Диско 2000 (сборник) - Сборник Сборник

Мы опять ехали по сельской местности. На каждом повороте я чувствовал тяжесть нашего груза. Северней Уотфорда, мы выехали на дорогу М25 и поехали на юг в сторону Эссекса.

Железорез прошелся по закаленной стали как нож по щеке. Ворота распахнулись, и мы протряслись еще две сотни ярдов по крутой дороге до нашего столба. Под нами мерцали огни автобана. В центре Уорнер Бразерз развлекались эссекские парни и девушки, пиццерия Дип Пэн была забита до отказа. Полиция занималась угонщиками, а Гимпо подтягивал цепи на крыше фургона.

В руках у нас с Джимми были маркеры, и каждый из нас писал на картонных лэйблах одни и те же два слова, чтобы потом привязать эти лэйблы коровам на шеи.

Последние несколько лет я смаковал идею подвесить животных, просто так, без какого-либо объяснения, кроме картонной таблички с двумя словами "Корова хуева". Бывало, я ехал один в машине, отрезанный от всего мира, и хохотал как маньяк, стоило мне лишь подумать об этом.

Корова хуева.

Корова хуева.

Корова хуева.

И так все громче и громче.

(Конечно, идея взять две коровы, а не все двадцать три и не одну, что было бы дешевле, заключалась не в том, чтобы на каждого из нас пришлось по корове, а в том, чтобы выкрикнуть, громко или тихо, насколько хватит сил: "Му-Му".)

Я уже не помню, успел ли каждый из нас написать свои два слова, прежде чем понять, что не может с этим справиться и, более того, прежде чем заявить об этом вслух. Я не помню, кто сказал это первым. Но мы поняли, что это был конец пути, мы дошли до глухой кирпичной стены. Мы были способны сжечь миллион фунтов наших собственных денег, но этого мы сделать не могли. Может быть, мы задумались о здоровье и безопасности муниципальных рабочих, которым придется все это убирать? Может быть, мы ужаснулись при мысли о том, что может сказать подобное заявление о наших искалеченных душах?

В противоположность тому, что мы сказали братьям, у нас не было планов оповещать прессу или каким-то образом засвидетельствовать или сфотографировать происходящее, хотя ничто не смогло помешать Гимпо захватить видеокамеру. Так что у него где-то должно быть свидетельство нашего поражения. Нам просто хотелось, чтобы, так или иначе, этих двух коров обнаружили, как дохлую собаку в кювете или мертвеца в канале — безымянных, ужасных, настоящих — и чтобы люди сделали из этого какие им угодно выводы. Мы не хотели, чтобы они связывали это с нами.

Мы помогли Гимпо сложить цепи и отъехали в молчании.

На следующее утро мы привезли окоченевшие вздувшиеся туши Дэйзи и Баттеркап обратно братьям. Те, хотя и надеялись никогда больше не видеть наши физиономии, почувствовали некоторое облегчение при виде двух уже никчемных туш и были рады узнать, что они не были использованы ни в какой художественной акции или рекламном трюке. Получив еще несколько хрустящих купюр, они изъявили готовность избавиться от тушь чистым и законным путем.

Несколькими неделями позже мы говорили с Джимми о Стоунхендже, чье разрушение должно было стать подарком нации от секретного Завода К2 к 2000 году, и пришли к выводу, что это больше не может быть частью генерального плана. Что мы можем поделать с камнями, если мы не смогли повесить пару дохлых коров?

Что-то оборвалось.

Шло время, и мы отпраздновали свой десятилетний юбилей иначе. Мы начали с того, что включили в свой проект "Fuck the Millennium" эйсид-джазовый проект Джереми Деллера. Во время этих мегазаписей я как-то пришел домой и нашел на автоответчике сообщение Стюарта Хоума, панковского философа и писателя. Он говорил, что продаются Ролрайтские камни. Опытный старьёвщик, он опасался, что они попадут в руки нью-эйдж фашистов. Он думал, что мы с Джимми должны купить их и найти им достойное применение.

Я забывал сказать об этом Джимми в течение нескольких дней. Мы были слишком поглощены своим проектом поиметь Миллениум и заработать себе пару электрических инвалидных кресел. А когда я наконец сказал ему, это было скорее из вежливости к Стюарту Хоуму, а не из желания действительно приобрести камни. Два следующих дня мы провели, занимаясь тем, чем обычно занимаются в студии звукозаписи. Потом Джимми заметил: "На счету секретного завода К2 осталось 50 тысяч. Выходит, мы должны купить камни и закрыть счет." Это звучало логично. Он уже работал над рисунками, изображавшими то, что мы должны с ними проделать. Там должна быть задействована буровая установка, традиционная, такая, как в Техасе. Мы используем ее, чтобы прубурить земную кору и извлекать из недр Земли мистические силы Авалона и продавать их, что-то вроде этого. Самое гениальное и, одновременно, нелепое в идеях Джимми, это что все они, как правило, дико непрактичны. И это избавляет его от необходимости их реализовывать и, таким образом, расхлебывать последствия.

Мы удачно подкатим экскаватор секретного завода К2, выроем камни и перекатим их в известковый карьер, там их перемелют в муку и потом, добавив какие-нибудь необходимые вещества, отформуют в безупречные кубики. Стюарт Хоум прислал мне факс с изображением камней. Я увидел, в каком они были катастрофическом состоянии, все разрушенные непогодой, поросшие мхом и лишайником. Они выглядели так, будто хотели слиться с природой. Очевидно, никто за ними не присматривал.

Отчасти виной тому была изначальная ошибка создателей комплекса. Они использовали известняк, а каждому, кто хоть сколько нибудь знаком с геологией или строительством, известно, что долговечность известняка в незащищенном виде не более шести тысяч лет. По крайней мере, строители Стоунхенджа догадались использовать привозной твердый камень, а не местное мягкое дерьмо из карьеров долины Сэлисбери.

Однако из уважения к ребятам, которые первыми все это построили, и в качестве подарка нации к 2000му году, секретный завод К2 заменит камни, расположив их в том же порядке. Камни одинакового размера будут уложены в строгий круг на равном друг от друга расстоянии.

А потом можно будет расслабиться, в уверенности, что все это простоит если не вечность, то не меньше, чем монолиты из Космической Одиссеи 2001 года. К тому же, мы обеспечим хорошие условия для парковки. Я знаю, вы думаете, что я с умным видом просто валяю дурака, пытаясь шутить, но мы действительно так думали и руководствовались этой логикой.

Лишь углубившись в детали, мы обнаружили, что продавались вовсе не камни, а участок земли, на которой они находились. Камни были собственностью Британского Наследия, что-то в этом роде. Приобретая землю, мы не имели права совершенствовать камни и делать нации подарок к новому тысячелетию.

Сначала мы хотели оставить затею с разрушением Стоунхенджа, чтобы не повторять историю с линчеванием коров. Но после нашего шоу 2К "Fuck the Millennium" в Барбикане в сентябре 1997, мы с Джимми не могли смириться с идеей окунуться в послеконцертные будни с их вопросами, и поэтому мы поехали по дороге М40, свернули у Ардли и отыскали Ролрайтские камни.

Мы были в ужасе. Они были в худшем состоянии, чем мы могли предположить. Надо было что-то делать. Мы знали, что на наши плечи опять ложится ответственность. Мы также знали, в какую ночь это будет лучше всего совершить. В ту самую ночь, когда весь мир будет занят чем-то совсем другим. А что до хуевых коров, то моя внутренняя поблема, связанная с ними, казалась разрешенной. Стоунхендж подождет. Всему свое время.

В дверь стучат. Должно быть, это Джимми. Так и есть. В предрождественскую неделю он участвовал в экскаваторных гонках. Он только что вернулся с девонского аукциона на машине, которую там же приобрел. Гимпо наконец то сдал водительский экзамен категории А и теперь может управлять десятитонным грузовиком. Время выпить еще по чашке чая, а потом секретный завод К2 примется за ночную работу.

Мартин Миллар

Лучистый Цветок Божественных Небес

Эта история случилась с одной моей знакомой по имени Лучистый Цветок Божественных Небес. Я мог бы рассказать о ней много забавных историй. Например, всегда интересно послушать про то, как она разбила цветочный горшок об голову Крэга Повелителя Планет и потом гонялась за ним по улицам с кнутом. Да, их отношения никогда не были ровными. А то, как она выручила своего друга Боярышника, снявшись голой в ванне с клубничным мороженым для его журнала «Шантаж» в номере, посвященном радостям грязного секса, уже вообще стало легендой в известных кругах. Эти фотографии до сих пор ходят по рукам, и поклонники грязного секса готовы платить за них хорошие деньги.

Вообще-то, я еще не встречал человека, который открыто заявлял бы о том, что ему нравится грязный секс и что он не может завестись, пока не перемажет себя и своего партнера грязью, томатной пастой или чем-нибудь еще, но, очевидно, такие есть, и их много, если журнал неплохо расходится. Каждому свое.

Сама Лучистый Цветок Божественных Небес рада, что фотографии удались.