Духовный мир преподобного Исаака Сирина - Митрополит Иларион

Период зимнего холода заканчивается так же внезапно и неожиданно, как начался; после чего наступает весна души:

Эта холодность и такая тягость попускается на человека для испытания и искушения. Но если возбудит он себя и с горячностью и с малым себе принуждением оттрясет от себя все это, то приближается к нему благодать, как было прежде, и приходит к нему иная сила, в которой скрываются всякое благо и все виды помощи. И в изумлении дивится человек, припоминая прежнюю тягость и наступившую вдруг легкость и силу и представляя себе эту разницу и изменение, и то, как внезапно пришел он в такое состояние. И с этого времени умудряется и, если найдет на него подобная тягость, познает ее по прежнему своему опыту[475].

Исаак яркими красками описывает то состояние духовного просветления и восторга, которое может наступить вслед за периодом помрачения:

Бывает, что сидит человек в этом сосредоточенном и просветленном безмолвии, и нет для него ни входа, ни выхода. Но благодаря долгой беседе с Писаниями, постоянному молению и благодарению в немощи его, когда взгляд его непрерывно направлен к благодати Божией, после великого уныния в безмолвии, начинает мало помалу зарождаться в сердце его некий простор и прорастание, рождающее радость изнутри, хотя она и не имеет причины в самом человеке или в какой — либо целеустремленности помысла. Ощущает он, что радуется сердце его, но почему — он не знает. Какое — то ликование охватывает душу его и наслаждение, при котором презирает он все существующее и видимое, и разум посредством силы своей видит, на чем основывается это восхищение помысла — но причину этого он не понимает. Видит человек, что возвышен разум его над всем существующим и в полете своем находится превыше мира и воспоминаний, которые ниже его. Презирает он временный мир и отодвигает от себя далеко и навсегда. И не делает он уже различия между нынешним расширением ума при этом биении сердца и прежним долготерпением в злострадании[476].

* * *

Так подвижник приобретает опыт из перенесенных искушений и восходит от силы в силу. Искушения и испытания, согласно Исааку, необходимы для всякого человека на пути к Богу. Из этих испытаний наиболее тяжким является богооставленность — опыт «вкушения геенны», когда человек впадает в помрачение и уныние, лишаясь надежды и утешения, происходящего от веры в Бога. Нужно не отчаиваться, но помнить о Промысле Божием, который «при искушении даст и облегчение»[477], а также сохранять смирение и по возможности горячо молиться. На смену искушению непременно придет период близости Божией, и на смену оставленности — ощущение присутствия Бога.

Глава IV. Смирение

Смирение есть риза Божества.

I/53 (233) = B82 (575)

Кто ради Бога во всем умаляет и смиряет себя, тот бывает прославлен Богом. Кто алчет и жаждет ради Него, того напоит Бог Своими благами. Кто терпит наготу ради Бога, того облекает Он в ризу нетления и славы.

Кто нищает ради Бога, тот бывает утешен истинным Его богатством.

I/57 (304) = B5 (77)

Одним из лейтмотивов творений преподобного Исаака является тема смирения. Несколько Бесед из 1–го и 2–го тома целиком посвящены этой теме. В настоящей главе мы рассмотрим учение Исаака о смирении как богоуподоблении через подражание Христу и о внутренних и внешних признаках истинного смирения.

Смирение как уподобление Богу

Для Исаака Сирина говорить о смирении (mukkaka, makkikuta)[478] — это говорить о Боге, потому что Бог в его восприятии есть Тот, Кто в наивысшей степени «кроток и смирен сердцем»[479]. Смирение Бога, согласно Исааку, было явлено миру в воплощении Слова. В Ветхом Завете Бог оставался невидимым и неприступным для всякого приближающегося к Нему, когда же Бог облекся в смирение и скрыл Свое величие под человеческой плотью, Он стал видимым и доступным:

Смирение есть риза Божества. В него облеклось вочеловечившееся Слово и через него приобщилось нам в теле нашем. И всякий облеченный в него истинно уподобился Нисшедшему с высоты Своей, скрывшему добродетель величия Своего и славу Свою прикрывшему смирением, чтобы тварь не была попалена видением Его…[480]

Каждый христианин призван подражать Христу в смирении. Приобретая смирение, человек уподобляется Господу и облекается в Него:

Всякий, кто облекся в то одеяние[481], в котором был видим сам Творец, облекшись в тело наше, тот облекся в самого Христа, потому что пожелал облечься, по внутреннему своему человеку, в то подобие, в котором Христос видим был твари Своей…[482]

Смирение в сочетании с христианским трудничеством делает человека «богом на земле»[483]. Усыновление Богу и уподобление Ему происходят, согласно Исааку, не столько через различные аскетические делания, сколько через приобретение смирения. Делания без смирения не приносят никакой пользы, а смирения и без дел достаточно для усыновления Богу:

Смирение и без дел многие прегрешения делает простительными. Напротив, без смирения и дела бесполезны. Смирением, как сказал я, сделай беззакония твои простительными. Что соль для всякой пищи, то смирение для всякой добродетели; оно может сокрушить крепость многих грехов… И если приобретем его, оно сделает нас сынами Божиими и без добрых дел представит Богу, потому что без смирения напрасны все дела наши, всякие добродетели и всякое делание[484].

Человек не вправе ожидать плодов духовного делания до тех пор, пока не приобретет смирения, даже если он прилагает большие аскетические усилия для достижения своей цели:

Если будешь трудиться в прекрасной добродетели и не почувствуешь, что вкушаешь от нее помощи, то не дивись. Ибо, пока не смирится человек, не получает награды за свое делание. Награда дается не за делание, но за смирение. Кто оскорбляет последнее, тот потеряет и первое[485].

Облекаясь в смирение, человек становится настолько богоподобным, что вызывает всеобщую любовь окружающих, которые относятся к нему, как к Богу. Смирение помогает восстановить такие отношения между людьми, при которых любовь царствует между ними:

Смиренного никогда человек не преследует ненавистью, не уязвляет словом и не презирает. Поскольку Бог любит его, он бывает всеми любим. И он всех любит, и все его любят. Все желают его, и на всяком месте, куда ни приближается, взирают на него, как на ангела света, и воздают