Оптинский патерик - Неизвестно

В старших классах гимназии Николай стал проявлять искренний интерес к вопросам веры и вместе со своим братом Иваном регулярно посещал церковные службы, прислуживал в алтаре, пел на клиросе. Но со временем клирос он покинул, так как заметил, что клиросное послушание мешает и отвлекает от молитвы.

По окончании гимназии Николай находился в некотором замешательстве, так как совершенно не имел понятия о том, где продолжать учебу: кроме Господа его ничего не интересовало, сердце его не лежало ни к каким иным наукам, кроме науки о спасении своей души. Поэтому в Московский университет он поступил с полным безразличием, за компанию с младшим братом Сергеем, правда, тот — на химический, а Николай — на физико-математический факультет. Проучился он один лишь год, если можно назвать учебой в университете почти ежедневное хождение к Божественной литургии.

В монастырь Николай и его младший брат Иван поступили несколько необычным порядком. В то время, как Иван рвался туда, сильно тяготясь пребыванием в миру (в 17 лет), не желая и думать о семейной жизни, влекомый в монастырь по юношескому максимализму, Николай сделал этот шаг более спокойно, как бы не по своему желанию, но ведомый Господом, легко последуя Его святой воле. Он даже на вид как бы и не принимал участия в этом выборе, предоставив его Господу. Нужно отметить, что и сам монастырь не был выбран самочинно, а выпал по жребию: братья разрезали на полоски список Российских монастырей, вырванный из справочника, и, помолившись, вытянули Оптину, о существовании которой до того времени ничего не знали. Затем владыка Трифон (Туркестанов), сам некогда подвизавшийся в этой святой обители, благословил их попробовать пожить в Оптинском монастыре.

Когда Николая уже приняли в скит, разговор его со старцем Варсонофием был таков: "…Батюшка начал говорить о принятии нас. Иванушка только этого и ждал. А что же мне?

— Как вы, Николай Митрофанович?

— Я не знаю, батюшка, как вы скажете, есть ли смысл поступать мне в скит или подождать до времени, ибо вы прежде говорили, что придет время.

— Конечно, есть. Поступайте.

— Хорошо".

Это видимое безучастие к своей судьбе на самом деле показывает то послушание, которое к тому времени уже имел к Господу и старцу юный Николай Беляев.

Николай поступил в Оптинский скит 19 лет от роду, в декабре 1907 года, и сразу предал себя в полное безропотное послушание преподобному Варсонофию. И уже через год (!), 30 января 1909 года, старец впервые назвал его, 20-летнего юношу, своим сотаинником!

В отношениях послушника Николая и преподобного Варсонофия мы видим пример истинных, идеальных отношений между старцем и учеником. Глядя на жизненный путь преподобного Никона, на его твердую веру и постоянное благодушное благодарение Бога во всех испытаниях, невольно вспоминаются древние патерики, рассказывающие о великих подвижниках далекого прошлого, и хочется сказать словами египетского старца, преподобного Пимена, наставника преподобного Иоанна Колова: "Приидите и видите: се — плод послушания!".

Но всего лишь четыре года и четыре месяца послушник Николай имел возможность перенимать опыт своего наставника, а затем, по переводе последнего настоятелем в Старо-Голутвин монастырь, ему пришлось довольствоваться лишь письменным и молитвенным общением. А еще через год старца не стало.

"Молю Господа, чтобы поставить мне вас на ноги, чтобы укрепились ваши ноги, еще детские… Одного прошу у Бога, чтобы встали вы на ноги, окрепли…" — часто говорил преподобный Варсонофий своему ученику. Пять с небольшим лет отпустил Господь на становление и укрепление в духе молодого подвижника, который лишился своего наставника, будучи 24 лет от роду. Лишился наставника на земле, но приобрел еще более дерзновенного молитвенника на небе. "Я уже буду лежать в земле сырой, — говорил старец Варсонофий своему ученику, — и придет моя деточка на мою могилку и скажет мне: "Милый батюшка Варсонофий! Помоги мне, помолись за меня, мне очень тяжело!". Так, моя деточка, так…."

В 1910 году Николай стал рясофорным послушником.

В 1913 году скончался преподобный старец Варсонофий Оптинский. Если вспомнить ту теснейшую духовную любовь и привязанность между старцем и его учеником, вспомнить, как тосковала душа послушника, когда его старец ненадолго заболевал или недели на две отлучался из обители, то не скорбью ли было отшествие учителя в мир иной? А его погребение? В те дни инок Николай, прикованный к постели, лежал в лазарете, не имея возможности даже проститься со своим старцем, обливаясь слезами о своем сиротстве и слушая печальный погребальный перебор оптинских колоколов, возвещавший о том, что происходит за стенами больничной палаты. Лишь через месяц отец Николай смог прийти на могилу милого его сердцу батюшки…

В Дневнике послушника Николая встречаются записи, говорящие о том, как тяжело было ему покидать любимый скит даже на самое короткое время, когда, например, нужно было сходить в монастырь и обратно по послушанию. Монастырь он не любил из-за многолюдства, а службы монастырские — из-за излишней торжественности и нотного пения, отвлекавших от молитвы… А вскоре после смерти преподобного Варсонофия отца Николая перевели из скита на послушание (и жительство) в монастырь. Каково было расставаться ему с "милым скитом", как ласково называл отец Николай свой "земной рай"?

24 мая 1915 года инок Николай был пострижен в мантию с наречением имени Никон, а 3 ноября 1917 года рукоположен в сан иеромонаха. Впервые он был арестован в 1919 году; вот его письмо к матери из этого первого заключения:

"Христос посреди нас! Мира и радования желаю тебе, дорогая мамаша, и шлю тебе иноческий привет. Ныне я узник, и хочется сказать, узник о Христе, ибо хотя я и грешен, но в данном случае совершенно неповинен, как мне кажется. Сижу в темнице без предъявления мне какой-либо вины и, как видно, только потому, что я монах, что я трудился для обители. Да будет воля Божия, благая и совершенная! Благословляю Господа, на Господа надежду и упование мое возвергаю, в Господе отраду мою нахожу. 17 сентября, помолившись за литургией и отслужив после нее молебен о твоем здравии и прочих близких моих, я, возвратившись в келлию, был арестован и отправлен в г Козельск в тюрьму, где и нахожусь. Со мною еще четыре человека духовного звания: такие же узники о Христе, и потому среда, в которой я очутился, не тяготит меня. Я даже благодушествую. Но ожидая всегда смерти, я решил в день моего рождения обратиться к тебе, дорогой моей мамаше, с моим, быть может, последним словом и приветом. Да благословит тебя Господь! Как иерей призываю на тебя Божие благословение и молю Господа, да воздаст Он тебе вечными милостями Своими и вечным блаженством за все то добро, какое я получил от тебя. Да почиет на мне твое родительское благословение, которого усердно прошу у тебя. Помню тебя и здесь в заключении, приношу Богу мою молитву о тебе, хотя и слабую по немощи моей. И себя, и дорогую мне обитель нашу, и тебя, и всех, и всё предаю Господу моему Богу, Творцу и Промыслителю, ибо Он печется о всех и о всем и творит то, что нужно и полезно нам. Усердно прошу твоих св молитв о мне, грешном, о спасении моей грешной души: спасение души — цель земной жизни. И что мне более нужно? Если бы я достиг сей вожделенной цели! Посему и прошу молитв о моем спасении. Твердо верю, что в руках Божиих, и спокоен. Чаю жизни будущаго века. Аминь.

Прошу передать от меня Божие благословение маме крестной (прошу ее святых молитв и благословения), сестре, братьям и всем прочим родным и знакомым: о всех их молился всегда, да благословит и спасет их Господь. У всех прошу прощения, а наипаче у тебя, ибо ошибки мои сознаю.

Прости. Господь да будет со всеми вами. Грешный иеромонах Никон. 26 сентября /9 октября 1919 г. Козельская тюрьма".

На долю преподобного Никона выпало перенести закрытие Оптинского скита и самого монастыря, постепенное изгнание оттуда всей братии, два ареста и, наконец, ссылку на далекий Север (3 года и 5 месяцев, а вместе с тюремными заключениями — 4 года и 4 месяца). Он разделил судьбу страны, судьбу своего народа, горячо любимого им, истинным сыном Православной Церкви.

На Вербное воскресенье 1923 года преподобный Никон был снова арестован вместе с некоторыми другими оптинскими отцами. Но и на этот раз все они вскоре были отпущены.

В том же 1923 году Оптина была закрыта, а братия распущена (в том числе арестована и выслана). Монастырь продолжал существовать под видом сельскохозяйственной артели, кое-кому из престарелых монахов удалось остаться, а остальные были вынуждены покинуть обитель. Еще в течение года продолжалось богослужение в Казанском соборе, в котором и был назначен служить и окормлять приходящих преподобный иеромонах Никон — последний духовник Оптиной пустыни. Подвиг старчества он принял на себя тоже за послушание, как это и было заведено в Оптине. Архимандрит Исаакий II, последний настоятель обители, вынужденно покидая ее, сказал: "Отец Никон! Мы уходим, а ты останься. Благословляю тебе служить и принимать на исповедь". В те страшные годы верные чада Церкви особенно нуждались в укреплении и утешении, и именно такой духовной опорой стал для многих из них преподобный Никон.