Необычайны - Дониэль Клейтон

– Я буду ждать тебя в комнате. – Бриджит ободряюще улыбнулась и умчалась в «Гидру».

Самые любопытные с интересом наблюдали за тем, как Элла подошла к необычайн-директорам. Макдоналд жестом предложил девочке последовать за ними.

– Мы хотим сделать несколько совместных гелиограмм на память о твоей учебе у нас.

– Хорошо, – ответила Элла.

– Конечно, мы пошлем один снимок твоим родителям. Мы постоянно с ними переписываемся, как и договаривались.

Необычайн-директор Ривера первой вошла в холл, где толпились десятки репортеров. Как только вошедших заметили, защелкали фотокамеры, ослепляя Эллу вспышками.

– Что случилось?

Эллу вытолкнули вперед.

– Просто приехали несколько местных журналистов из Бетельмора. Все так взволнованы тем, что ты здесь, Элла.

Необычайн-директор Макдоналд шагнул вперед, чтобы раздать указания, а необычайн-директор Ривера, забравшись на возвышение, приняла изящную позу.

– Тебе ведь нравится у нас, правда? – заботливо спросила она у Эллы. Папель пикадо подрагивало у нее на воротнике. – Мы ведь хорошо к тебе относимся?

– Да, – ответила Элла. Почему-то она была уверена, что на самом деле необычайн-директор Ривера не хочет услышать правду.

– Очень хорошо. На протяжении нашей истории многим сообществам пришлось работать над тем, чтобы приноровиться к необычайному образу жизни. Каждое сообщество сталкивалось со своими трудностями, но, по мере того как в наши ряды вливались всё новые группы, необычайное общество становилось все более дружелюбным и открытым. Мы надеемся, ты с нами согласна, и верим, что Арканум воплощает все самое лучшее, что есть в нашем обществе.

Снова щелчки и вспышки. Элла не очень понимала, зачем госпожа Ривера ей все это рассказывает.

Необычайн-директор Макдоналд подскочил к ним и встал слева от Эллы:

– Готова? Улыбнись пошире для репортеров вестибоксов, хорошо?

Элла кивнула и растянула губы в улыбке. Репортеры выкрикивали ее имя, просили посмотреть налево и направо, вверх и вниз, улыбнуться еще шире, скорчить рожицу, так что в конце концов у Эллы разболелись щеки. Она увидела, как репортеры быстро загрузили новый фильм в вестибоксы, отправив ее крошечное изображение во все концы необычайного мира.

– Как ты здесь поживаешь? – поинтересовался один журналист. – С уроками справляешься?

– Мне все очень нравится, – ответила Элла, стоя между улыбающимися необычайн-директорами.

Вопросы сыпались со всех сторон:

– На какой факультет пойдет чародеянка?

– Мечтаешь поскорее попасть на праздник Единения после Нового года? Ты ведь увидишь его впервые?

– Интересуешься Необычайными боями? Как ты думаешь, у тебя есть качества, необходимые победителю?

– Чувствуешь ли ты себя в безопасности? Даже несмотря на угрозы?

Элла от изумления приоткрыла рот.

– Угрозы? – Она вскинула глаза на Макдоналда. – Какие угрозы?

– На сегодня достаточно.

Необычайн-директор Ривера живо выставила репортеров за дверь, в ночной сумрак, но они продолжали прижимать фотоаппараты к оконным стеклам, пытаясь сделать еще несколько снимков. Тут подоспели дети звезд и роботы и повлекли всю толпу к Арканумской пристани.

Необычайн-директор Макдоналд улыбнулся Элле:

– Поболтаем немного перед тем, как ты побежишь спать?

Элла бросила взгляд туда, где располагались кабинеты необычайн-директоров. Ей не хотелось туда идти, ведь она ни в чем не провинилась. Но неприятное сосущее чувство внутри предвещало неприятности.

– Почему они спрашивали меня про угрозы?

– Речь сейчас не об этом, Элла. Мы не хотели напрасно тревожить тебя или твоих родителей. Всегда найдутся люди, желающие помешать переменам, – сказала госпожа Ривера. – Поверь мне, наш Институт – самое безопасное место на свете. Многие великие необычайны использовали свои чудеса, чтобы защитить его.

Элла опять не до конца поняла госпожу Риверу, но последовала за необычайн-директорами. Над их головами, как пчелы, жужжал рой воздушных фотошаров, которые безостановочно влетали в кабинет преподавателя, ответственного за дисциплину, и вылетали из него. Литые железные двери сами распахнулись перед необычайн-директором Макдоналдом. Элла остановилась:

– Я не хочу туда.

А вдруг кто-нибудь увидит ее и решит, что она совершила что-то дурное?

Необычайн-директора переглянулись между собой.

– Мы можем поговорить и в холле, – сказала госпожа Ривера. – Мы просто хотели убедиться, что тебе хорошо в Институте.

– У тебя появились друзья? – спросил необычайн-директор Макдоналд, теребя рыжую бороду.

– Да.

– Тебе нравятся уроки? Не только уроки твоей крестной?

Элла кивнула.

– Хорошо, хорошо. – Необычайн-директор Ривера поджала губы.

Макдоналд глубоко вдохнул:

– Нам нужно задать тебе вопрос… довольно неприятный, но, мы надеемся, ты нас поймешь.

Теплые карие глаза госпожи Риверы встретились с глазами Эллы.

– Мы тебя ни в чем не обвиняем и обязательно будем расспрашивать и других учеников, но дело в том, что у твоей бывшей соседки по комнате Самайры аль-Нави пропала лампа. Помнишь, она стояла у нее на тумбочке?

Вопрос удивил Эллу.

– Помню.

У нее вдруг быстрее забилось сердце. Что именно хотела узнать госпожа Ривера?

– Это семейная реликвия. Представляешь, как Самайра расстроилась? – вставил Макдоналд. – А ты больше не заходила в свою бывшую комнату в башне «Малая Медведица»?

– Нет, – проговорила Элла.

Необычайн-директора снова переглянулись.

– Точно?

Вопрос словно обжег Эллу. Ее щеки вспыхнули.

– Вы думаете, это я взяла?

За всю свою жизнь Элла стащила лишь кусочек сырого теста для печенья, когда бабуля на минуту отвернулась. Девочка отлично знала, в какую часть Подземного мира отправляются воры, и совершенно не желала там оказаться.

– Я не брала.

– В этом нет ничего страшного. Может, тебе просто стало интересно? Ведь мир необычайнов незнаком для тебя, ты только привыкаешь к его чудесам. – Бумажные животные в волосах госпожи Риверы улыбнулись Элле.

Но девочку уже охватил гнев. Ее затрясло.

– Я не брала!

Она бросилась вон из холла. Необычайн-директора что-то кричали ей вслед, но она мчалась так быстро, как могла, чтобы никто не увидел ее плачущей. Слезы застилали глаза, но Элла продолжала бежать.

ДАВНО ЗАБЫТЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Джиа стояла перед фейри-чайной «Видимое-невидимое». Скрытая в самом конце нижней улицы, чайная отличалась от обычных домов лишь цветком на двери. До того как необычайны стали заносчивыми и равнодушными, в каждом квартале Бетельмора имелись развлечения на любой вкус. Раньше необычайны любили повеселиться, но теперь, казалось, смех был под запретом. Может, это все из-за Джии?

Она взялась за дверной молоток, готовая ступить сквозь завесу и немного поразвлечься. Дверь открыла приземистая женщина, закутанная в какое-то рванье:

– Ты знаешь цену.

Джиа насыпала женщине полные ладони блестящих побрякушек и золотых стелл.

– Мило. – Расплывшись в беззубой улыбке, женщина пустила ее внутрь.

Джиа последовала за ней по длинному коридору. С каждым шагом женщина становилась все прекраснее. Светящаяся кожа, яркие глаза, изящно заостренные на концах ушки.

Им открылся зал: в уютных нишах на роскошных подушках сидели прелюбопытные гости. Мимо носились слуги. Одни скрывались за шелковыми экранами и раздвигали бумажные ширмы. Другие толкали перед собой сервировочные столики, заставленные вазочками с розовым фейри-кремом, хурмой и гранатами, медовыми круассанами и липкими шафрановыми кексами.

У Джии заурчало в животе и рот наполнился слюной: она уже много дней не ела как следует. Воздух наполнил густой аромат, от которого она сразу расслабилась.

– Чего нынче пожелаете? – Женщина провела ее в шикарный отдельный кабинет. – Омолаживающую процедуру? Или сыграете в азартную игру и испытаете судьбу? Или хотите забыть?

– Мне нужно вспомнить.

– А, тогда я знаю, как вам помочь.

Женщина сняла с ближайшего сервировочного столика круглый чайник и поставила перед Джией чашку. Едва из носика чайника полилась горячая серебристая жидкость, тонкий фарфор чашки начал менять цвет – на стенках расцвели крошечные нежно-розовые тюльпаны. Они закивали Джии, раскрыли лепестки, обвили ими изогнутую белоснежную ручку.

Джиа сделала глоток, ожидая, когда чай начнет действовать и позволит оживить в памяти ту ночь, когда она все потеряла. Ей предстояло вспомнить, как умер ее ребенок. Это был единственный способ проникнуть в семейный склеп.

Существование между жизнью и смертью в Картах смертельной судьбы притупило ее чувства, стерло остроту воспоминаний.

В глазах у Джии резко потемнело, и она позволила себе провалиться во мрак. Она снова была на сцене. Это было главное выступление в ее жизни. В уши ударил тошнотворный шум толпы… и треск ломающихся костей, когда она выдернула нити жизни из Финеаса Эстли.

Соперник