Спаситель - Владимир Лосев

— Давай поедим, — сказал он. — Это самое лучшее сейчас для тебя, покормить свое тело.

— Можно подумать, — усмехнулся Майк, спускаясь с нар и садясь за стол, — что ты свое тело кормить не будешь?

— Свое тело я тоже покормлю, — вздохнул Вик. — Усталое оно и больное, а я ещё не все сделал на этой земле, чтобы умереть. Он поставил котелок на стол и сел на жесткую деревянную лавку. Майк отправил первую ложку супа себе в рот.

— Забавный ты парень — Вик, — сказал он. — С тобой не соскучишься в дальней дороге. Только я все больше убеждаюсь, что не зря тебя называют чокнутым. Думаю, что три месяца сидеть в подвале и пить водку, такое не каждый выдержит, на такой основе можно и забавнее придумать религию. Например, что мы все дети инопланетян, которые куда-то спешно улетели.

Вот бросили нас бедных здесь на земле, мы расплодились, и теперь используя остатки знаний оставленных нам нашими предками из других миров, устроили себе массовое самоубийство. Как тебе моя религия нравится?

— Не стыкуется многое, — отозвался Вик. — Например, то, что мы и обезьяны почти генетически одинаковы. Да, и с другими видами мы очень похожи по геному, со свиньями, например. А крысы, которые нас покусали, те вообще считаются нашими далекими предками. А так, конечно, неплохо придумано.

Ещё до войны один ученый всерьез рассуждал о том, что мы все биологические роботы, созданные для определенных работ, только хозяева у нас куда-то потерялись, вот мы и пытаемся исполнить программу, только не знаем как, потому что программа неполная, а командовать нами некому.

— А что? — хмыкнул Майк. — Мне такая религия тоже нравится. Прилетели инопланетяне, сделали из обезьян нас — людей, а потом улетели, а мы так и остались ждать.

Кстати, в этой религии сразу появляется смысл человеческой жизни, нужно выжить, чтобы дождаться хозяина, а уж он-то сразу все объяснит, что делать дальше, и все проблемы уладит. Давай, ты верь в свою религию, а я буду в эту.

— Хорошо, — согласился Вик. — Твоя религия проще и понятнее, поэтому я тебе даже немного завидую.

В моей-то религии ничего хорошего тебя не ждет, только тяжелый труд развития своей души, и самое главное он бесконечный. Сколько душу не развивай, все равно мало. Все равно чувствуешь себя глупцом перед богом.

— Так и ты иди в мою религию, — великодушно предложил Майк. — Мне не жалко, религия новая, много вакантных мест, я понятное дело стану верховным жрецом, а вот ты можешь стать моим заместителем.

— За предложение спасибо, — вздохнул Вик, — но я уж как-то буду верить в свою, привык уже, да и результаты кое-какие появились. Вот в темноте могу ходить, да и все живое вокруг чувствую, а иногда и будущее вижу.

— Насчет видения будущего ты пока слабоват, — сказал Майк. — Иначе ты бы меня насчет крыс предупредил, и не были бы мы в таком положении, как сейчас.

— Будущее видеть довольно сложно, — сказал Вик. — А самое главное, что трудно определить время и место события.

— Так ты все-таки видел крыс? — спросил Майк.

— Видеть-то видел, — вздохнул Вик. — Только от моих видений никакого толку. Предупредить-то вовремя я все равно не смог, потому что там, куда ты смотришь, нет времени. Часы, это изобретение человека, всем остальным они не нужны, даже богу.

— А как же он определяет, что и когда должно произойти? — спросил Майк.

— А все происходит само собой, — улыбнулся Вик. — Есть события, есть естественный их ход. Часы, это ещё одни костыли, которые человек для себя придумал, потому что не может видеть и понимать того, что происходит. А бог видит и будущее, и прошлое, он живет в этом потоке и знает, когда можно что-то предпринять, а когда лучше подождать.

— Значит, ты мне и сказать не можешь, что и когда нас ждет? — спросил Майк.

— Это-то, пожалуйста, — грустно усмехнулся Вик. — Ждет нас новая перестрелка, и совсем скоро, это событие я вижу.

— А с кем мы будем стреляться? — спросил Майк. — Впрочем, можешь не говорить, я итак знаю. Очередная банда?

— Да, — сказал Вик. — Ты видишь, как легко самому догадаться о будущем?

— Вижу, — усмехнулся Майк. — А потом мы ещё раз будем стреляться, так?

— Нет, потом мы будем торговаться с мужиками, насчет хлеба, — сказал Вик. — А вот позже, мы с тобой окажемся в каком-то месте, я вижу какой-то дом, в котором с нами кто-то будет делать какие-то неприятные и очень болезненные вещи.

— Пытки? — хмуро спросил Майк.

— Не знаю, не думаю, что это пытки, хоть и очень на это похоже, — покачал головой Вик. — Я не все понимаю, что с нами будет происходить.

— Как это ты не понимаешь? — спросил Майк.

— Очень просто, — пожал плечами Вик. — Вот представь, что ты увидел бы сегодняшний день три года назад, когда ещё не началась война.

— Я бы подумал, что это бред какой-то, — засмеялся Майк. — Жирные крысы, банды, постоянный сумрак, прямо какой-то фильм ужасов.

— Вот и я вижу что-то такое непонятное, — улыбнулся Вик. — Надо прожить сегодняшний день, потом завтрашний, а потом события определятся окончательно, и все станет ясно.

— Кого, или что ты там увидел, что даже понять не можешь? — спросил Майк.

— Не могу сказать, — развел руками Вик. — Но нам будет очень страшно, похоже на баню, но в эту баню кто-то напустит такого едкого пара, что мы с тобой будем там умирать.

— Вот уж бред, так бред, — рассмеялся Майк. — Какая может быть баня, да ещё с газовой атакой? Все, с меня на сегодня достаточно, я ложусь спать.

— Спи, — сказал Вик. — Теперь ты убедился, как я мало знаю и понимаю.

— Это уж точно, — сказал Майк, отворачиваясь к стенке. — Поводырь из тебя никакой, ведешь сам, не знаешь куда. Веришь в то, что сам не понимаешь. Живешь так, как будто живешь последний день…

— И это правда, — пробормотал Вик, залезая на нары. — Ты, сам не зная, сказал то, что знать ещё не должен. Но живу я не последний день, мне ещё надо довести тебя до твоего города…

— Что ты там шепчешь? — спросил Майк.

— Молитву перед сном, — улыбнулся Вик. — У меня же есть бог, а значит, есть кому пожаловаться…

— Тут у тебя передо мной преимущество, мне жаловаться некому, я сам за себя отвечаю, — сказал Майк. — А теперь спим, во сне раны лучше заживают. А нам ещё до моего города идти километров шестьсот, сил и терпения ещё потребуется очень много…

— Тут ты прав, — ответил Вик и, грустно улыбнувшись, закрыл глаза.

Глава шестая

На этот раз ему приснился хороший сон, или почти хороший, потому что концовка сна была плохой. Во сне он летал над разрушенными городами и в обычном сумраке видел, как копошатся внизу люди среди развалин, в поисках еды и питья. Он пролетел над дорогой, разглядывая крыс, снующих между машинами, и завис над вагончиком, в котором они спали, в песчаном карьере. Летать было приятно, он не ощущал своего тела, а в душе разливалось что-то такое, от чего хотелось петь и смеяться.

Потом он медленно полетел над дорогой, туда, куда они должны были идти. В маленьком городке он увидел тех, кто скоро должен был преградить им путь. Банда была довольно большой, но плохо организованной, они часто ссорились и ругались между собой, и Вик подумал, что, возможно, они не так опасны, как ему казалось по своим прежним видениям.

А потом, когда он пролетел над деревней, где им должны были дать им хлеб, он увидел то, что ему очень не понравилось. Он увидел себя и Майка лежащих на полу и извивающихся от острой нетерпимой боли. Они кричали, но это ничего не меняло, боль только усиливалась…

— И чего ты раскричался? — услышал он недовольный голос Майка. — Мне снился хороший сон…

— А мне не очень, — вздохнул Вик, чувствуя, как все тело покрывается холодным потом. Он встал с нар, прижимая руку к груди, чтобы успокоить сердце, и пошел к двери.

— Ты куда? — спросил Майк.

— Мне нужно умыться, — ответил Вик и вышел из вагончика.

В карьере стоял влажный сумрачный предутренний туман, он сел на деревянные ступеньки вагончика и прижался горячим лбом к холодным металлическим перилам. Все вокруг было безмятежным, спокойным и тихим.

Вик подошел к цистерне, сбросил с себя всю одежду и вымылся, не жалея воды.

Потом он оделся и, проваливаясь в мелкий влажный песок, вернулся в вагончик. Вик разжег печку и стал готовить завтрак. Было ещё очень рано, но ему нужно было чем-то занять себя, потому что спать он больше не хотел. Он боялся снова почувствовать ту острую боль, от которой нет спасения…

Он смотрел на языки огня, и понемногу к нему возвращалось спокойствие.

Вик задумался о своем сне, пытаясь отбросить страх, который сейчас только мешал пониманию. Этот страх был иррациональным, идущим от древнего человека, заложенным в его генах.

Он был сродни страху, который древний человек испытывал перед наводнениями, перед лесными пожарами, извержениями вулканов и других природных катаклизмов, когда ничего нельзя сделать и ничего нельзя изменить, потому что от тебя ничего не зависит. Потому что сила твоя так мала, а плоть так мягка и беззащитна. Он снова увидел себя и Майка, они лежали на полу и стонали. Рядом с ними находился ещё кто-то, и именно этот человек и подверг их таким жутких мукам.