Эти Золотые мальчики - Рейчел Джонас

Они хороши лишь для одного.

И, по-видимому, мой отец знает об этом не понаслышке.

Глава 21

БЛУ

– Я ненавижу все в этой школе. Буквально, – добавляю я, просто чтобы убедиться, что Джулс поняла суть.

– У тебя роман с одним из самых горячих парней в «Сайпресс Преп», – рассуждает она на другом конце провода. – Насколько все может быть плохо на самом деле?

– Ты даже не представляешь.

Ее видение ситуации невероятно искажено рядом факторов. Первое и основное: Пандора пишет в каждом втором посте обо мне и Уэсте. Во-вторых, он только усугубил ситуацию, когда приперся без приглашения на квартальную вечеринку. И, наконец, матч, на котором девчонки остались без ума от игры Уэста. Никто не знает, через что он реально заставляет меня проходить.

– И в довершение всего, – продолжаю жаловаться я, – я застряла в этой паршивой школьной газете, заниматься которой мне, кстати, вообще не нравится. Так что каждый мой день становится длиннее, чем выходные.

– Ну, по крайней мере, тебе не нужно работать в закусочной слишком часто. Сейчас берешь в два раза меньше смен, верно?

Знаю, у нее добрые намерения, но сегодня я не в настроении для ее оптимистичного взгляда на жизнь. Поэтому «вроде как» – мой единственный ответ.

Коридоры совершенно пусты, когда я заворачиваю за угол к своему шкафчику и хватаю рюкзак. Все, чего я хочу, это пойти домой, съесть что-нибудь, а потом завалиться спать.

– Ты еще жива? – спрашивает Джулс, когда я толкаю металлическую дверь, ведущую на парковку.

– Едва ли, – говорю я с измученным смехом, выуживая ключи из кармана джинсов.

– Все не всегда будет так плохо, – уверяет меня подруга, и именно в таком напоминании я и нуждаюсь. Но, когда добираюсь до своего парковочного места, целая куча футболистов, окруживших мою машину, вызывает у меня всплеск беспокойства.

– Джулс, я тебе перезвоню, – торопливо бормочу я, вешая трубку, и ускоряю шаг.

Усталость, которую я чувствовала секунду назад, испаряется, когда ее заменяет адреналин. Ноги глухо стучат по асфальту, я бегу во весь опор, слыша смех парней. Только когда я оказываюсь в нескольких футах от них, понимаю, что они находят таким смешным.

Некоторые из них отступают, а Остин поднимает руки в воздух.

– Эй, это были не мы, – примирительно говорит он. – Вы с Голденом поссорились или типа того?

Я не утруждаю себя ответом, уставившись на машину – подарок дяди Дасти, единственную вещь в этой жизни, которая полностью принадлежит мне. Она стоит на кирпичах. Доказательством, что это не какое-то криминальное деяние, служат все четыре шины, педантично сложенные в багажнике. Рядом с ними аккуратной стопкой лежат гайки. Этот ублюдок даже оставил мне домкрат и четырехходовой гаечный ключ, чтобы я могла собрать все это сама.

По груди и шее разливается жар, а после, наконец, достигает лица. Я краснею, осознавая, сколько времени и энергии это чудовище потратило на свой трюк. Еще и после футбольной тренировки.

– Где… он? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

Пятеро игроков, стоящих рядом, указывают в сторону стадиона и спортивных раздевалок. Но Дэйн и Стерлинг медлят. Только когда я срываюсь с места, чтобы найти и убить их брата, Стерлинг преграждает мне дорогу. Он возвышается надо мной, как и Уэст, и даже смотрит сверху вниз такими же зелеными глазами. Их схожесть бесит меня еще сильнее.

Сейчас мы слишком далеко от остальных, так что никто не слышит, как я огрызаюсь:

– Отойди.

– Просто подумал, что тебе следует знать: заходить туда – так себе затея, – предупреждает он с ухмылкой. Он неспешно растягивает слова, все еще смеясь над тем, что моя машина стоит на чертовых кирпичах.

Совершенно очевидно, что ему плевать. Он понятия не имеет, насколько я вымотана. На прошлой неделе я работала почти каждый день после школы. А когда не работала, то занималась газетой: в прошлую пятницу мне пришлось присутствовать на очередной игре, чтобы сделать фотографии. Стоит добавить к этому две двойные смены, которые я отработала в субботу и воскресенье, и создастся впечатление, будто у меня не было перерыва целую вечность.

Я свирепо смотрю на Стерлинга, а его массивные руки опускаются мне на плечи, удерживая на месте.

– Если не хочешь, чтобы твои яйца покатились по этой парковке, как перекати-поле, предлагаю тебе убрать от меня лапы и свалить, – ядовито советую я.

Его бровь самодовольно приподнимается, как у Уэста, и мне хочется ударить его посильнее. Но Стерлинг отпускает меня, так что пока угроза останется неисполненной.

– Я вообще-то тебе помогаю, – настаивает он. – Не уверен, поняла ли ты, как здесь все устроено, но чем больше ты провоцируешь Уэста, тем хуже делаешь себе.

– Твой брат не какой-то там бог, – напоминаю я ему. – Я его не боюсь.

Молюсь, чтобы он купился на это, ведь иногда я не совсем уверена, что это правда.

– Просто повторю: если ты умна, то спрячешь коготки и свалишь обратно на свою сторону города, – добавляет Стерлинг, кивая на мою машину.

Наглость этих придурков невероятна. Неужели он реально думает, что я просто позволю его брату выйти сухим из воды? Ни в коем случае.

Стерлинг замирает, когда я наклоняюсь ближе, вторгаясь в его пространство, как любит делать его психованный братец. Как бы сильно я ни ненавидела Уэста, я благодарю его за этот психологический прием. Ко мне только что вернулись силы.

– Не уверена, понял ли твой братишка, с кем имеет дело, – предупреждаю я. – Когда кто-то издевается надо мной, я отвечу тем же. И особенно это касается твоего брата.

Я толкаю Стерлинга и прохожу мимо. На этот раз он не утруждает себя попытками остановить меня, но, оглядываясь назад, я замечаю полуулыбку на его губах.

Несусь к раздевалке и, как только вхожу, бросаю сумку перед дверью. Кроссовки скрипят по белой плитке, и я подбадриваю себя, проходя мимо рядов скамеек и шкафчиков, возле которых по-прежнему стоят некоторые ребята из команды. Но Уэста нигде нет. Я не обращаю внимания на сопровождающие меня косые и вопросительные взгляды, потому что у меня на уме одна цель.

Я собираюсь найти Уэста Голдена и причинить ему боль.

Топаю в дальний конец раздевалки и пытаюсь не обращать внимания на звук льющейся воды. Удивительно, что мне так далеко удалось зайти, а их тренер даже не выглянул из своего кабинета. Видимо, он с головой ушел в план игры.

На долю секунды у меня возникает искушение повернуть назад. По какой-то причине мне не пришло в голову, что парни здесь могут быть не совсем одетыми. Я представляю, на что могу наткнуться, когда доберусь до душевых, но… к черту это.

Пытаюсь взбодриться, однако я и близко не так уверена в себе, как ранее перед Стерлингом. Быть может, я должна была прислушаться к интуиции и подождать на парковке. Но отступить сейчас никак нельзя.

Когда я поворачиваю за угол, то натыкаюсь на нескольких членов команды, которые все еще принимают душ. И даже то, что все они полностью обнажены, не вызывает во мне никаких эмоций. Но тут я замечаю Уэста.

Всего… Уэста.

Он стоит ко мне спиной, но я вижу достаточно. Кожу, на которой все еще сохранился летний загар, татуировки, покрывающие его крепкие бицепсы и лопатки. Он весь соткан из твердых мышц. Я слегка вздыхаю, снимая напряжение, которое накопилось внутри. Однако это не очень-то помогает, потому что я все еще не отвернулась.

Он мокрый, весь в мыле с головы до ног, словно передо мной разыгрывается какой-то эротический сон. Проходит полсекунды, а затем я прихожу в себя и вспоминаю, зачем я здесь. Подошвы моих ботинок хлюпают по воде, которая скапливается возле водостока. Когда я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, то собираю всю свою ярость и разочарование за последние несколько недель в кулак и ударяю им прямо между лопаток Уэста. Поскольку меня учили драться, мне известно, что я далеко не слабачка, но удар почти не причиняет ему боли. Зато привлекает внимание.

Разозленный и сбитый с толку, Уэст поворачивается ко мне лицом. Мою ярость он, разумеется, тоже замечает.

– Это уже слишком! – вскрикиваю я и, прежде чем успеваю остановиться, снова замахиваюсь на него, но на этот раз целюсь в лицо.

Не успеваю я ударить, как его рука ловит мою в воздухе. Я не уверена,