Кандидат - Роман Корнеев

Да что там, тот просто заходился от смеха:

— Да ну, вот так, вдруг, захотелось?!!

— Ме-е… — в ответ только и оставалось, что показать язык.

Рэдди прыснул со смеху, ещё некоторое время покривлялся, потом снова изобразил на своём лице серьёзность.

— Оль, нам пора уходить от преследования! Помнишь уговор, что я увезу тебя от всех этих остолопов в тихое и уютное местечко?

— Угу, помню, ты вечно треплешься…

— Ну так ты готова?

— Погоди, ты что, это серьёзно?! — кажется, она ещё не поняла.

— Конечно.

Оля некоторое время в онемении смотрела, как Рэдди тщательно проверяет бортовые системы, потом зачем-то усиливает стремительно мутнеющий внешний силовой каркас глайдера, и только тут сообразила. Если все эти «остолопы» хоть на секунду не хвастали впустую, а говорили правду, то выходило, что в небольшой стройной стайке гражданских скорлупок, бесшумно скользивших над поверхностью земли, засела у штурвалов группа неплохо подготовленных пилотов ПКО Пентарры.

И, должно быть, Рэдди собирался сию же секунду учинять нечто, что позволило бы им с достоинством обойти всех остальных и скрыться в неизвестном направлении.

Она спохватилась и также тщательно закрепилась в пассажирском кресле, после чего на всякий случай проверила надёжность крепления замков багажного отделения, и, также «на всякий случай», зажмурилась.

— Ну, понеслась…

Древний как сама Галактика каламбур потонул в яростном рёве взбесившегося двигателя.

Оля приходила в себя с трудом, ей до сих пор казалось, что её рвут на части внезапные рывки ускорения, а голова кружилась от тонизирующих струек чего-то прохладного, истекавших на неё сверху. Вроде бы, это был охлаждённый воздух из климатизатора.

О чудо, глаза сумели открыться самостоятельно.

Оля лежала на замечательной серой гальке, под неё было подстелено полотенце, сверху заботливым зонтиком склонился походный климатизатор из стандартного флотского планетарного комплекта. Ласковые лучи не успевшего ещё подняться слишком высоко Керна щекотали кожу. Жизнь продолжалась несмотря на клятвенные уверения сторон в обратном.

— Рэдди?

Он был тут как тут, с бокалом какого-то подозрительного напитка в одной руке и соломинкой в другой.

— Я тут. Будешь? Специально для тебя намешал…

Оля приподнялась на локте, кивком поблагодарила, глотнула. Контрабандный иторо. Да, именно то, что надо.

— Ты мне вот скажи, чего это было?

— Это? Да так, пара старых, но зато проверенных временем трюков в плоскости глиссады. Одно плохо — движок у нашей колымаги подкачал, поэтому так долго мотало, обычно всё происходит гораздо быстрее и эффектнее.

— То есть ты хочешь сказать, что это ещё была так, разминка?

— Ага, и ты бы знала…

— Погоди, не нужно ничего объяснять. Давай просто кое о чём договоримся.

Рэдди насторожился.

— О чём же?

— Если я ещё хоть раз выскажу что-то нелестное в адрес твоей профессии или попытаюсь тебя подначивать, ты не вступай со мной в дискуссии, а просто пни меня разок, хорошо?

Рэдди улыбался.

— Ага, будь уверена, пну с удовольствием!

— И ещё. Никогда больше такого со мной не выделывай, даже если я от тебя этого потребую!

Рассмеявшись, они поскидывали с себя вещи и ринулись в воду. Воздух огласился олиными визгами и рэддиными воплями. Озеро было отменное, под водой там и сям били ледяные струи источников, а в остальном вода была бархатистая, слегка прохладная, вкуснющая на вкус и восхитительная на запах. Они плескались в ней в прямом смысле до посинения, потом выползали, обессиленные, на бережок, грелись некоторое время под дружелюбными лучами Керна, наспех перекусывали, потом снова сигали в воду.

Несколько раз то один, то другой пытался приставать с поцелуями, но они оба так вымотались за прошедший вечер и это безумное утро, что дальше поцелуев дело, хочешь не хочешь, не доходило.

Рэдди лежал, подставив собственную физиономию жарким лучам и размышлял. То есть не размышлял, а лишь делал вид. Мысли его текли так же плавно и неторопливо, как облака в вышине, казалось, что это он сам уплывает куда-то… тихий плеск волн вливался в уши сладостной музыкой, и мысли, треклятые его мысли, в этот раз невольно подчинялись общему мироустройству, они сглаживались, становились словами песни на эту призрачную мелодию…

Что это…

Что это?!!

Тревога, что всё никак не утихала в глубинах его сознания все последние дни, рванулась наружу с новой силой, бросая его в жар, заставляя слабеть конечности и туманя сознание.

Рэдди вскочил на ноги, в ужасе оглядываясь по сторонам. Мгновенная слабость тут же отступила, вытесняемая яростным гневом. Теперь он стал похож на того самого, выхваченного из самого жара битвы неведомого воина, что ему снился сегодня ночью. Его взгляд горел, его тело было готово снова рвануть вперёд, вот только… Бросаться было не на что. Что… что же такое?! Почему он не лежит, как тому и положено, на камнях, расслабленный и беспечный, а стоит, сжав кулаки, в нелепой позе атакующего вражеский строй бронепеха?

Почудилось ему или это жуткое ощущение непоправимо случившегося было явью? Словно он в какой-то единый миг вдруг стал звеном великой цепи, сначала невероятным образом приняв на себя чудовищный поток информации, потом сосредоточился, отыскивая в невероятных глубинах окружающей его пустоты, и швырнул туда этот горестный зов, будто постарев разом на тысячи лет…

Часть из того, что он уже готов был принять за очередной, в который уже раз, чудовищный самообман, оказалось принадлежащим реальному миру окружающей действительности.

Образ всепоглощающей черноты, рвущейся сюда откуда-то из дальних весей межзвёздного пространства. Зов предельной, захлёбывающейся боли. Каким-то краем своего сознания он успел запомнить образ врага — чёрные металлические иглы сенсоров, тянущиеся ему в сознание, целящиеся ему прямо в сердце. Вот, что он чувствовал уже долгие дни тягостных предчувствий. Вот что он не сумел распознать. Вот, образ чего ушёл сейчас сквозь него во Вселенную. Вот, образ чего чудился ему все эти дни.

На долгий, бесконечно долгий миг он стал проводником неведомого сигнала, подхваченный чей-то невыразимо могучей волей, присоединившейся к ней в едином порыве, слившись с ней дыханием…

Он помнил жар тысячи солнц, что сочился в тот момент из каждой его поры. Он помнил безумную эйфорию слияния с чем-то большим, чем он сам.

Стоило её позвать, как он уже не смог противиться. Да и не хотел этого. В этом незримом слиянии было нечто, дарующее силы, которые превосходили всё, доступное его воображению. Он сам был такой силой. И он… о, Галактика, нет…

Оля лежала, распластавшись на песке, словно её выбросила на берег волна. Волосы прилипли к посиневшему лицу, руки, раскинуты в беспомощной позе раненной птицы.

Рэдди с ужасом вспоминал,