Оптинский патерик - Неизвестно

Под руководством своих великих наставников молодой послушник быстро возрастал духовно.

Послушанию старцу придавалось великое значение:

"Самая высшая и первая добродетель — послушание. Христос ради послушания Своему Отцу пришел к нам, и жизнь человека на земле есть послушание Богу". Уже в зрелые годы отец Нектарий и сам не раз говорил: "Без послушания человека сначала охватывает порыв, горение, а потом приходит расслабление и охлаждение. А в послушании сначала трудно, а потом сглаживаются все препятствия".

В молодости у него был прекрасный голос, а музыкальный слух сохранился и до старости. В первые годы своей жизни в Оптиной он пел в скитской церкви на правом клиросе и даже должен был петь "Разбойника благоразумного". Но в скиту был обычай: раз в год в Великий пост в скит приходил монастырский регент и отбирал лучшие голоса для монастырского хора. Брату Николаю тоже грозил переход из скита в монастырь, а этого ему не хотелось. Но и петь "Разбойника" было утешительно и лестно. И все же он в присутствии регента стал немилосердно фальшивить — настолько, что его перевели на левый клирос, и, конечно, больше вопрос о его переводе не поднимался.

14 марта 1887 года отец Николай был пострижен в мантию с именем Нектарий:

"Целый год после этого я словно крылышки за плечами чувствовал".

Он почти перестал покидать свою келлию, не говоря уже об ограде скита. Несколько лет окна его келлии даже были закрыты синей бумагой. В таком полузатворе отец Нектарий непрестанно молился и пребывал в постоянном покаянии. Позже он говорил:

"Сидел я в своей келлии и каялся, а потом еще 30 лет отмаливал свои грехи".

Уже в эти годы он исцелял больных, обладал дарами прозорливости, чудотворения и рассуждения, но скрывал эти дары под внешним юродством.

В это время он также усиленно читал святоотеческую литературу и занимался самообразованием, изучая светские науки и иностранные языки. В результате старец хорошо знал Священное Писание, свободно общался с образованнейшими людьми своего времени; с ним советовался и отдавал на его суд свои произведения К. Леонтьев. Отец Нектарий свободно цитировал по-латыни, легко говорил по-французски, читал наизусть Державина и Пушкина, а ученым с рациональным складом ума, приходящим к нему, мог научно объяснить и доказать те библейские события, в историчность которых они не верили. Кроме чтения духовных книг он занимался светскими науками, изучал математику, историю, литературу, латынь и французский язык, учился живописи у Д. М. Болотова (иеромонаха Даниила). Эта ученость старца особенно поражала, так как за его плечами была лишь церковно-приходская школа. Однако старец раскрывал свой секрет, говоря, что желающий стяжать истинные знания должен испрашивать на то помощи Божией.

Здесь постигло его другое искушение. Постоянное чтение дало ему, кончившему только сельскую школу, такие разносторонние познания, что он мог свободно беседовать на общекультурные и специальные темы, а не только духовные. Он мог говорить о Пушкине и Шекспире, Мильтоне и Крылове, Шпенглере и Хаггарте, Блоке, Данте, Толстом и Достоевском. В час отдыха после обеда он просил читать ему вслух Пушкина или какие-нибудь народные сказки — русские или братьев Гримм.

И вот, почерпнув из книг широту и многообразие мира, он страстно захотел путешествовать, чтобы своими глазами увидеть то, о чем читал. В это время в Оптину пришло предписание из Святейшего Синода отрекомендовать одного из иеромонахов во флот на корабль, назначенный в кругосветное плавание. Отец архимандрит предложил это назначение иеромонаху Нектарию. Тот так обрадовался и взволновался, что, придя от архимандрита, стал собирать вещи, забыв впервые о том, что в Оптиной ничего не делается без старческого благословения. Только через некоторое время он опомнился и пошел за благословением к старцу Иосифу. Но тот не благословил его на это путешествие, и отец Нектарий смирился.

21 октября 1898 года монах Нектарий был рукоположен в священнический сан. "Когда меня посвящал в иеромонахи бывший наш благостнейший владыка Макарий, — вспоминал потом старец, — то он святейшим своим оком прозрел все мое неустройство… Подозвал к себе в алтарь, да и говорит:

"Нектарий! Когда ты будешь скорбен и уныл и когда найдет на тебя искушение тяжкое, то ты только тверди: Господи, пощади, спаси и помилуй раба Твоего иеромонаха Нектария!" — Только всего ведь сказал владыка, но слово его спасало меня не раз и доселе спасает, ибо оно было сказано со властию".

Пробыв более 20 лет в уединении и молчании, стяжав благодатные дары прозорливости, чудотворения и исцеления, преподобный Нектарий по благословению старцев стал скрывать их под маской юродства. Приняв этот новый подвиг, он смущал некоторых из немощных братий монастыря и паломников скита, приводя их в полное недоумение своим странным поведением. Однако люди духовного склада понимали, что кроется за вызывающими поступками старца. "Мне нравится отец Нектарий, только он больно чудной", — писал в своем Дневнике инок Николай (Беляев), будущий преподобный Никон Оптинский. Лишь в середине 1920-х годов преподобный Нектарий оставил юродство и не благословлял других на этот подвиг, говоря, что теперь для него не время.

В 1912 году, по указанию архимандрита Агапита (Беловидова), преподобный Нектарий был избран старцем и духовником братии. Сначала он отказался, говоря: "Нет, отцы и братия! Я скудоумен и такой тяготы понести не могу", — но отец архимандрит сказал ему: "Отец Нектарий! Приими послушание!" — и он вынужден был покориться. Однако в первое время своего старчества преподобный Нектарий усилил юродство: он приобрел музыкальный ящик и граммофон с духовными пластинками, но скитское начальство запретило ему иметь их. Тогда старец стал играть в игрушки. Удивительно, с какой точностью преподобный Нектарий предсказывал не только конкретные исторические события, но и грядущие духовные перемены в обществе. В его юродстве часто содержались пророчества, смысл которых мало кому был понятен и открывался только тогда, когда наступало время осуществления предсказываемых событий…

Священномученик Сергий Мечев в первое время знакомства с преподобным Нектарием говорил: "Я не понимаю такого старчества: я ему говорю о серьезных вещах, а в ответ слышу одни шуточки", но со временем отец Сергий все понял и до конца дней старца был его преданным духовным сыном.

Огромное число богомольцев стекалось в его хибарку, и к каждому из приходящих старец находил свой подход. Он принимал народ в хибарке преподобного Амвросия и по смирению своему часто говорил, что народ приходит не к нему, а к покойному старцу, и тут уже вся атмосфера его келлии сама отвечает на духовные нужды приходящих. Иногда он оставлял на столе в приемной книги, и посетители в ожидании приема смотрели эти книги и, листая их, находили ответы на свои вопросы. А иногда преподобный Нектарий говорил: "Спросите об этом моего келейника, отца Севастьяна, он лучше меня посоветует, он прозорлив". Келейником его тогда был будущий преподобный Севастиан Карагандинский.

Очень интересны воспоминания о старце, написанные отцом Василием Шустиным, который вместе со своей супругой навещал его:

"Батюшка говорит мне: "Вытряси прежде самовар, затем налей воды. Вода стоит вот там, в углу, в медном кувшине, возьми его и налей". Кувшин был массивный, ведра на два. Попробовал его подвинуть, нет — силы нету. А батюшка мне говорит: "Ты возьми кувшин и налей воду в самовар". — "Да ведь, батюшка, он слишком тяжелый, я его с места не могу сдвинуть". Тогда батюшка подошел к кувшину, перекрестил его и говорит: "Возьми". Я поднял. Кувшин показался мне совершенно легким.

После вечерней молитвы к старцу Нектарию приходила скитская братия, чтобы принять благословение перед сном. Это совершалось каждый день, утром и вечером. Монахи все подходили под благословение, кланялись, и при этом некоторые открыто исповедовали свои помыслы, сомнения. Батюшка одних утешал, подбодрял, другим вслед за исповедью отпускал их согрешения, разрешал сомнения, и всех умиротворенных любовно отпускал. Это было умилительное зрелище. Батюшка во время благословения имел чрезвычайно серьезный и сосредоточенный вид, и во всяком его слове сквозила забота и любовь к каждой мятущейся душе.

…Потом батюшка удалился в свою келлию и молился около часа. После долгого отсутствия батюшка вернулся к нам и убрал все со стола.

В один из моих приездов в Оптину пустынь я видел, как отец Нектарий читал запечатанные письма. Он вышел ко мне с полученными письмами, которых было штук 50, и, не распечатывая, стал их разбирать. Одни он откладывал со словами: "Сюда надо ответ дать, а эти благодарственные можно без ответа оставить". Он, не читая, видел их содержание. Некоторые из них он благословлял, и некоторые даже целовал, а два письма, как бы случайно, дал моей жене и говорит: "Вот, прочти их вслух, это будет полезно"".