Американская история - Прист Кристофер

После атаки на Пентагон путаница разных мест, разных сцен, разных инцидентов увеличилась вдвое и втрое. К тому времени, когда я сам добрался до здания аэровокзала в Колумбусе, штат Огайо, и смог посмотреть телерепортаж, мне потребовалось как минимум несколько минут сосредоточенного внимания, чтобы понять, что, собственно, происходит.

Этот безумный поток изображений, записей, повторов и бесконечно тараторящих голосов, хотя он и был ужасающим и трудным для понимания, решительно опровергает любую идею государственного вмешательства, манипуляций с новостями, навязывания официальной интерпретации, любых попыток соотнести показываемое с некими заговорщиками.

Однако нечто неясное уже начало обретать очертания. Потребность в ответах, выяснение того, что было известно, подозрения в отношении потенциальных преступников, шок от угонов самолетов, мнения экспертов, интервью с высокопоставленными чиновниками – все это постепенно сформировало историю, которая всплыла почти незаметно.

История была составлена так, чтобы соответствовать тем немногим фактам, которые были известны: самолеты были угнаны (авиадиспетчеры это подтвердили, и были сделаны отчаянные телефонные звонки от пассажиров и членов экипажа), эти самолеты действительно врезались в башни (мы это видели), здания обрушились (мы это видели). Опять-таки это опровергает любую версию о спланированном заговоре. Как такое можно организовать заранее?

Труднее всего мне было избавиться от последней причины, почему я не мог принять теорию заговора. Это был страх. Чтобы поверить, что какое-то ведомство США причастно к гибели невинных людей, я должен был отринуть все мои представления о мире, в котором я вырос.

Я привык считать, что в просвещенном цивилизованном обществе, со свободной прессой и независимой судебной системой, где личные свободы – это неотъемлемые права, где науки и искусства высоко развиты и культурно интегрированы в нашу жизнь, где высокий уровень образования – иными словами, в современной западной демократии, – нам нет причин опасаться людей, которых мы избираем во власть.

Подвергнуть сомнению эти убеждения означало создать то, что психологи называют когнитивным диссонансом. Это означает: когда познание начинает давать сбои, когда мы внезапно видим мир по-другому, то теряем чувство безопасности.

Мы верим, что правительство всегда на нашей стороне, даже если мы не голосовали за партию, которая пришла к власти, или за президента, победившего на выборах. Мы продолжаем верить в это, даже когда не согласны со всем, что они делают. Если мы прекратим в это верить, мы ощутим страх и тревогу, и тотчас сработают наши защитные механизмы.

Моей единственной защитой против такой тревоги было отрицание. Все остальное было выше моих сил. Я потерял Лил, и это было само по себе скверно. В дополнение к этой личной потере осознание того, что она могла погибнуть по вине правительства США, лишь еще больше усугубило ситуацию.

Отрицание длилось долго. Я пережил свое горе в одиночестве, я смиренно принял как правду то, что власти сказали о событиях 11 сентября. Я хотел вернуться к нормальной жизни, хотел двигаться дальше. Это было тяжелое время. Однако в конце концов я начал преодолевать чувство страха. Я понял: чтобы никого не обвинять, я должен выяснить правду просто для того, чтобы знать ее.

В основном я был озабочен выяснением реальности крушения у Пентагона, потому что там погибла Лил. Вскоре я понял: из всего произошедшего это был самый таинственный инцидент.

Но еще до того, как я поехал на встречу с Чарльзом Тьюлисом в Сент-Кильде, я сделал открытие об атлантическом острове Бермуда.

Бермуда

Большинство людей, погибших в результате терактов 11 сентября, были гражданскими лицами. Почти все без исключения пассажиры четырех разбившихся самолетов вели обычную повседневную жизнь. Люди, которые погибли в башнях-близнецах или неподалеку от них, либо работали там, либо были туристами, пришедшими посмотреть на нью-йоркские достопримечательности. Летный состав и бортпроводники самолетов были гражданскими лицами, хотя большинство капитанов и вторых пилотов являлись бывшими военными. Внутри Пентагона большинство погибших были гражданскими служащими.

Исключение составляли пятьдесят пять военнослужащих, погибших внутри Пентагона, и девятнадцать предполагаемых угонщиков. Пожарные, полицейские, фельдшеры и другие спасатели были простыми американцами, но на момент смерти находились на дежурстве, выполняя свой профессиональный долг.

Всего в то утро погибло чуть менее трех тысяч человек.

Эти атаки почти сразу были названы атаками на Америку. Они произошли в США, здания были американскими, самолеты были построены и эксплуатировались Америкой, большинство корпораций и фирм в башнях-близнецах были американскими, и большинство жертв были гражданами США. Чисто американская история.

Но при этом еще и трагедия мирового масштаба.

Погибли граждане более девяноста стран. Американцев погибло немногим более двух тысяч шестисот человек, и, конечно же, потери США были самыми многочисленными. Но и другие страны понесли значительные человеческие потери, включая Индию, Великобританию, Россию, Южную Корею, Китай, Доминиканскую Республику, Канаду, несколько европейских и африканских стран – около двенадцати процентов погибших в тот день были неамериканцами.

Еще больше гражданских лиц скончались позже. Сотни спасателей, выживших и очевидцев стали жертвами смертельной болезни легких из-за вдыхания токсичной пыли, в которую превратились здания. Смерти людей, непосредственно связанных с событиями 11 сентября, продолжают и продолжают происходить уже более двух десятилетий.

Из всех смертей во Всемирном торговом центре в тот день страной с самым высоким уровнем смертности на душу населения стал крошечный остров Бермуда. Трое молодых бермудцев, работавших в офисах Южной башни, погибли при таране самолета. Когда это известие достигло Бермуды, было сказано, что каждый человек на острове почувствовал себя затронутым этой трагедией, переживал гибель соотечественников как утрату своих близких.

Остров погрузился в национальный траур.

Какие бы мотивы ни стояли за этими атаками, я отказывался понять, как гибель этих трех молодых людей могла оправдать любую причину – политическую, военную или религиозную.

То же самое, разумеется, было бы верно, будь только одна такая жертва или же пять тысяч, но осознание того, что эти смерти значили для такой крошечной страны, поразило меня в самое сердце. Мое желание установить все возможные факты началось именно с этого.

Рейс № 77

Я обнаружил, что есть несколько способов идентифицировать самолет. Самый простой – по номеру рейса, пассажиры узнают его и пользуются им во время полета. Он напечатан в подтверждении бронирования и на посадочном талоне, отображается на табло вылетов в терминале, и, когда объявляют рейс, он привязан к определенному номеру выхода на посадку. Однако это временное обозначение. В парке авиакомпании самолетов много, и любой из них, аналогичного типа, может вылетать под указанным номером рейса в этот день из этого выхода, в этом терминале, в этом аэропорту.

Пассажиры доверяют этой информации, потому что должны доверять. Система привычная и универсальная. Никто из тех, кто путешествует по воздуху, ни разу в ней не усомнился.

Каждый самолет имеет бортовой номер. Он всегда наносится, весьма ярко и броско, на фюзеляж, обычно ближе к хвостовой части.

Отдельные части самолета также имеют серийные номера. Они четко проштампованы на каждой детали и внесены в каталог авиакомпании. Ежедневно серийный номер обеспечивает быстрое и точное выполнение ремонта и замены того или иного узла. После катастрофы серийные номера могут быть использованы спасателями и следователями для идентификации самолета и установления причины аварии.

Утром 11 сентября 2001 года самолет «Боинг 757–223» компании «Американские авиалинии» с бортовым номером N644AA выполнял рейс AA 77 от выхода 26D в аэропорту имени Даллеса в Вашингтоне.