Большой взрыв - Антон Дмитриевич Емельянов

не зная почему. Впрочем, уверен, сейчас Ами все пояснит. — Нельзя додавливать оппонента до конца. Как говорят у вас на Земле, нельзя загонять ратов в угол, они становятся опасными. Так и в политике, надо оставлять шанс выйти с честью из ситуации. У нас ведь нет цели раскрыть какие-то секреты Барна, по крайней мере, сейчас, также никому не нужен открытый конфликт. Мы просто хотим договориться, так оставь для этого возможность. Следи, чтобы у тех, кто сидит напротив тебя, всегда было как минимум два пути, по которым они могли бы с достоинством идти».

Вся эта довольно долгая речь, сжатая в один короткий мыслепакет, впилась в мой мозг раскаленной иглой. Ами говорила довольно простые вещи, но которые без практики и опыта раньше казались мне не такими уж и важными. А тут… Я невольно подумал: а какие пути для меня всегда оставляла принцесса? Быть гордым одиночкой, отправившимся на поиски своих ветряных мельниц?

— И с каких пор у нас стало принято обвинять в чем-то членов Совета? — Барн, как и я недавно, предпочел не отвечать на поставленный вопрос. — Или, пока я занимался подавлениями восстаний, у нас тут появилась новая мода?

«Он намекает на твою возможную связь с сепаратистами, такое нельзя спускать», — подсказала Ами.

— Не знаю, как насчет моды, но я вот заметил странную тенденцию. Почему после некоторых одно восстание превращается сразу в несколько? — припечатал я, и Барн побагровел.

«Тише, я же говорила, нельзя загонять оппонентов в угол. Тем более так грязно, превращая обычную последовательность событий в причинно-следственную связь. Подобные вещи выглядят довольно безумно, если подумать, но в то же время опровергнуть их практически невозможно», — Ами отвесила новый комментарий.

— Знаешь, что я хочу сказать, Барн? — я продолжил. — Несмотря на все эти намеки, я уверен, что ты тут ни при чем! Да, мы ничего не знаем про эти бунты, но я не сомневаюсь в тебе ни на один эргон! И так же я не сомневаюсь в том, что у нас есть вторая проблема. Проблема, о которой мы уже знаем достаточно, и нам нужно действовать. Отдать «серым» то, что им нужно — тем более что просят они не так уж и много — и получить доступ к технологиям нырков. Да, у нас есть флот, есть наши пси-силы, но если мы сейчас не проявим гибкость, то рискуем превратиться в тех же синистрийцев, которые еще недавно были одной из главных сил в галактике, а теперь стали не больше, чем разменной пешкой в чужой игре.

«На мой взгляд, слишком открыто, но тот же Барн — воин, он может и оценить», — мысленный шепот Ами донес до меня удовлетворение со стороны принцессы.

— Что ж, ты хочешь говорить прямо, пусть будет так! — тервинец немного приподнялся. — Мы действительно стали недостаточно сильны, и уже скоро отставание может стать критическим. Это знаю я, знаете все вы и знают, уверен, наши враги. Так почему мы должны верить, что столь сладкая приманка — это действительно подарок судьбы, а не ловушка?

— Подарок судьбы? — возмутился я. — Да я три витка петли из кожи вон лез, чтобы добраться до «серых»! Столько раз прошел по краю, рисуя жизнью, в том числе и не только в петле! Так что это не случайность, это плод огромного труда. И вы можете сколько угодно играть в осторожность, но суть от этого не изменится. Нам надо двигаться вперед, у нас есть для этого возможность, так к чему эти попытки продать себя подороже?

Я понял, что оговорился про реальное число витков. Пока вроде никто не обратил на это внимание, но только пока… Потом, уверен, все сделают свои выводы.

«Не перегибай…» — начала тем временем Ами, но я уже разорвал нашу связь. Я сказал правду, время осторожных переговоров, хитрых планов и взвешенных решений прошло. Сейчас нужно просто начинать делать, несмотря ни на что.

— Не перегибай! — Барн невольно повторил слова принцессы. — Ты знаешь, что я готов рисковать и собой, и родиной, если для того будет повод. Но для этого мне нужна хотя бы уверенность, что я смогу умереть, сражаясь!

«Кажется, ты его достал…» — Ами восстановила канал боевой медитации, но я снова его оборвал. Не потому, что я не хотел слушать принцессу, а потому что мы сейчас говорили с Саленом по душам, и третий голос стал бы нарушением этого недолгого установившегося между нами доверия.

— Даже без двигателей и теории темпоральных прыжков мы сможем сражаться, уже просто умея нырять в аномалиях. Разве этой малости недостаточно для той уверенности, что тебе нужна? — я смотрел на Барна. И сейчас мы говорили даже не о доступе к Зании, а о том, как мы будем доверять друг другу внутри Союза.

— Я должен увидеть это в деле, в бою, без подачек со стороны этих так называемых «серых», — ответил тервинец. Я хотел было возразить, что врагов для такой, скажем так, тренировки в нашей галактике вроде как нет, и за оставшиеся два дня до конца петли мы их вряд ли найдем. Но тут стало очевидно, что Барн поднял этот вопрос вовсе не просто так.

— Ты знаешь, где есть враг? — я почувствовал, как по загривку побежали мурашки, словно встала дыбом давно исчезнувшая в потоке эволюции шерсть.

— Сектор Пивот, — просто ответил Барн. — В этот раз отправленная туда эскадра была уничтожена. И первая, и вторая. Третью должен был вести уже я лично, когда вы собрали Совет. У этой жалкой системы не должно быть сил и возможностей, чтобы остановить даже один-единственный мой корабль, но они смогли сделать гораздо больше. И теперь в свете твоего рассказа я почти уверен, что они использовали атаку сквозь время.

— Почему ты ничего не рассказал Совету? — вмешался в разговор Панариан, но Барн так зыркнул на старика, что тот сразу замолчал.

— Это было мое задание, я должен был его выполнить. Если бы не удалось, вы бы все узнали в следующем витке, — тервинец все же ответил на заданный вопрос, а потом