Алуим - Виталий Иконников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты веришь в Бога? — спрашиваю я.
— Да. Наверное.
— Почему?
— Надо во что-то верить.
— И это все причины?
— Нет, — Татьяна задумалась. — Верю, потому что мечтаю прожить ещё одну жизнь. Пусть и не вечную. Страшно представить, что всё когда-нибудь закончится. Верю, потому что вселенная не похожа на хаос, возникший по случайности. Она продумана и отлажена. И ты — один из тех, кто меня в этом убедил. Верю, потому что надеюсь на лучшее. Однажды добро избавит мир от зла.
— У тебя на шее крестик.
— Да.
— Значит, ты православная христианка?
— Значит, да.
— И ты крещёная?
— Да. В два годика меня крестили. А почему ты спрашиваешь?
— Здесь две сотни людей. И почти все считают себя православными христианами. У многих кресты на шее: деревянные, серебряные, золотые. Вон, у того мужика даже на руке наколот. Все отмечают Рождество и Пасху. Кто-то ходит в церковь свечки ставить. Но при этом сейчас они беззаботно гуляют на языческом празднике, который осуждается представителями духовенства. Жгут костры, обливаются водой, гримируются в нечисть, пьют пиво и водку, а позже пойдут к реке…
— Никто из присутствующих не делает ничего плохого.
— Я никого не упрекаю. Наоборот, я всегда был против глупых запретов. Но мне интересно, что значит для людей религия, в которую их обратили не по своей воле?
— С чего ты взял?
— Ты сама сказала, что тебя крестили в два года. Разве это твой выбор?
Татьяна молчит.
— Ты веришь в доброту и справедливость, и я тоже. Это что-то глубинное, фундаментальное. Для такой веры не нужны особые дни, правила и символы. Она постоянна. А всё остальное — лишь привычки, развлечения, ритуалы. Вот чем Рождество для всех нас отличается от других праздников? Промежуточный день между Новым и Старым Новым годом, когда принято разбрасывать рис по подъездам и гадать на картах. День космонавтики, Троица или Ивана Купала — мы с радостью выпьем и потанцуем по любому из поводов. И не говори, что стуканье яйцами — не главный ритуал Пасхи.
Татьяна смеётся:
— Согласна.
— Ну вот.
Сегодня днём я зашёл к Татьяне и предложил вечерком прогуляться в Орешковку. Развеяться, поучаствовать в конкурсах, погода-то хорошая. Татьяна охотно согласилась. Мы шли сюда пешком. Наперебой болтали о всякой ерунде, часто смеялись и будто бы невзначай касались друг друга. Про понедельник старались не вспоминать, делая вид, будто его и не было. Думаю, мы оба просто не знали, что вообще можно сказать на этот счёт. Весь день я проходил в тёмной рубашке с длинным рукавом, скрывая от Татьяны и бабы Лены рану на левой руке. Ночью я обработал её зелёнкой и перебинтовал. Но объяснять, откуда она взялась, мне не хотелось.
— Так я не поняла: сам-то ты веришь в Бога? — спрашивает Татьяна.
— Возможно, да. Но я не верю в религии.
— Почему?
— Не знаю. Мне кажется, если Бог и есть, он не такой, как в книгах. Он… другой.
Вдруг со спины мне что-то надели на голову. Тут же снимаю. Широкополая соломенная шляпа, весьма потрёпанная, с узкой оранжевой лентой, обмотанной у основания. Оборачиваюсь и вижу Мальвину. На ней чёрная свободная футболка и спортивные штаны. Волосы покрашены в рыжий и сплетены в косу. Косметики практически нет. Она сейчас — полная противоположность своего привычного образа.
— Надень обратно и пошли ближе к толпе, — хватает меня за левую руку и тянет за собой. Резкая боль, но я стараюсь этого не показать.
— В чём дело?
— Скорее пошли, говорю.
— Куда?
— Они здесь. Ищут нас.
— Да кто?
— Вчерашние друзья.
Мальвина продолжает тянуть меня за руку. Резким движением, через боль, высвобождаю ладонь.
— Да подожди ты!
— Дурак. О тебе же беспокоюсь.
Поворачиваюсь к Татьяне. Она смотрит на нас непонимающим и возмущённым взглядом. Её глаза требуют объяснений.
— Это твоя девочка что ли? — спрашивает Мальвина.
— Да, — твёрдым голосом отвечаю я.
Мальвина ухмыляется:
— Целуешься со мной, на свидания ходишь, а у самого девочка есть? Ну как тебе не стыдно, красавчик! Пудришь нам, наивным дурочкам, головы.
— Это правда? — в глазах Татьяны читается неверие словам незнакомки. И если я отвечу «нет», скорее всего, она не усомнится.
— Правда.
Я не смог соврать, но что это меняет? Такая честность не превратит в рыцаря на белом коне. Голос ровный, спокойный. Сейчас не та ситуация, чтобы извиваться и просить прощения. Мой ответ и так унижает Татьяну. И ей было бы вдвойне обидней видеть пристыженность на моём лице.
Опустив взгляд, Татьяна несколько секунд размышляет над услышанным. После чего, без лишних слов и выяснения отношений, с присущим ей достоинством, разворачивается и идёт в сторону угасающего костра, к повороту, ведущему домой. Хочу догнать её, остановить. Но понимаю — это бессмысленно. Я не найду, что сказать, а ситуация уже всё сказала за меня: Влад не получил в понедельник желаемого и пошёл на свидание с другой. Всё логически просто, пусть и не совсем верно. Только выстраивать хронологию событий, начиная с воскресенья — не оправдание, не спасение, а контрольный выстрел в упор.
Вот так что-то и заканчивается. Тихо. Без скандалов и раздирающей душу скрипки…
— Да кончай сопли пускать. Пойдём скорее, — говорит мне Мальвина.
Со злостью хватаю её за руку выше локтя.
— Зачем? — цежу сквозь зубы. — Я же тебе помог.
Изобразив заботливое выражение лица, Мальвина поднимает свободную руку и аккуратно поправляет ворот моей рубашки:
— Маленькая женская месть. Больше не будешь лезть целоваться, когда девушка сопротивляется.
Смотрю в эти большие, красивые, невинные глаза и понимаю: как же с женщинами всё-таки трудно.
— Что, ударишь меня?
— Это не поможет…
Мальвина победно улыбается, затем оборачивается в сторону торговой палатки.
— Приплыли!
— В чём дело?
— Засекли. Вот зачем ты шляпу снял?! Я же специально для тебя её стащила.
У палатки замечаю Пуха в жёлто-белой полосатой футболке. Рядом с ним стоит парень, который вчера приходил с лысой девушкой, а также ещё двое неизвестных мне парней. Пух указывает на нас и что-то им говорит. Те согласно кивают, но пока стоят на месте из-за присутствия участкового. Однако бутылка водки в руках директора школы опустела, и эти двое явно собираются ехать за «дозаправкой».
— Как они узнали, что мы тут? Твой знакомый сдал?
— Вряд ли, он надёжный малый. Мы шли пешком через весь город. Любой таксист мог обратить на нас внимание. Но они здесь не целенаправленно, так, для проверки. Праздник
