Белоснежка и семь клонов - Катя Чудакова

Юля ей не перезвонила, и она взялась за телефон сама:

– Ну как, ты можешь сейчас поговорить?

– Могу, только недолго. Через десять минут иду отчитываться шефу. Когда ты позвонила, у меня сидела вдова Дмитрия Коновалова, так что я не могла с тобой разговаривать.

– Ну и что интересного она тебе рассказала?

– Да, в общем-то, ничего нового. А ты просто так или уже нарыла чего интересного? Кстати, звонила Элеонора Шур, привет передавала, очень обрадовалась, что ты вызвалась помочь. У нее мать в реанимации еще лежит, так что она вернуться пока не может.

– Я как раз по поводу этого дела. У меня к тебе вопрос и полезная информация. С чего начать?

– Это в смысле, с какой новости начать – хорошей или плохой? К сожалению, в нашем ведомстве хорошие новости бывают редко. Так что начинай с менее плохой.

– Что уж ты так пессимистично? Понятно, от радости и веселья к вам не попадают, но если информация полезная, пусть даже связанная с убийством, то хорошо уже хотя бы то, что есть надежда на торжество справедливости. Ладно, поменьше демагогии, побольше дела. Первое: тебе говорит что-то имя «профессор Д. Бауэр»? И второе: Дмитрий Коновалов незадолго до гибели просил своего московского приятеля-академика сделать какое-то медицинское обследование. Результаты этого обследования у меня. Нужен специалист, который определил бы конкретно, о чем идет речь. В крайнем случае, можно в Москве найти того самого академика и у него все выяснить.

– Думаю, это мы всегда успеем сделать. Тащи эти результаты к нам, в полиции экспертов по любым вопросам полно. А по поводу профессора Бауэра, честно говоря, затрудняюсь что-то сказать. Фамилия, в общем, распространенная, может, где и мелькала, но на вскидку сразу не припомню. Могу в компьютерных архивах покопаться. А зачем он тебе?

– Он меня интересует только постольку, поскольку может иметь отношение к делу об убийстве Коновалова и пропаже девочки Инес Хольц. Кстати, не напали на след беглецов?

– Последняя наша информация, знаешь, какая. Ты в курсе. Они ночевали в «женском доме» во Франкфурте.

– А до этого – в нашем дюссельдорфском «женском доме»…

– Так ты знаешь больше меня, зачем тогда спрашиваешь?

– Но куда они девались потом, я ведь не знаю, вот и подумала…

– Мы предприняли, что могли. Все полицейские в Германии получили фотографии, описания… Что мы можем сделать еще? Ты сама понимаешь. Людей каждый день пропадают десятки. Остается рассчитывать только на счастливую случайность, или что похитительница себя как-то обнаружит. Должна же она когда-то подать признаки жизни. Ведь для чего-то она ребенка похитила – значит, родителям предъявит свои требования.

– Может, уже и предъявила?

– Но…

– Что но? В таком случае она могла поставить условие, чтобы они не сообщали в полицию. Когда речь идет о жизни ребенка, родители пойдут на любые условия. В конце концов, для них важнее получить назад свою дочь живой и невредимой, чем поймать или наказать преступника.

Похищение детей с целью получения выкупа приобрело в Германии особо трагическую окраску после нашумевшего случая с сыном йогуртного короля Откера. Случилось это еще в семидесятые годы двадцатого столетия в провинциальном городке Билефельде, где расположена империя Откера.

Точно спланированная и продуманная до мелочей операция была осуществлена выходцами из Югославии. Похитители потребовали несколько миллионов марок, и естественно, предупредили, чтобы никакой полиции. Родители все-таки сообщили в полицию, где была тщательно подготовлена операция по поимке преступников.

Все время, пока велись переговоры и торговля, подростка держали в тесном деревянном ящике, спрятанном в каком-то заброшенном старом доме. Несколько дней, проведенных в сложенном состоянии, не прошли для ребенка бесследно – не говоря уже о психической травме, у него были деформированы кости, атрофированы мышцы и нарушено кровообращение в конечностях. А выкуп пришлось заплатить все равно. После освобождения подросток оказался прикованным на долгие годы к инвалидному креслу. Подняв на ноги всю мировую медицину, папа-миллионер смог его поставить на костыли, полноценно передвигаться он уже никогда не смог. В результате единственный сын и наследник йогуртной империи Откеров остался на всю жизнь калекой.

Преступников, кстати, нашли, но только через два года. Вряд ли родителям и самому искалеченному на всю жизнь юноше от этого стало легче.

История похищения наследника миллионера Откера сегодня входит во все учебники криминалистов Германии, по ней сняты документальные и даже художественный фильмы. Но… Легко и интересно наблюдать за подобными вещами со стороны. И не дай Бог самому оказаться вовлеченным в игры со смертью…

– Ты права, конечно, – выслушав аргументы Алины, сказала Юля. – Если родители решат эту проблему без нашей помощи, я буду только рада. Тем более что речь идет о совсем маленьком ребенке… Так ты подъедешь по поводу московского обследования Коновалова?

– Да, конечно. А как ты считаешь, его жена… то есть вдова, она могла бы со мной поговорить, если бы я к ней заехала домой? По телефону вчера она со мной очень холодно побеседовала, красноречиво подчеркивая, что продолжение разговора нежелательно.

– Да, она очень замкнутая. Но ее можно понять. Потеряла любимого мужа и находится как бы в прострации. Разговаривает автоматически, на вопросы отвечает формально. Во всяком случае, я ее разговорить не смогла. Попробуй, если есть желание. Адрес знаешь?

– Нет. У меня только телефон.

– Тогда пиши…

Ирина Коновалова никак не могла сообразить – на этом свете она находится или уже на том.

«Лучше бы на том… там мой Дима, ему плохо без меня, как и мне без него… Раз уж он ушел, то и я за ним вслед… за ним… – плыло в ее голове. – Но… что за странные голоса витают вокруг? Может, это ангелы летают и разговаривают с райскими птичками… А Дима? Где Дима? Он должен быть здесь, рядом. Он уже знает, что я пришла к нему?…»

У Ирины задергались веки, и она попыталась открыть глаза.

– Смотрите, смотрите, она пришла в себя! – послышался незнакомый женский голос.

– Ох ты, господи! Надо все равно вызвать скорую помощь. А может, и полицию? – задребезжал в ответ старушечий голосок.

«Так это же голос бабушки Фриды, моей соседки. Неужели, она уже тоже умерла? – продолжали накатывать мысли в голове Ирины. – Вчера вечером ведь была жива, заходила ко мне, сказала, что утром придут проверять показания счетчиков. И что же, что было дальше? Ах, да! Я сказала, что меня вызывают в полицию и не смогу быть дома, дала ей ключи, чтобы она открыла дверь проверяющим…»

– Может, она сможет сама нам что-то сказать? Кажется, глаза открывает…

– Ирочка, Ирочка! Ну разве можно так? Грех ведь это большой – жизни себя лишать. Конечно, тяжело терять близкого человека. Но что сделаешь? Никому еще не удалось прожить без потерь. Сначала хоронишь родителей, потом мужа или жену, а потом уже и дети тебя хоронят. Страшнее, когда нарушается нормальный порядок и – не приведи Господь – приходится провожать в последний путь своего ребенка. Я это знаю… знаю не просто так. Мой сын… мой мальчик ушел в армию и не вернулся. Сгинул где-то в земле афганской. Даже могилки нет, куда мне бы пойти поплакаться. А я осталась жить после всего этого. Осталась, хотя мечтала умереть. Ведь у меня никого больше нет – ни мужа, ни других детей. Совсем одна, а живу и живу…

По морщинистому лицу потекли слезы, старушка опустила голову и задумалась. Она хоть была и постарше своей овдовевшей соседки, но частенько прислушивалась к ее советам, дивилась ее жизненной мудрости. И вот теперь Ирина, которая всегда поддерживала ее и призывала не падать духом, сотворила с собой такое… Не укладывается в голове. Хорошо хоть они вовремя успели, кажется, все обошлось… Эта симпатичная женщина – Алина, позвонила ей двадцать минут назад и сказала, что разыскивает Ирину Коновалову, но та почему-то не открывает. Мы вместе постучали и позвонили в дверь – ведь она уже должна была вернуться из полиции, а потом открыли вот этим самым ключом, который она оставила. И как вовремя! Прямо судьба принесла эту Алину в самый необходимый момент. Она, правда, так и не сказала, что ей нужно, но, какая разница? – в сравнении с вопросом о жизни и смерти, все остальное меркнет и становится малозначительным.

– Давайте перенесем Ирину в комнату, хоть и лето, но на линолеуме в кухне можно простудиться. На диване будет удобнее. Вы сможете мне помочь, вам не тяжело? – обратилась к бабушке Фриде Алина Вальд.

– Конечно, конечно, помогу! Мне приходилось и мешки с цементом, и тачки с кирпичом таскать, так что не надорвусь. Она ведь не весит почти ничего. Давайте, возьмем ее поудобнее.

Они подняли размякшее тело Ирины под руки с двух сторон и аккуратно перетащили ее в комнату.