Завтрак с Сенекой. Как улучшить качество жизни с помощью учения стоиков - Дэвид Фиделер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мнению Цицерона, главная обязанность правительства – защищать жизнь, свободу и собственность граждан. Много веков спустя Джон Локк назвал «жизнь, свободу и собственность» главными естественными правами людей. Работая над Декларацией независимости, Томас Джефферсон заменил «естественные права» Локка, исключив категорию «собственность», на «жизнь, свободу и стремление к счастью». Вот что он писал:
Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью[244].
Для Джефферсона эти права были «самоочевидной истиной» и частью «законов природы». Эти права одновременно являются естественными правами и правами человека. Как отметил историк Джозеф Дж. Эллис, эти слова Джефферсона из Декларации независимости являются «самым цитируемым заявлением о правах человека в документированной истории»[245].
Такова историческая траектория, связывающая идеи стоиков с развитием современной концепции прав человека: от естественного права стоиков и Цицерона через Джона Локка и других философов Просвещения к Томасу Джефферсону, который опирался на них, провозглашая права человека.
Джефферсон был, вне всякого сомнения, важной, но переходной фигурой в деле избавления от рабства. С одной стороны, многие считают, что его жизнь не всегда соответствовала провозглашаемым высоким идеалам (он был рабовладельцем, что противоречило его собственным моральным принципам). С другой стороны, Джефферсон решительно выступал за отмену рабства, предлагал практические шаги по эмансипации, а в должности президента Соединенных Штатов даже издал закон, запрещающий международную работорговлю. Как сказал однажды Мартин Лютер Кинг, «дуга нравственной вселенной длинная, но она склоняется к справедливости». Рабство не было отменено при жизни Джефферсона, но длинная историческая дуга избавления от рабства началась с идей стоиков о естественном праве и равенстве людей и была вдохновлена ими. Джефферсон поставил эти идеи в центр общественного внимания.
Если стоики были правы и мы все принадлежим к одной человеческой семье, чем объяснить такое количество барьеров и такую поляризацию в современном мире? Короткий ответ: эти барьеры связаны с нашей биологической историей как стадного животного. Принадлежность к группе или племени – естественная потребность человека. Люди, лишенные чувства принадлежности, по определению обречены на одиночество и враждебность. Проблемы возникают тогда, когда трайбализм становится токсичным.
Последние двести тысяч лет наш вид, Homo sapiens, вел племенной образ жизни. Благодаря этой эволюционной истории изжить трайбализм практически невозможно. Но как заметил физик и философ Марсело Глейзер, «племя без врагов – это не племя, практически по определению. И, следовательно, вражда между племенами и война – одна из родовых черт человечества». Далее он пишет:
Самый главный враг, с которым мы должны сражаться, – это наше племенное прошлое. То, что так хорошо служило нам на протяжении многих тысяч лет, безвозвратно устарело. Теперь речь идет не о выживании того или иного племени, а всех Homo sapiens как вида… Впервые в нашей общей истории мы должны думать о себе как об одном племени на одной планете… Мы одно племя, племя людей. И поэтому совсем не племя[246].
Стоики первыми озвучили эту идею: мы все члены космополиса, говорили они, всемирного взаимосвязанного сообщества человеческих существ. Другими словами, мы все граждане одного общего мира. Сенека, как и другие стоики, считал, что люди должны стремиться принести пользу человечеству, всему космополису. Без взаимной поддержки общество разрушится. «Мы – только члены огромного тела, – писал он. – И сообщество наше подобно своду, который потому и держится, что камни не дают друг другу упасть»[247].
Чувство принадлежности очень важно, но токсичный трайбализм разделяет людей и противоречит просоциальным представлениям стоиков. «Нужно жить для другого, если хочешь жить для себя»[248], – говорил Сенека. В худшем случае токсичный трайбализм может привести к демонизации других, к насилию и даже геноциду. Живи римские стоики сегодня, они со своей верой в единство человечества были бы яростными противниками современной политики идентичности в любых ее проявлениях, потому что политика идентичности разделяет людей на группы на основе пола, расы или сексуальной ориентации. И она поощряет эти группы к конкуренции друг с другом за особый статус или власть, словно групповая идентичность важнее нашего главного статуса как человеческих существ. Используя принцип «разделяй и властвуй» и дробя человеческую семью на соперничающие группы, политика идентичности представляет собой высшую форму современного токсичного трайбализма. Такой подход усиливает социальные разногласия и способен разрушить общество. Сенека предупреждал: «Уничтожь общество, и ты разрушишь единство человеческого рода – единство, которым поддерживается жизнь»[249]. Для стоиков человечество едино: мы все братья и сестры. Мы должны не делить общество на враждебные племена, а признавать свою общность и поддерживать друг друга.
Узы, которые объединяют: в ладу со всеми
…Люди, рожденные для союза, должны щадить отдельных его членов, ибо здоровое сообщество может существовать при бережном отношении и любви друг к другу всех его частей.
Сенека. О гневе. 2.31.7 [143]
Идея Сенеки о том, что мы принадлежим к глобальному сообществу человеческих существ, объединенных разумом и дружбой с другими, звучит очень современно. Сегодня мы живем в планетарной цивилизации, которую связывает мировая торговля и сети коммуникации, и чувство общности со всеми людьми – это часть нашего повседневного опыта.
Но как вообще возникло человеческое общество, не говоря уже о том, что оно стало глобальным? Если бы нами управляли только инстинкты трайбализма, мир был бы еще более опасным и поляризованным, чем теперь.
Стоики предлагали замечательное объяснение. Оно носит название okeiōsis и, по всей видимости, восходит к Зенону, основателю школы стоицизма[250]. Этот термин происходит от греческого слова oikos, которое переводится как «дом», или «семья». Okeiōsis означает чувство близости или общности с другими людьми – человеческое родство с другими, – и это главный источник всей этики стоиков. Okeiōsis позволяет нам относиться к другим человеческим существам как к родным и близким, даже если мы не состоим с ними в родстве. Марк Аврелий часто писал о нашем родстве со всеми людьми и о том, как это родство формирует основу общества. Он утверждал, что «существа разумные рождены одно для другого»[251].
Самое подробное объяснение, как естественная человеческая привязанность порождает общество,
