Кровь тамплиеров - Вольфганг Хольбайн

— Давид! Нет! — панический крик Стеллы пронесся по капелле.

Давид начал снова чувствовать, думать, ощущать запахи и вкусы. Как будто его чувства после долгого обморока вновь возвратились в тело. Он увидел Стеллу, услышал ее голос, и он понял, что это не видение, а реальность. Но, черт возьми, ведь Стелла мертва! Она не могла быть здесь, в крепости… Даже если…

Его взгляд вновь обратился вниз, к поверженному фон Метцу, и его руки лихорадочно сжали рукоятку меча. Этот негодяй похитил его подругу! Он затащил ее в проклятую крепость, вдали от человеческого жилья, и только дьявол знает, что он с ней делал!

Давид с шумом опустил меч.

— Он твой отец! — в отчаянии закричала Стелла.

Смертоносная сталь промчалась в миллиметре от головы магистра и, высекая искры, воткнулась в стык между двумя плотно прижатыми друг к другу камнями. Клинок застрял настолько глубоко, что одному человеку было не под силу его оттуда вытащить.

Давид напрасно трудился некоторое время, раскачивая рукоятку клинка. Он делал это не для того, чтобы снова завладеть оружием, но чтобы что-то делать. В его голове мысли не только путались, прерывались и перекатывались друг через друга, но между ними возникали ожесточенные схватки, в которых не было победителей. Он не смог найти начало, которое бы продолжил и которое могло бы стать его опорой. Давид думал о Квентине и о Стелле, о деталях снов, которые, собственно, были не снами, а воспоминаниями, об ужасах битвы во дворе крепости, о Святом Граале и о человеке, который убил его отца, нет, который был его отцом…

Давид находился на пороге безумия, если уже его не перешагнул. Его пальцы бессильно соскользнули с рукоятки, в то время как к нему спешила Стелла и, подхватив его руку, положила ее на свое плечо.

— Стелла?.. — Его растерянный взгляд блуждал между девушкой и лежащим на полу Великим магистром. Две мысли выкристаллизовались в необозримом хаосе: Стелла жива и Роберт фон Метц — его отец. Но это же невозможно! И то и другое!

Снова шаги, на этот раз более громкие, нервные и тяжелые. Прежде чем Давид смог определить их направление, в дверях капеллы появился незнакомый боец. Так же, как и Давиду при своем первом появлении, глазам незнакомца пришлось потрудиться, прежде чем он начал ориентироваться в изменившемся освещении. Он торопливо сделал несколько шагов в направлении Давида, заговорил с ним взволнованно и задыхаясь, именуя его Великим магистром, и лишь потом заметил, перед кем он фактически стоит, две-три секунды смущенно и испуганно переводя взгляд с Давида на распростертого на земле тамплиера с двумя, все еще кровоточащими ранами. Но. этот человек мгновенно пришел в себя и отреагировал на случившееся быстрее, когда, вопреки собственным многочисленным ушибам, чавкающим пулевым отверстиям и резаным ранам, принял позу защитника и встал с угрожающе поднятым мечом между фон Метцем и Давидом.

Давид ни на что не реагировал. Он даже не подался назад, когда в капеллу вошел белокурый рыцарь. Его меч застрял между каменными плитами пола. Вероятно, он не поднял бы оружие даже против незнакомца, если бы, конечно, все не произошло иначе и этот человек сам не сунул бы меч в руку Давида, чтобы затем вежливо пригласить его на небольшой дружеский поединок. Давид уже не понимал, что правда и что ложь, кто союзник и кто враг. Он даже не знал, кто жив, и кого уже нет на свете, и кто, собственно говоря, он сам…

За спиной вновь пришедшего бойца с заметным усилием поднялся на ноги фон Метц. Стелла схватила Давида за руку и оттащила его на пару шагов подальше от мужчин, в то время как магистр тамплиеров с трудом нагнулся за своим мечом и, вновь вооруженный, прошел мимо своего друга, чтобы нагнать Стеллу и Давида.

— Нет! — Стелла встала, защищая Давида, между ним и фон Метцем, дрожа от страха, но тем не менее бросая на обоих решительные взгляды.

Несколько мгновений, которые каждому, кроме Давида, подхваченного волной освобождающей от всего пассивности, показались мучительными, вообще ничего не происходило. Фон Метц пристально глядел на Давида, Стелла упрямо смотрела в глаза фон Метцу, незнакомый рыцарь наблюдал за всеми, а Давид смотрел сквозь всех и каждого в благодетельную пустоту.

Наконец к магистру тамплиеров приблизился белокурый и потянул его за рукоятку меча к себе, несмотря на тот факт, что сам Роберт все еще стоял перед Давидом, явно полный решимости немедленно отсечь своему невооруженному противнику голову.

— Битва проиграна, Роберт, — тихо сказал белокурый. — Ты должен остаться в живых.

Во взгляде фон Метца на мгновение вспыхнула нерешительность. Затем его черты смягчились, он медленно опустил меч и движением, кажущимся беспомощным, повернулся к соратникам.

— Sangreal[19], старый друг! — В ответ белокурый страдальчески улыбнулся и заключил магистра тамплиеров в короткое объятие. Затем он быстрым шагом, ни разу не оглянувшись, исчез во тьме, из которой пришел.

Внезапно к ним прорвался яростный боевой крик. Снова в крепости зазвучал оглушительный стук и звяканье мечей.

Фон Метц повернулся к Давиду и Стелле, избегая, впрочем, смотреть в лицо своему сыну.

— Следуйте за мной! — властно сказал он и поспешно прошел мимо них, мимо алтаря к расположенной за ним каменной стене. Раздался неприятный скрежет, и тени, отбрасываемые мерцающими свечами, пришли в движение. — Если хотите жить, тогда за мной! — повторил магистр, не оборачиваясь, и вошел в расселину, которая непонятно как вдруг открылась в стене.

Давид все еще не был способен ни на что реагировать, но Стелла быстро стряхнула с себя нерешительную пассивность, с которой, исполненная сомнения, втайне наблюдала за фон Метцем, и потащила Давида в тайный ход. Он покорно позволил себя увести. Хорошо, когда другие знают, что нужно делать. Он сам, во всяком случае, этого больше не знал.

Крик боли донесся с той стороны, где исчез белокурый, затем — безжалостное кряхтение, перешедшее в хрип.

Давид наблюдал без всякого участия, как фон Метц впереди испуганно вздрогнул, в то время как дверь тайного хода медленно, с протяжным стоном, за ними закрывалась. И в это время в капеллу ворвался Шариф.

Араб был значительно более зорким, чем большинство других людей, поэтому он сразу же метнулся за ними, но не успел: теперь в стене уже не было расселины, это могла быть лишь тень среди теней. Однако до этого взгляд араба все же успел зацепить вдали фигуры трех беглецов. Он не попытался протиснуться в слишком узкую для него щель, но, пока мог, преследовал Давида взглядами, которые тот почти физически ощущал спиной, хотя они его интересовали не больше, чем все остальное, что происходило вокруг него и с ним самим.

Фон Метц возился с чем-то в темноте. Наконец свет факела залил узкий коридор, в который вел тайный ход.

— Следуйте за мной! — повторил тамплиер и заторопился по коридору, приведшему их через полдюжину метров к узкой лестнице, по которой они поспешно спустились вниз.

Оранжево-желтый беспокойный свет очищал контуры от тьмы глубоко под крепостью, когда фон Метц повел их дальше. Внезапное осознание Давидом того, что магистр тамплиеров ведет их через огромный склеп, частично прогнало его безразличие и отупение, заменив их ощущением жуткого, но благоговейного трепета и напряженного внимания. «Здесь же мертвецы», — медленно осознавал он. Фон Метц привел их от умирающих и трупов в надземной части крепости к мертвым, которые обрели последнее место успокоения в каменных саркофагах, расположенных вдоль боковых стен склепа. Для чего ведет их сюда и что намерен делать с ними этот человек?

Давиду следовало бы бояться, как и Стелле, чьи дрожащие пальчики крепко обхватили его левую руку. Или сопротивляться… Но так далеко было сейчас его настоящее «я», которое в отчаянии от него отвернулось и все никак не могло пробиться обратно, превратив его в нечто вроде манекена в человеческой оболочке, автоматически шагающего рядом с подругой.

Магистр тамплиеров на короткое время остановился в полном молчании посреди темного, зловещего помещения перед неким возвышением, на котором стоял большой каменный гроб. Стелла и Давид тоже замедлили шаги, но фон Метц остановился совсем ненадолго. Он с видимым усилием оторвал взгляд от гроба и энергичным жестом подал знак следовать за ним:

— Вперед! Дальше!

Разум, который медленно, но теперь с возрастающей быстротой начал возвращаться к Давиду, нашептывал, что у них нет выбора, что им остается только слушаться магистра и надеяться, что дорога, которой он их ведет, не станет последней.

Когда Арес вслед за Шарифом вошел в крепостную капеллу, он ожидал, что сможет забрать отсюда своего племянника вместе с мечом магистра тамплиеров. Это был эксперимент, который вызывал у него чувство стыда, однако немного позже он ощутил гордость, что смог хорошо подготовить Давида: племянник едва не одолел его самого, «мастера меча». Но в дальнем конце капеллы за алтарем араб стоял в одиночестве и, как обалделый павиан, лихорадочно расшатывал камень за камнем крепко выложенной, простоявшей много веков стены.