдоме, в точности сказать не могу.

– Понятно, – кивнул Юрий, – ты решила назваться нам ее именем.

– Ничего вам не понятно! – воскликнула она. – Мы с ней по сути были одним человеком! Я даже не о внешнем сходстве говорю – там все мы были похожи друг на дружку как две капли воды: все стрижены наголо, все худющие, с голодными глазами. Нет, я не о том. Мы с этой Полиной, оказалось, даже думаем совершенно одинаково, и судьбы у нас одинаковые, и книжки мы одинаковые любим, и имена у нас почти что одинаковые: Поля – Уля. Нас с ней все время даже путали. Это было настоящее счастье – убежать с ней вместе куда-нибудь и говорить, говорить… Представляете, при той голодухе мы даже к обеду иной раз не прибегали – все никак наговориться не могли.

А потом вдруг отобрали из нас, из воспитанников этого детского дома, двадцать пять человек, мальчишек и девчонок, привезли в Москву. Здесь нас встретили два добрых с виду дяденьки (по ее описанию Юрий понял, что это были Менжинский и Глеб Бокий) и сказали: «Теперь будете «невидимками». Хотите?»

Ясное дело, все закричали: «Хотим!» И мы с Полей, конечно, тоже закричали: «Хотим! Хотим!»

И началось…

Спецшкола для нас, «невидимок», была в нескольких километрах от Москвы. Иногда к нам приезжали в гости те два дяденьки, всегда с подарками, но в остальное время там была жуть, про которую всего и не расскажешь. Били, обливали ледяной водой, выгоняли голыми на мороз, подвергали самым настоящим пыткам. Нет, не со зла – просто «программа» такая была в этой школе для «невидимок». Нам, будущим «невидимкам», объясняли, что все это на тот случай, если мы когда-нибудь попадемся в руки к злобному врагу; в общем, чтобы пока привыкали.

Но мы с Полей были вдвоем, нам было легче, чем другим. А если бы не Поля, я бы, наверно… Ладно, чего уж теперь!..

Потом начались занятия. Чему только нас не учили! Стрелять из всех видов оружия, минировать дороги, убивать голыми руками, буквально испаряться с места. Отсюда и «невидимки». Думаете, я сейчас бы от вас не ушла, если бы захотела? – спросила девушка, презрительно кивнув на Катин несерьезный дамский пистолетик. – Да запросто! Как миленьких положила бы вас обоих голыми руками – и ушла бы. Что, не верите?

Юрий верил. Катя, кажется, тоже.

Впрочем, ничего такого Полина, слава богу, демонстрировать не стала, а продолжала свой рассказ:

– Еще нас обучали пользоваться всякими спецсредствами – газами, ядами, взрывчаткой, снотворными, техникой… Научили открывать любые замки без ключа. Научили подключаться к любой спецсвязи. Это мне, кстати, как раз недавно пригодилось. – Впервые улыбка промелькнула на ее лице. – Я тут на днях к спецсвязи самого НКВД сумела подключиться – так всю, наверно, Лубянку на уши поставила!..