Наследница неба - Аманда Сан

Мы сели и перевели дыхание, с накидок из кару капала вода на деревянный пол. Я прислонилась к дверному проему и выжала наружу свои юбки, а потом упала на спину и уставилась на перекошенную крышу. Я никогда еще так не уставала. Ноги и ребра пылали. Мы молчали, наслаждаясь укрытием домика на дереве.

Я дрожала от холода, потому обхватила себя руками, но лучше не стало.

- Вот, - прохрипел Гриффин, коснувшись шнурка моей накидки на моей шее. Его руки дрожали, и он возился с узлом. Мех упал с моей спины, словно кирпич, который я несла на себе все это время. Он снял и свою накидку, расстелил ее на полу, чтобы просохла. – Вряд ли я смогу разжечь костер.

- Все промокло, - сказала я, указав на обломки деревянного стула. Мы могли бы оторвать пару половиц и поджечь, но тогда загореться мог весь домик, или он обрушился бы на нас.

- Утро близко, - сказал он. – Постарайся отдохнуть, а солнце нас согреет. Бури ужасны, но они длятся недолго.

Я помнила дождь, что шел в первую ночь моего пребывания на земле в одиночку. Он быстро закончился, и я надеялась, что в этот раз будет так же.

- Твоя нога, - вспомнила я.

- Если бы не ты, я бы лишился ее, - сказал он и рассмеялся, хотя прозвучало как кашель. – Ты, наверное, думаешь, что из меня плохой охотник.

Я так совсем не думала. Мы выжили чудом, это был дар самой Феникс. Я знала, она разожгла во мне смелость нырнуть за Гриффином. Она дала мне сил пройти весь этот путь. А потом я вспомнила, что Феникс может и не быть, потому сказала так:

- Если бы не ты, меня бы съела химера.

- И я благодарен тебе, - сказал Гриффин. – Ты поплыла на Темного Левиафана с кинжалом. Такой смелости у упавших я еще не видел. Ты мне жизнь спасла.

Глаза его были бездонными из-за темноты, нарушаемой лишь мерцанием болота снаружи. Их ореховый цвет манил меня, будто пламя Феникс, исцелял боль в моих ребрах и ногах. И мне уже было не холодно, когда я смотрела в его глаза.

- Я могу как-то помочь тебе с ногой?

Он покачал головой.

- Думаю, нужно просто немного отдохнуть, - сказал он. – Рана не очень глубокая, и если я смог так далеко с ней уйти, значит, все не так серьезно, да? Утром я посмотрю, что там. Отдыхай.

Я кивнула и улеглась на бок на деревянном полу. Я дрожала, желая оказаться в теплой и мягкой кровати в своей спальне в цитадели. Мне не хватало треска огня в камине, умиротворяющего голос моего отца в коридоре. Из-за сияния растений и светлячков даже с закрытыми глазами я видела сверкающие точки. Я дрожала и просила утро наступить, а дождь прекратиться.

- Кали, - послышался голос Гриффина, и он звучал так близко, что я обернулась. Он лежал на полу рядом со мной, губы его посинели, и он дрожал от холода. Он накрыл себя своей меховой накидкой, и когда поднял руку, мех напомнил крыло.

Я придвинулась к нему ближе, и он накрыл нас мокрым мехом. Накидка была тяжелой от воды, хотя он и выжал мех, но так можно было хоть немного согреться. Он лежал рядом со мной, и его ожерелье из ракушек постукивало по полу, пока он поправлял накидку. От него исходило немного тепла, все же больше, чем от меня. Через пару минут я перестала дрожать и смогла дышать ровно.

Я была в безопасности рядом с ним и наслаждалась близостью, хоть и понимала, что она только для выживания, пусть ощущалось и иначе. Я медленно прижалась ладонями к его обнаженной груди. Наша кожа была горячей, огненной, по сравнению с холодным и мокрым воздухом. Гриффин не дрогнул от моего прикосновения, он накрыл меня еще и своей рукой, придвигая меня ближе к крупицам тепла, что были между нами.

Мои глаза слипались от усталости. Гриффин уже тяжело дышал, уснувший. И ощущалось все вокруг как лед и пламя, как жар и холод. Я хотела все ему рассказать. Так я думала, пока засыпала. И я расскажу ему все и буду свободной.

Глава 17

Когда запели птицы, моя сонная голова поняла, что уже утро. Я приоткрыла глаз, солнечный свет лился в дыры в крыше и стенах. Гриффин все еще спал, его лицо было умиротворенным, как у ребенка. Я смотрела, как его грудь вздымается и опадает с каждым вдохом. Лицо его было испачкано кровью и грязью, желтая и фиолетовая краска размазалась в бою с Левиафаном и от бесконечного дождя ночью. Со стороны болот уже не доносилось радужное сияние, только солнце светило на бледном небе.

Я заерзала под накидкой из кару, и она была уже легче, чем пару часов назад. Почти весь мех свалялся, но высох, а вот мое платье все еще было мокрым. Я приподняла ногу, вытянув ее, чтобы прекратилась судорога. Поход в ночи, бой с Темным Левиафаном – все это казалось снами, пока я смотрела на облака сквозь дыры в крыше.

Я поднялась так тихо, как только могла, но Гриффин все равно проснулся. Он застонал, протирая глаз тыльной стороной ладони.

- Только не говори, что солнце уже встало, - сказал он, и я чуть не рассмеялась.

- Все еще ночь. Спи дальше.

- Врешь.

Я выглянула в дверной проем хижины в сторону болота. Поверхность его была спокойной, подернутой туманом, покрытой лабиринтом камышей и воды. На юге земля казалась тверже, камыши – гуще, а трава – зеленее. Горная гряда была так близко, что я не сразу ее увидела, ожидая обнаружить ее вдали. Я подняла голову, и пики гор оказались высоко в небе. Мы были почти у основания, это меня обрадовало.

- Гриффин, - сказала я. – Мы возле гор. У нас получилось!

- Отлично, - проворчал он, ворочаясь под мехом. – Теперь нужно идти прямо.

В животе заурчало, и я устроилась у дверного проема и поискала в своей сумке вяленое мясо хазу, что нам сложила с собой Сайра. Гриффин, наконец, сел, вытянув руки над головой. Его оружие лежало грудой на полу рядом с ним, и он начал затягивать кожаные шнурки. Я пыталась не смотреть, помня, как близко мы спали этой ночью. Было приятно так лежать, но от этих мыслей, от мыслей о нем по венам потекло тепло. С Джонашем я такого не чувствовала. Я пыталась, но не могла. С Гриффином я пыталась запретить себе эти чувства, но не получалось. И я не хотела этого менять.

Я покачала головой, откусив еще кусочек мяса. Алайя это понимала, а теперь я должна была рассказать Гриффину правду, какой бы ни была его реакция. Моя жизнь мне не принадлежала. Я привыкла к этому, но чувствовала знакомую панику, подступавшую к горлу, от которой мне хотелось пробежаться по моему обрыву на Ашре и остаться наедине с чертополохом, огнецветом и жадными пиками.

Мы ели и пили в тишине, пока солнце поднималось все выше. В комнате повисло напряжение из-за невысказанных слов. Ночью я была смелой, но при свете солнца стало страшно. Я боялась потерять все. Я даже не знала, что хотела этого.

Гриффин заговорил первым: