Глаза цвета стали - Игорь Марченко

Охотник еще убегал от меня прочь, когда где-то метров через пять у него отвалилась голова, в то время как тело по инерции продолжало бежать, пока не пробило заграждение и не свалилось с крыши. Внизу же послышалась ругань и беспорядочная стрельба ночного патруля. Медленно, подойдя к еще живой голове, жадно разевающей пасть, я с каким-то злым восторгом отрубил извивающийся в пасти кусок языка, после чего рассек череп на две половины. Мне всегда хотелось знать, какие мысли блуждают в голове Охотника. О чем он думает и чего боится, но я не нашел внутри ответы на свои вопросы. Это была всего лишь мерзкая масса склизких комков какой-то гадости и еще чего-то неописуемо безобразного.

Чуть поодаль, уже на земле, в кольце света прожекторов держали под прицелами выживших людей и моего последнего бойца. Сейчас на него пытались надеть наручники.

– Не трогайте его!

Обернувшись на мой голос, солдаты опустили оружие. Выжившие гражданские испуганно жались к закопченной стене разрушенного дома, а укушенный парень находился в плотном кольце солдат, наставивших на него лес автоматов с примкнутыми штык-ножами.

– Я сказал, не трогайте!

Растолкав строй, я вышел к спутнику, прикрывшего мне спину в трудную минуту. Он до последнего боролся с судорогами Радости жизни, но медленно сдавал. Его кожа постепенно становилась тонкой и кровоточивой, словно вскрытая язва, а лицо синели буквально на глазах. Обращение было необратимым процессом, от осознания этого ему становилось еще страшней. Мне было искренне жаль его, но я ничего не мог помочь. Кроме одного – избавить от дальнейших страданий. Он тоже это понимал, в глазах его светилась надежда и обреченное ожидание.

– Капитан, Вы помните свое обещание? Окажите честь и убейте своим мечом, но сделайте это быстро. Не хочу превращаться в мычащий полуфабрикат.

– Как тебя звать? – спросил я.

– Олег. Рядовой Ефремов.

Оценивающе посмотрев ему в глаза, я сделал солдатам знак посторониться. Когда все отошли подальше, я встал позади него. Олег, опустив голову, со страхом ожидал свистящую сталь.

– Смерть, Олег, это то, чем мы расплачиваемся за жизнь, – глухо сказал я, незаметно убрав руку с рукояти меча. – Пусть твоя душа обретет вечный покой, найдя гавань спокойствия и умиротворения в чертогах загробного мира…

Быстрым выстрелом в затылок, я застрелил его из своего пистолета, когда кожа уже вспучивалась и трескалась кровавыми ранами, из которых тянулись черные отростки.

Бережно уложив тела всех погибших участников операции на специально приготовленные по моей просьбе помосты из деревянных брусьев, закинули факел на смоченные бензином бревна. Огромный горн огня взметнулся высоко в небо, жадно пожирая неподвижные тела, очищая их от скверны и высвобождая душу из плена бренной плоти. Солдаты не сводя глаз с этого зрелища, мрачно наблюдают за погребальным костром, наверное, гадая, когда придет их черед возноситься к небесам в столбе дыма. Никто не обнадеживался, всех рано или поздно ждала подобная участь, но, когда ты молодой, эта последняя мысль, которая посещает тебя.

Когда огонь погас, а горячий пепел бульдозер засыпал ковшом земли, солдаты стали расходиться. Я склонил голову, отдавая дань уважения мужеству людей, исполнивших свой долг.

– Почему ты не выполнил последнюю просьбу и не отрубил голову? – поинтересовался Лютый с пулеметом РПК на плечах. Я не хотел поначалу отвечать, но он увязался следом за мной.

– Он не знал, о чем просит. Одна смерть другой не стоит. – Нехотя ответил я.

– И все же, это было последнее желание, а их стоит исполнять.

– Скажи, дружище, если бы ты на краю смерти так, по дружески попросил меня отправиться следом за тобой прямиком в ад, как ты думаешь, я бы стал это делать?

– Конечно, нет! – Лютый улыбнулся, но снова посуровел. – Но это совсем другое.

– Разве? Умереть от меча ничуть не проще, чем от пули. Уж мне это известно наверняка, я повидал столько убийств, что хватит не на одну жизнь и поверь, смерть всегда остается смертью.

Лютый обеспокоено посмотрел на меня:

– С Вами все нормально, капитан? На Вас лица нет, словно это только что Вас похоронили.

– Все хорошо… если это слово вообще применимо к конкретной ситуации. Но жизнь продолжается. Мертвых отмучались и заслужили покой, а живым он только снится.

Видя, что он собирается последовать за мной и дальше, отрицательно мотнул головой.

– Нет! Не надо за мной ходить. Я хочу побыть в одиночестве.

– Только будьте осторожней, этот сектор плохо зачищен, и еще встречаются…

– Я в курсе. Спасибо за предупреждение.

Шагая по очищенным от трупов улицам, апатично смотрю вслед пробегающим солдатам. Я словно при замедленной съемке вижу, как тяжело бухают их сапоги по лужам, поднимая брызги и грязь. Время стремительно замедляло бег, сдавливая грудь тяжелыми тисками томительного ожидания, что сейчас что-то произойдет. Неужели все свои последние дни, мы только и будем что убивать друг друга, сжигая трупы на погребальных кострах, а остальные будут умолять отрубить им голову? Проведя ладонью по небритой щеке, под струями начавшего дождя смываю с себя грязь и копоть. Не обращая внимания на холодные порывы ветра, я бегу по улице под дождем, сжимая в руке заветную катану. Меня душит необъяснимый восторг свободы переходящий в пошлую радость. Я словно дикий зверь бегу по дикой равнине, где кроме меня и моей добычи никого больше нет. Ноздри раздуваются, ощущая запах крови, а глаза смотрят вдаль, выискивая жертву. Как же это было здорово. Новые ощущения и новое восприятие мира…

– Капитан Алешин! Во имя господа нашего Иисуса Христа, что Вы здесь затеяли?!

Удивленный возглас заставил меня избавиться от навязчивого наваждения. На дороге застыл, перегородив дорогу, изумленный патруль. Прапорщик Сердюк, скрестив руки, терпеливо дожидается моих объяснений. Он с подозрением оглядел меня с головы до пят, после чего утверждающе покрутил пальцем у виска.

– Вот и пришел, наконец, Ваш нервный срыв? Добро пожаловать в наш клуб. Мне тоже иногда так неудержимо хочется побегать под дождем. Кроме шуток, Вас срочно вызывает Гнездо. Командование хочет знать, как продвигается операция. Командный автомобиль в той стороне и постарайтесь больше не размахивать своим мечом. Мало ли что.

Я ничего не ответил на столь хамское обращение, просто ожег его таким презрительным взглядом что прапорщик, поежившись, поспешил ретироваться. Мимо меня медленно проехал БТР, транслируя из звенящих динамиков обращение к уцелевшим жителям:

– Внимание, жители Северного! Поселение взято под полный контроль Центра общественного здоровья. Больше нет смысла прятаться и скрываться. Опасность позади. Собирайтесь на главной площади. У нас горячая еда, вода, теплые одеяла и наше радушие…

Заляпанный грязью бронетранспортер медленно свернул за угол и стал удаляться. Следом за ним плелась куцая колонна грязных и усталых пехотинцев, внимательно смотрящих по сторонам. Ощетинившись автоматами, пулеметами и гранатометами РШГ, люди с опаской обследовали каждый подъезд и каждый закоулок поселения. Спецподразделения выбивали миниатюрными таранами двери в квартиры, планомерно обходили один дом за другим. Все мои скауты-разведчики так же участвовали в операции, присоединившись к спецподразделению. Один только я бесцельно шатался по городку, не зная, чем себя занять и найти такое место, где меня никто не потревожит. На каждом перекрестке дымили смрадным дымом костры, в которых сжигали тела убитых некроморфов. Парни в заляпанных кровью биологических скафандрах просто стаскивали трупы в общую кучу, обливали маслом или бензином из канистр и поджигали. Закрыв нос рукавом, я постарался быстрее пройти мимо одного их таких погребальных костров.

– Наше Вам! – коротко приветствовал меня лейтенант Ткаля, подстраиваясь под мой широкий шаг. – Отличная ночка выдалась. Не считая Вашего Охотника и тех некров, которых упокоили за ночь, двести пять чучел настреляли. Как я люблю эту работу. Знаете, что витает в воздухе?

– Запах горелой мертвечины? – предположил я, теряя к беседе интерес.

– Капитан! – возмутился Ткаля. – Это пахнет победой!

Заметив курящих в стороне солдат, он с неожиданной яростью накинулся на них:

– А ну за работу лентяи! Мордой в унитаз захотели? Работы непочатый край, а у них перекур!

Мне его компания была неприятна, поэтому я быстро свернул в ближайший переулок и с удивлением увидел знакомую пятиэтажку, где почти два месяца назад пришлось ночевать в компании с напарником. Справедливо рассудив, что штабная машина может и подождать, направился к дому. Вот и пятый этаж – квартира Ольги. Взяв автомат на изготовку, я осторожно толкнул дверь ногой, которая оказалась незапертой. Внутри квартиры ничего не изменилось за исключением разбросанных по полу вещей и адского беспорядка. Заглянув в темный зал, я опустил оружие и, подойдя к окну, раздвинул старые светомаскировочные жалюзи. На соседней улице солдаты старательно вытаскивали за ноги убитых некроморфов, складывая тела штабелями у подъезда. Устало присев на скрипнувший диван, я мрачно откинул голову на спинку. Отвинтив крышку на фляжке, сделал большой глоток. Блуждая взглядом по скудной обстановке я заново переживал воспоминания. Теперь это место будет пустовать долго.