Чужое тело. Дилогия (СИ) - Изверин Сергеевич

— Голову что ли проспал на дежурстве своем? Десять тыщ денег. Открывай давай. Камеры уже отключили, напарник твой дрыхает небось, ну да мы с ним сами договоримся, ничё ему не будет страшного.

— Счас, — говорю, — только кнопку нажму… Вы, ребята, подождите…

На улице КамАЗ фырчит дизелем. Большая такая тентованная фура, на крыше белые пластиковые силачи. Ну, многие дальнобойщики их вешают, модно так.

Ну да.

Подошел, набрал номер.

— Петр Сергеевич, нас грабить приехали.

— Понял. Милиция счас будет, ваши функции закончены.

— Небось, умные парни! — Серега говорит. Я вздрогнул, к нему повернулся. Не спал он, я уж потом понял, с самого начала. — Пошли, поглядим, познакомимся! Не каждый ж день?

Там уже заждались.

Блатной аж от нетерпения приплясывает.

— Ну чё отключил?

— Не-а. — Говорю. — Электроника сложная…

А из-за спины Серега вышел. Который большой. Вообще, страшный он иногда. Росту в нем два с сантиметром, и в плечах широкий, форму на него не то что у нас не подобрали, так и в его родном Рязанском Воздушно-Десантном не сразу нашли.

Посмотрели на него, на меня, пообещали найти, на что Серега сказал, что никого искать не надо, а то не любит он, когда его находят… Так что не лучше ли уважаемым уйти отсюда по-английски, не прощаясь? Ну и ушли они, блатные. Не оглядываясь, по-английски.

Подъехал Валерий Алексеевич через полчаса на своей «Тойоте», с ним ещё двое специалистов, подключили заново камеры, провода разорванные срастили. Проверили прочие, нашли два надреза на кабелях, с ними уже до утра провозились.

Валерий Алексеевич выспрашивал нас, что случилось. Ну… Я ему и рассказал, что подходили ко мне.

— В следующий раз сразу докладывай, либо мне, либо Петру. Не тяни. Так могли и по голове настучать, не нашли б потом никого. Понял?

— Да, понял…

— Эх, ваше счастье, что не в армии вы… — Хмыкнул Валерий Алексеевич. — Пальнули б в этих придурков сразу, и у каждого по отпуску в неделю, родню повидать…

Через неделю выписал мне Петр Сергеевич направление на курсы охранников, да и пошел я учиться. Уж потом, далеко не сразу понял, что проверили меня. Да очень тонко и ловко.

Поначалу обиделся как-то… Но когда в такой же ситуации новичок не то что сдал склад, так он ещё и сам предложил камеры отключить и решетку поднимал… То Петра Сергеевича я понял. И обида как-то ушла.

Тем более, что и в любой иной ситуации я поступил бы точно так же. Даже если б это и не была проверка.

А приятель мой, знакомый шапочный, со мной потом даже и не здоровался. Делал вид, что меня нет.

Ну и пусть его.

Видел я таких знакомых.

Глава 12

Ели мясо мужики

Пивом запивали

Через месяц сидения в покоях с меня сняли ограничение.

Разрешили ходить где угодно. Не, и до того было. Приходили лакеи, меня наряжали, я шел в тронный зал. Там мне что-то говорили, сначала графиня Нака, потом и матушка-королева стала о чем-то таком вещать.

Я просто не слушал. И меня, как разряженную куклу, вели обратно в покои, запирали до следующего раза. Никуда не ходить, ваза под кроватью, стол лакеи накроют.

А я тупо сидел и смотрел в потолок. Мечтая побыстрее заснуть и проснуться уже у себя, не в этом мире, а в своем, где тоже стремительно шло к концу лето.

Все шло как обычно.

Через недельку я уже стал узнавать народ на приемах, которые устраивала королева. Одни и те же ходят-то. Танцуют, кружатся в танце, потом расходятся. О чем-то советуются, что-то решают.

Мне уже не было интересно.

Но время лечит.

Матушка постепенно теряла ко мне интерес, уже и не замечала меня, свои дела вела. Я сидел просто как предмет мебели, ко мне никто не подходил, да я и сам никому не навязывался. Мастер Клоту… Ну, заглядывал иногда.

Подразумеваю, что и в окончательном решении о моем освобождении от домашнего ареста не обошлось не без мастера Клоту, который напел королеве в уши что-то про «целебный воздух» и «важность движения после долгой комы».

Выпустили.

Шел я по коридору, и каждый дворянин, слуга или стражник исподтишка провожали меня взглядами. Не самыми лучшими иногда. Девушки же… Вообще, их у меня на пути попадалось до обидного мало. Прятались, наверное.

И никак теперь не объяснишь никому, что она сама ко мне в постель прыгнула, никто её не звал. И что я не виноват…

«Виноват.» Сказала совесть.

Нет, так не пойдет.

Хватит уже. А то загрызу сам себя.

Лицо мое приобрело каменное выражение.

Вот и матушка моя, будь она неладна.

— Ну? — Подбоченясь, спросила меня королева. — Что сказать надо?

«Что в дерьме тебя утоплю, жирная, а рядом будет твоя компания тонуть!» Подумал я.

— Матушка, простите меня! — Жалостливое выражение далось мне очень просто почему-то. — Я вел себя недостойно настоящего принца! Я больше так не буду!

Надменное лицо чуть смягчилось.

— Ну вот! Иди ко мне, малыш!

Расплакаться у меня не получилось, так подошел. Меня облапили, свое лицо я спрятал в роскошных платьях. Не-не-не, расплакаться… Главное, чтобы не видели мои глаза. И моё лицо.

Погладили по голове, дали очередной леденец, полюбовались на моё дебильное лицо. А потом отпустили погулять, но строго наказали не отлучаться от охраны далеко.

Не, не будем.

Мастер Клоту, пажи, охрана и моя бричка выкатились шумной толпой из ворот замка. Ну, снова на прогулку.

Как-то не весел я был в то время. Ну совершенно не весел.

А уж когда узнал, что в сопровождении мне навязали «мальчиков из хорошей семьи», сыновей графики Нака, двух перешептывающихся и не к месту хихикающих балбесов великовозрастных. Причем здоровенные, гады, рыжие и наглые.

Ох, с кем их мамашка прижила?

Про их мать я думал много и часто, но вот говорить вслух еще сдерживался. Ну не нравились они мне совершенно. И тем, что приставали к лакеям, и тем, что украдкой пинали узбеков, и тем, что задирали мастера Клоту. Охрану трогать пока что не решались, боялись, наверное.

Мастер Клоту молчал, бессильно улыбаясь. Ну, так а что сделаешь? Один из них граф, другой тоже граф, хоть и малолетние. Если будешь что не так говорить, так охрана мигом угомонит…

— Толстяк, а почему у тебя такой смешной камзол? Чтобы стать доктором, надо трахнуть тридцать коз? Правда? А ты сколько? Гы-гы…

— Не знаю, смогу ли я дальше вас слушать, ублюдки. — Вежливо улыбаясь, сказал я рыжикам.

— Не ну а ты чё? — Насупился тот, который старше и здоровее. — Смешной же засранец?