Том 8. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

— При чем тут Дживс?

— Моя дорогая женушка, чего Дживс не знает про скачки, того и знать не стоит. Слышала бы ты его вчера, когда я спросил его мнение относительно основных участников первых классических скачек Англии. Он отбарабанил все клички, секунды и рекорды, ну прямо как епископ Кентерберийский.

На Монику это произвело впечатление.

— Я не знала, что он такой специалист. Таланты этого чудо-человека, похоже, не имеют пределов. Пойдем проконсультируемся у него.

Супруги вышли, и тогда Билл произнес:

— Э-эм-м-м.

Миссис Спотсворт вопросительно посмотрела на него.

— Э-э, Рози. Эта ваша подвеска, о которой говорил Рори.

— Да?

— Я вчера вечером ею любовался. В Каннах у вас ее не было, верно?

— Верно. Я тогда еще не познакомилась с мистером Спотсвортом, а это его подарок.

Билл подскочил. Худшие его опасения подтвердились.

— Подарок мистера Спотс… — задохнулся он. Миссис Спотсворт весело рассмеялась.

— Надо же, — сказала она. — Вчера я говорила о ней с капитаном Биггаром и сказала ему, что это подарок одного из моих мужей, но не могла вспомнить, которого. Ну, конечно же, мистера Спотсворта. Как же это я забыла, ай-яй-яй.

Билл судорожно вздохнул.

— Вы точно помните?

— Конечно.

— Вы не получили ее от… от одного человека на охоте в качестве… ну, как бы на память?

Миссис Спотсворт посмотрела с недоумением.

— Я вас не понимаю.

— Ну, например, один человек… в благодарность за доброту… при прощании… мог сказать: «Не согласитесь ли вы принять от меня этот небольшой сувенир…» и так далее.

Миссис Спотсворт явно сочла такое предположение оскорбительным.

— Вы что, думаете, я могу принять бриллиантовую подвеску в подарок от «одного человека», как вы выразились?

— Я, собственно…

— Никогда в жизни! Мистер Спотсворт купил эту вещицу, когда мы были в Бомбее. Я отлично помню, как это было. Маленькая такая лавчонка, за прилавком толстющий китаец, и мистер Спотсворт старается объясняться по-китайски, он тогда учил китайский. Но пока он торговался с лавочником, произошло землетрясение. Не особенно крупное, но поднялась красная пыль и минут десять висела в воздухе, а когда осела, мистер Спотсворт сказал: «Уходим отсюда!» — заплатил китайцу, сколько тот запрашивал, схватил подвеску, и мы со всех ног бросились бежать и не останавливались, пока не очутились в отеле.

Билла охватило черное отчаяние. Он тяжело поднялся с кресла.

— Может быть, вы извините меня, — проговорил он. — Мне надо срочно повидать Дживса.

— Ну, так позвоните. Билл покачал головой.

— Нет, если позволите, я, пожалуй, схожу к нему в буфетную.

Ему пришло в голову, что в буфетной у Дживса, наверно, найдется глоток портвейна, а глоток портвейна или другого подкрепляющего снадобья — это было как раз то, чего жаждала его измученная душа.

Глава XVIII

Рори и Моника, войдя к Дживсу в буфетную, застали ее хозяина за чтением письма. Его всегда серьезное правильное лицо казалось сейчас еще немного серьезнее обычного, как если бы содержание письма его встревожило.

— Простите, что помешали вам, Дживс, — сказала Моника.

— Нисколько, миледи.

— Дочитывайте, пожалуйста, ваше письмо.

— Я уже прочитал его, миледи. Это послание от мистера Вустера.

— А-а, от Берти Вустера? — воскликнул Рори. — Как поживает старый бездельник? Здоров, как огурчик?

— Мистер Вустер не пишет ничего в противоположном смысле, сэр.

— Прекрасно. Румянец во всю щеку, питается шпинатом? Ну и отлично. Так это или нет, — сменил тему Рори, — но мы хотели бы узнать ваше мнение по поводу шансов Мисс Тадж-Махал на сегодняшних скачках в Эпсоме. Я подумываю поставить на нее свои два фунта, если получу ваше одобрение.

— И по поводу Мука Второго, — добавила леди Кармойл. — Это мой выбор.

Дживс задумался.

— Я не вижу причины, почему бы не поставить небольшую сумму на названную вами лошадь, сэр. И вами тоже, миледи. Но не следует упускать из виду того обстоятельства, что скачки Дерби носят чрезвычайно открытый характер.

— Мне ли этого не знать!

— И поэтому было бы разумно, если хватит средств, застраховать себя от потери, поставив также на другую лошадь.

— Рори остановился на Эскалаторе. А я еще колеблюсь. Дживс кашлянул.

— Ваше сиятельство не задумывались об ирландской лошади Баллимор?

— Бога ради, Дживс! Баллимора никто из знающих людей даже не упоминает. Нет, Баллимор не годится, Дживс. Я еще кого-нибудь пригляжу.

— Очень хорошо, миледи. Больше у вас нет ко мне вопросов?

— Есть, — ответил Рори. — Раз уж мы все тут собрались щека к щеке, как говорится, словечко от нашего наставника по личному вопросу. Что такое говорила за обедом миссис Как-бишь-ее про то, как вы с ней ночью гуляли по крышам?

— Сэр?

— Разве вас не было в столовой во время ее рассказа?

— Нет, миледи.

— Она сказала, что нынешней ночью вы с ней сбежали тайком в разрушенную часовню.

— Ах, вот вы о чем, миледи. Мне теперь понятны слова сэра Родерика. Миссис Спотсворт действительно пожелала, чтобы я ее сопровождал этой ночью к разрушенной часовне. Она рассчитывала, как она сказала, увидеть призрак леди Агаты.

— Ну и как, увидела?

— Нет, миледи.

— А вот Билл, по ее словам, видел привидение.

— Да, миледи.

Тут Рори издал радостный возглас мыслителя, вдруг разгадавшего загадку:

— Так вот почему Билл сегодня такой кислый! Он просто испугался до полусмерти.

— Это зрелище, сэр, конечно не могло не оказать на его сиятельство некоторого действия. Но если у вас, сэр Родерик, при виде его сиятельства возникло, как вы говорите, ощущение кислоты во рту, причина тут не столько в видении из мира духов, сколько в том, что рухнули матримониальные планы его сиятельства.

Моника жалобно пискнула:

— Неужели их помолвка расторгнута?

— Именно это я и пытался вам сообщить, миледи. Мисс Уайверн лично вручила мне обручальное кольцо для передачи лорду Рочестеру. Я позволил себе осведомиться, имеет ли этот жест определенное символическое значение, и мисс Уайверн ответила утвердительно.

— Вот тебе и на! Бедняга Билл.

— Да, миледи.

— У меня сердце кровью обливается.

— Ваша правда, сэр Родерик.

И в это мгновение в буфетную влетел Билл. При виде сестры и зятя он с ходу остановился.

— Привет, Рори, — отдуваясь, проговорил он. — Привет, Мук. Я совсем забыл, что вы здесь.

Рори приблизился к Биллу с протянутой рукой, невооруженным глазом было видно, что он намерен выразить участие. Правой ладонью он сдавил Биллу руку, левой стал мять ему плечо. В такие минуты человек нуждается в сочувствии, кто этого не понимает? И в такие минуты он благодарит Бога, что рядом оказался сострадательный родственник, который умеет поддержать, сказав несколько ободряющих слов.

— Мы не только здесь, старина, — произнес он, — но мы сейчас услышали от Дживса новость, от которой у нас застыла кровь в жилах. Он говорит, что девица Джил вернула тебя по месту покупки. Это правда? Вижу, что да. Ай-яй-яй, плохо-то как! Но все равно, не надо унывать, приятель. Ты должен… как это говорится, Дживс?

— «Собраться с силами, напружить сухожилья»,[48] сэр Родерик.

— Именно. Тут нужен широкий, всеохватный, масштабный взгляд на вещи. Скажем так, на данный момент ты лишился невесты, такова жестокая правда, и, естественно, ты склонен разодрать на себе одежды и посыпать главу пеплом. Но теперь взгляни под другим углом, старичок. Вспомни, что сказал Шекспир: «Женщина ведь — всего только женщина, а сигару можно курить».[49]

Дживс поморщился.

— Киплинг, сэр Родерик.

— Или вот тебе еще одна глубокая истина, не знаю, кто автор. Ночью все кошки серы.

Моника, которая слушала все это с крепко сжатыми губами и со странным блеском в глазах, не выдержала и проговорила:

— Великолепно. Что дальше?

Рори перестал разминать плечо Билла и вместо этого похлопал по нему ладонью.

— Ты испытал удар, — продолжил он свои рассуждения, — и едва устоял на ногах, что вполне объяснимо. Ты чувствуешь, что утратил нечто драгоценное, и в некотором смысле можно сказать, что так оно и есть, поскольку Джил — славная девушка, спору нет. Но когда собираются тучи, ищи светлую изнанку, как, бывало, пел я в ванне и как ты, несомненно, пел тоже. Не забывай, что ты теперь снова выставлен на продажу. Лично я считаю, что тебе в этой истории выпала большая удача. Счастливо живут на этом свете только холостяки, мой друг. В вопросах любви есть немало соображений в пользу блюд a la carte[50] по сравнению с кормежкой в режиме table d'hote.[51]