Завтрак с Сенекой. Как улучшить качество жизни с помощью учения стоиков - Дэвид Фиделер

мы находим в произведениях Цицерона. Основная его идея проста. «Очень важно, полагают стоики, понять, что любовь родителей к детям определяется природой», и именно она является исходным пунктом, из которого «мы приходим к всеобщему объединению рода человеческого». Эта любовь родителей к своему потомству разумна и является частью законов природы. Она присутствует и у других видов. Когда мы наблюдаем, как животные, не относящиеся к млекопитающим, заботятся о потомстве, говорит Цицерон, «нам кажется, что мы слышим голос самой природы»[252]. Для стоика, объясняет он…

…очевидно, что сама природа заставляет нас избегать страдания, так ясно и то, что сама природа побуждает нас любить тех, кого мы родили. Отсюда естественно рождается общая заинтересованность людей друг в друге и необходимость для людей не быть друг другу чужими именно вследствие того, что они люди[253].

Многие животные, например пчелы, способны к совместному труду. «Люди же намного теснее связаны между собой. Следовательно, мы от природы способны к объединению, собраниям, к жизни в государстве»[254]. Более того, по мере того как мы становимся старше, okeiōsis расширяет наше чувство родства с другими. С помощью разума и понимания та естественная любовь, которую мы испытываем к членам семьи, распространяется на все общество.

Стоики придумали еще один способ проиллюстрировать okeiōsis – в виде связей, которые соединяют нас с другими человеческими существами. Об этом писал философ-стоик Гиерокл, современник Марка Аврелия. В одном из своих трудов Гиерокл описывал концентрические круги человечества, к которому мы принадлежим (см. рис. 5), и объяснял, почему «мы по природе своей склонны дружить со всеми»[255].

Внутренний круг – это мы сами. Он представляет нас как отдельную личность. Следующий круг составляют ближайшие родственники: родители, братья и сестры, супруги, дети. Третий круг состоит из дальних родственников – тетей, дядей, бабушек и дедушек, двоюродных братьев и сестер. Следующие круги содержат членов местных сообществ и жителей страны. И наконец, самый большой, внешний круг включает все человечество. Многие современные стоики, включая меня, добавили бы еще один внешний круг, представляющий природу, или живую биосферу, частью которой мы все являемся. Но эта идея не нова. Она находится в русле античной стоической традиции. Современный философ Джон Селларс отмечает:

Рис. 5. Упрощенный вариант концентрических кругов человечества в представлении философа-стоика Гиерокла

Процесс расширения круга, который интересует человека, не должен останавливаться, когда в него войдет все человеческое общество… В конечном итоге okeiōsis индивидуума должен расшириться до такой степени, чтобы включать весь космос, генерируя заботу о сохранении всех человеческих существ и миры природы… Когда мы достигнем самого широкого из возможных круга заботы, то станем космополитами – гражданами космоса[256].

Мудрец, предполагает Гиерокл, попытается притянуть внешние круги к центру или сжать их, чтобы мы ощущали родство со всем человечеством, а не только со своими близкими. Он признает, что «разная кровь» ослабляет любовь к тем, кто находится дальше, но цель стоика – полюбить все человечество, а не только почувствовать родство с ближайшим окружением.

То есть на пути к совершенству и мудрости мы не должны игнорировать потребности тех, кто нам ближе и роднее всего. Наоборот, мы признаем все человечество и природу частью более широкого живого сообщества, к которому принадлежим мы сами. И тогда эти внешние круги, породившие нас всех, становятся обязательным условием нашего благополучия и процветания.

Глава 10. Как оставаться самим собой и быть полезным обществу

Сад эпикурейцев против космополиса стоиков

Стоицизм стал самой распространенной и успешной философией в Римской империи потому, что обещал чувство душевного равновесия в сложном и бурном мире, который, как и в наши дни, казался опасным и неконтролируемым. Но стоицизм был не единственной философией, обещавшей покой и умиротворение своим сторонникам. Эпикурейцы – в честь основателя школы Эпикура (341–270 до н. э.) – говорили о том же. Подобно своим предшественникам, греческим философам, и стоики, и эпикурейцы искали эвдемонию, или непреходящее счастье.

В некоторых областях воззрения эпикурейцев и стоиков совпадали. Но в целом эти две школы примирить невозможно – слишком велики различия между ними. В первых тридцати (приблизительно) письмах к Луцилию Сенека в конце каждого письма приводит высказывание Эпикура. Эти высказывания, или эпиграммы, в точности совпадают с учением стоиков по таким вопросам, как важность скромной жизни и достижение богатства путем экономии. Причисляя Эпикура к «противоположному лагерю», Сенека был чрезвычайно объективен и признавал ценность истинной мудрости, независимо от ее источника. Он часто повторял своему другу Луцилию, что хорошие идеи – это «общая собственность» человечества, кто бы их ни высказывал.

Распространенные стереотипы и развитие языка сослужили дурную службу эпикурейцам – как, впрочем, и стоикам. Сегодня мы называем эпикурейцем человека, стремящегося к удовольствиям, как гурман к изысканным блюдам. Действительно, эпикурейцы сделали «удовольствие» основой и целью своей философии, но они не были гедонистами. На самом деле под «удовольствием» они понимали жизнь, свободную от страданий. А что касается изысканной пищи, то все ровно наоборот. Сам Эпикур питался в основном хлебом и водой, а когда добавлял к своему рациону сыр, то считал это роскошью[257].

И стоики, и эпикурейцы искали покой и умиротворение для души, но их взгляды на Вселенную были прямо противоположными. Стоики уподобляли ее разумному организму, подобно тому, как ваша рука представляет собой проявление биологического разума. В отличие от них, эпикурейцы были убеждены, что Вселенная состоит из атомов – крошечных частичек материи, – которые сталкиваются и соединяются произвольным, случайным образом. Ключевые слова здесь – произвольным и случайным. Будучи любопытной идеей, атомизм не объясняет упорядоченность и закономерности, которые мы наблюдаем в природе или биологической жизни и которые очень далеки от случайности[258].

Еще одно существенное различие между двумя школами мы находим в их представлениях о том, как люди должны участвовать в жизни общества. Когда Эпикур основывал свою философскую школу в Афинах, он купил участок земли за границей города и назвал его «Сад». Ученики Эпикура проводили время в Саду, напоминавшем коммуну хиппи. Эпикурейцы вели совместную жизнь, но поставили себя вне общества. Цель состояла в достижении безмятежности духа, но на практике это означало отказ от всего, что могло потревожить душу, в том числе от возможных разочарований, связанных с браком, воспитанием детей и участием в политике. Квинтэссенцией стремления отделиться от общества может служить знаменитый совет Эпикура: «Живи неприметно»[259].

У стоиков эпикурейская культура неучастия вызывала ряд серьезных этических вопросов и одновременно служила предметом насмешек. Нравоучения Эпиктета, обладавшего