Пристанище бывших любовниц - Наталья Перфилова

— Я уж совсем вслед за бабулей на кладбище начал собираться, да слава богу Санек мне встретился. Он пьяненький в тот же сугроб что и я свалился… Я помог ему подняться, хотел, честно сказать, стянуть у него что-нибудь из кармана…Должна хоть мелочишка какая никакая быть… Он же выпимши… — Начал оправдываться Антон. — Все равно бы остальное все прогулял… Короче, он меня за руку поймал, но бить не стал, а привел к себе в котельную. Он там работал и жил тоже. Так то у него квартира есть и жена. Стерва отменная, выгонит его и пофигу, где мужик ночует. Вот он и приноровился прямо на работе ночевать, оборудовал там себе койку. Туда и меня привел. Огромной души человек оказался. Одел меня в теплое, кормил нормально. Я помогал ему, чем мог… Сейчас он в больнице. Побили его какие то шакалы обкуренные, ребра поломали, почки отбили… Я пытался его навестить, не пускают… А к окну он не может подойти… Слава богу напарник его, Гришка, не гонит пока из котельной. Только пьет он уж больно сильно…

Глаза у Оськи слипались. Он изо всех сил мужественно пытался бороться со сном, но разомлевший от сытости и тепла организм требовал покоя. Он привалился к спинке дивана, слова давались все труднее… Наконец, веки плотно опустились… Я встала и тихонько вышла из кухни. Постелила на диване подушку, одеяло и перенесла туда Оську. Его тело оказалось на удивление легким для его возраста. Когда я попыталась его раздеть, он внезапно открыл глаза.

— А в тот раз я на лекарства деньги искал, вот и украл магнитолу то. Заболел Санек. Воспалением легких, без сознания был. Врачи в котельную ехать отказались, Гришка осмотрел его и сказал — воспаление. Таблетки нужны, уколы… Я пошел к его жене, она так орала… Милицией грозилась. Я чуть убежал. Меня уже у котельной Олег догнал, сын Санька. Мы вместе стали думать, что делать… Он младше меня на год, денег вообще в руках не держал, да и куда они ему салаге… Так один там во дворе нас и надоумил магнитолу спереть, целых пятьсот рублей обещал… Вот я и пошел… А так я только еду таскал, честно.

— Я верю-верю! — Искренне сказала я и погладила парнишку по голове. — Ты спи. Завтра навестим твоего Санька. — Обещание вырвалось у меня совершенно случайно, но я уже знала, что исполню его непременно.

— Правда!? — Воскликнул Антон.

— Правда. — Я покрыла его одеялом.

— А ведь не дал нам парень пятьсот рублей то. Обманул. Хорошо, Гришка где то раздобыл таблеток… — Мальчик свернулся калачиком и засопел спокойно и ровно.

Я взяла в руки снятые с него джинсы и рубашку, не смотря на ветхость особенно грязными назвать их было нельзя. Судя по всему, этот маленький человечек сумел таки не потерять чувства собственного достоинства…

Утром я проснулась от каких то непонятных звуков, не сразу поняв, почему я сплю на полу на надувном матрасе. Поднявшись, я увидела мальчика, который сосредоточенно шарил у меня в сумке, стоящей на тумбочке в прихожей. Заметив, что я наблюдаю за ним, он отскочил к двери и прижал к груди довольно прилично набитый целлофановый пакет. Насколько я помню, вчера он пришел в эту квартиру с пустыми руками. Я молча смотрела на Оську, стараясь не выдать глазами своего разочарования.

— Тетенька, вы не подумайте чего, я ключ искал, чтобы выйти… — залепетал он. — Будить Вас не хотел… — Потом его взгляд упал на пакет, он торопливо протянул его мне. — Я только хлеб взял… И водки бутылку, чтобы Гришке отдать… а то он все выгнать грозится… А я куда ж…

— Мы, вроде, на ты вчера перешли, Антон. Куда же ты без завтрака, не умывшись? Штаны, наверное, не высохли еще как следует, я их постирала почти в полночь. Замерзнешь.

— Тепло на улице. — Нерешительно ответил Антон. — На мне досохнут…

— Мы в больницу к Саньку собирались…

Оська сел на пол и начал расшнуровывать кроссовки, хотя это было совершенно бесполезное занятие, растоптанная обувь влезала и слетала абсолютно свободно.

— Ты, давай, разувайся, а я пойду, чайник поставлю. — Я повернулась, пошла в кухню. Через пару минут там появился мальчик с пакетом в руках. Он поставил его на стол, а сам примостился на краешке дивана.

— Сейчас позавтракаем, а потом, если не против, прими ванну. Я тебе приготовила одежду, так что сними сырое и повесь обратно, пусть досушится.

Мылся он долго, видимо с удовольствием, только минут через пятьдесят, а то и через час, из ванны показалась его щуплая фигурка, одетая в мой спортивный костюм. На краснощеком лице явно читалось удовлетворение.

— Ты чего голову то не высушил? Фен на полке лежит.

— Да бог с ней, так высушится.

— Как хочешь.

— А мы к Саньку когда пойдем?

— После обеда, я думаю. Сейчас уже не успеем, в тихий час наверное к нему не пустят…

— Давайте…. Давай, я пока посуду помою. — Мальчик явно не знал, как себя вести в моей квартире. — Я умею. Я раньше всегда и пол мыл, и пылесосил, готовил даже, когда бабуля уже не вставала…

— Как же ты на улице то оказался? — Видя, как малыш съежился, я торопливо сказала:

— если не хочешь, не рассказывай. Потом когда-нибудь. Привыкнешь ко мне…

— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? Здесь? — Изумился мальчик.

— Если ты не против. Поживем пока вместе, а там будем решать, что делать… Ты в школу ходишь?

— Ходил. — Тяжело вздохнул Антон. — Пять классов закончил. Только последний год пропустил… Нет учебников у меня, да и одежда…

— Ясно. Ну, так что, останешься у меня? — Я была уверена в его ответе. Конечно, останется, никто по собственной воле не променяет нормальное жилье на грязную котельную.

— Нет, я не могу. — Решение далось Антону нелегко.

— Почему!? Я тебе не нравлюсь?

— Не в этом дело. Только у меня тоже обязательства есть.

— Какие? Санек в больнице…

— Кузя без меня зачахнет. — Солидно ответил Оська. — Гришка его прогонит сразу и кормить уж точно не станет, а он сам еду не умеет добывать, люди его боятся, камнями швыряются.

— Кузя, я так понимаю, собака?

— Пес.

— Порода какая?

— Откуда мне знать… Крупная. — Печально ответил парнишка. — Он, как и я, тоже домашним был раньше, только его выгнали… Говорят, у ребенка аллергия на шерсть. Как будто не знали они этого раньше. Ихнему ребенку лет восемь уже.

— Бывает всяко…

— Ага. — Проворчал Антон. — Ну, выставили за дверь, так хоть бы кормили. Они его в лес завезли и бросили. Он, представляешь, вернулся, дорогу как то нашел и опять к их двери… А они, падлы, его палкой… Он потом уж боялся близко подходить, во дворе все лежал. Отощал по страшному. Еле-еле я его приручил. Есть заставил… Если и я его предам, он точно уже никому не поверит… Так что, сама понимаешь, не могу я остаться. — С сожалением повторил он.