Ключ Сары - Татьяна де Ронэ

Почувствовала израненные колючей проволокой пальцы Рашель и руки, которые крепко обняли ее. Рашель сказала:

– Это правда, про твоего младшего брата? Он действительно в шкафу?

Девочка молча кивнула. Рашель прижала ее к себе еще крепче, погладила по голове. Где теперь ее мать? И отец? Девочке так хотелось знать. Куда полицейские их отправили? Вместе ли они? Все ли у них хорошо? Видели бы они, как их дочка плачет за кустом, грязная, голодная, измученная… Видели бы они ее сейчас…

Она взяла себя в руки и обратила к Рашель не только полные слез глаза, но и самую теплую свою улыбку. Грязная, потерянная, голодная – да, конечно, но не запуганная. Она неловко утерла слезы. Теперь она слишком взрослая, чтобы бояться. Она больше не ребенок. Родители гордились бы ею. Она этого так хотела – чтобы они гордились их большой дочкой. Потому что ей удалось убежать из лагеря. Потому что она вернется в Париж спасти брата. О да, они могут гордиться, потому что ей не страшно.

Она вцепилась в свою звезду пальцами, уничтожая работу матери. И кусок желтой ткани в конце концов сдался. Она какое-то мгновение смотрела на звезду, упавшую с ее блузки. «ЕВРЕЙ» – было на ней написано большими черными буквами. Девочка скатала ее в комочек на ладони.

– Смотри, какая она стала маленькая, правда? – бросила она Рашель.

– Что будем с ними делать? – спросила Рашель. – Если оставим у себя в карманах и нас обыщут, мы пропали.

Они решили закопать звезды под кустом вместе с одеждой, которая помогла им бежать. Почва была сухой и рыхлой. Рашель вырыла небольшую яму, положила туда звезды и одежду и засыпала все бурой землей.

– Ну вот! – выдохнула она с облегчением. – Я закопала наши звезды. Они умерли. И похоронены. На веки вечные.

Девочка засмеялась вместе с подругой. Потом ей стало стыдно. Мать говорила, что нужно гордиться этой звездой. Гордиться тем, что ты еврейка.

Ей не хотелось сейчас думать об этом. Теперь все по-другому. Все переменилось. Но кое-что не терпело отлагательств. Им надо как можно скорее найти воду, еду и укрытие. А самой девочке скорее вернуться домой. Как? Она не знала. Она даже не знала, где они сейчас. Но у нее были деньги. Те, которые дал полицейский. В конечном счете он оказался не таким уж плохим, тот полицейский. А это наводило на мысль, что и другие люди могут захотеть помочь. Люди, которые не будут ненавидеть их потому, что они еврейки. Которые не будут думать, что они чем-то «отличаются».

Девочки были недалеко от деревни. «Бон-ла-Роланд» – громко прочла Рашель. От их кустов была видна надпись на указателе.

Инстинктивно они решили туда и носа не совать. Там они помощи не найдут. Деревенские знали о существовании лагеря, и, однако, никто не пришел им на помощь, кроме тех женщин с едой. К тому же деревня была слишком близко от лагеря. Они могут столкнуться там с кем-нибудь, кто вернет их прямиком в прежний кошмар. Они двинулись в противоположном направлении от деревни, скрываясь в высоких травах на обочине. Вот бы еще воды найти, думали они, чувствуя, что могут потерять сознание.

Они шли долго, прячась всякий раз, когда слышали шум – машину или фермера, ведущего корову в стойло. Но правильно ли они идут? Приближаются ли к Парижу? Девочка представления не имела. Зато она была уверена, что они удаляются от лагеря. Она посмотрела на свои башмаки. Настоящая рухлядь. Подумать только, ведь это ее выходные, те, которые она надевала на дни рождения, в кино или в гости к друзьям. Вместе с матерью они ходили покупать их на площадь Республики. Все казалось таким далеким. Словно речь шла о другой жизни. А теперь башмаки были ей малы и натирали большие пальцы.

Ближе к вечеру они дошли до леса, тянущегося длинной и свежей