Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Домоводство, Дом и семья » Эротика, Секс » Это я – Эдичка - Эдуард Лимонов

Это я – Эдичка - Эдуард Лимонов

Читать онлайн Это я – Эдичка - Эдуард Лимонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 69
Перейти на страницу:

«Это твоя проблема!» произносится, чтобы откреститься от чужих проблем, поставить границу между собой и беспокоящим, пытающимся влезть в его мир. Я слышал это выражение и от мосье Жан-Пьера, когда в жуткие февральские дни, лежа в постели, умирая, зная, что Елена и его бросила, я так думал, позвонил ему и просил встретиться со мной и выпить. Ничего плохого у меня на уме, ей-Богу, не было. Вот он мне тогда и сказал: «Это ваша с Еленой проблема, это не моя проблема». Причем сказал не зло, нет, равнодушно. Что ж, он был прав, кто он мне? Что я, дурак, полез к нему со своими родоплеменными варварскими привычками к общественной жизни?

Ox, сколько же у него денежных бумаг! Я не в силах различить – он ли должен платить все эти суммы, ему ли должны платить, мне надоели его бумаги, и я запихиваю, впрочем, аккуратно, ненасильственно все это обратно в столы и рассовываю по полкам, стараясь класть каждую туда, где она лежала, владельцу вовсе не к чему знать, что его контролировал кто-то.

Жан-Пьер, Жан-Пьер – для творческой личности он уж очень осторожен. Впрочем, разве таких не было в России? Были. Что я к нему придираюсь! Не придирайся . Лимонов, к любовнику своей жены. Компенсируешь себя за нанесенную обиду. И все-таки он трусоват, осторожен. Позднее это подтвердится. Узнав о моей демонстрации против «Нью Йорк Таймз», он дружески опасливо предупредит меня, что могут не дать гражданства, что могут выслать из Америки. Его удивляет жизненное нерасчетливое наплевательское поведение Елены, ее незабота о будущем, он, как и Сюзанна, с полувосхищением говорит о ней «Крейзи!» Мое равнодушие к гражданству его тоже удивляет. К американскому гражданству! Конечно, я в его глазах тоже крейзи. Он несколько ручной.

Для меня он неинтересен, если бы не Елена, мне не пришло бы в голову обратить на него внимание – встреть я его где-нибудь на парти. Он – представитель определенной касты людей, рассеянных по всему миру. Я знал массу таких в России. Они считали, что рождены для того, чтобы жить вовсю и наслаждаться. «Пожив», то есть поспав с женщинами вволю, они стареют и подыхают без тени и следа на Земле. Разновидность обывателя, только и всего. В Харькове когда-то их звали Брук или Кулигин, в Москве их звали по-другому, они приходили и исчезали, порой я ими интересовался, иногда на короткое время они становились моими друзьями, но я никогда не думал, что в их мир уйдет Елена. В России она все же не шла к этим пошлякам, а выбрала Лимонова. Или американские ебари, с куда более широкими возможностями прожигания жизни, лучше по качеству русских? Или она не узнала их в американском обличье, решила, что это другие люди – выше и интереснее? Не знаю. «Почему?» тотчас бы исчезло, если б Елена ушла к американскому Лимонову. Но к этим?

Жан… Жан получил Елену ни за что, ни про что, как подарок судьбы. Счастливчик. В сущности, он куда ниже ее. Я же ее выцарапывал у судьбы – Елену. Правда, она ему досталась на короткое время… Все мы имеем хуи, они висят у нас между ног, и яйца, прикосновение которых к женскому телу так прославлено в дешевых сексуальных книжонках, эти злосчастные «боллс», но не все мы, милочка, одинаковы…

Я выхожу из кабинета. Кирилл все звонит и звонит по телефону. Я спрашиваю его, с кем он разговаривает, он что-то бормочет в мою сторону. Он твердо решил, что для полного счастья нам с ним не хватает сегодня бутылки водки, и он хочет этой бутылки от кого-то добиться. Сегодня воскресенье, и вариант займа денег и позднейшей покупки бутыли в «Ликерс» отпадает. Значит, нужно идти в гости. Все, как у меня в Москве или у него в Питере, только за окнами горит надпись «Кофе-шоп». Но ведь можно и не смотреть в окно. Ситуация обычная – недопили. Только здесь почти нет знакомых.

Оторвавшись от телефона, Кирилл реквизирует еще пару банок пива из запаса Славы-Дэвида – он запасливый парень, и мы выпиваем их сразу же. Уже целый мешок пустых банок валяется в углу.

От смеси выпитого и увиденного я между тем медленно прихожу в восторг. По физическому своему распорядку весь этот день в точности повторяет множество других вторых дней после пьянки, а таковая была у меня вчера. Сейчас этап «восторг!». Я требую поставить мою любимую сейчас пластинку битлзов «Назад в СССР!»

Пластинки этой у Жан-Пьера в коллекции нет, и Кирилл, не спрашивая меня, ставит свои пластинки, которые лежат тут же в общей куче. Первым следует Вертинский.

Во мне просыпается свойственное всем поэтам чувство ритма. Это у нас в крови. Я начинаю приплясывать. Я выделываю ритмические фигуры. Кирилл, продолжая телефонные разговоры, не забывает менять пластинки, по своей прихоти, впрочем. Хор солдат Александрова сменяют «Очи черные», потом следуют революционные песни, и опять «Очи черные»…

Я начинаю испытывать чувства моего народа. Я прохожу в танце перед зеркалом, оно большое, может быть, они в него не раз смотрелись вместе и голые, но мысль, проскользнув, исчезает. Ее изгоняет музыка. Я танцую какие-то безумные танцы, я вытанцовываюсь от зеркала к кухне, приближаюсь к телефонирующему Кириллу и в замысловатых ритмических па обтанцовываю кругом «эти» колонны. Как у Элиота, думаю я – «Обтанцуем кактус кругом, обтанцуем кактус кругом, обтанцуем кактус кругом, в пять часов утра» – моя начитанность меня радует. Тут же я повторяю элиотовские строчки по-украински.

Я пляшу и танцую, и улыбается Кирилл. Ох этот Эдичка, этот крейзи Эдичка! Я люблю Кирилла за то, что он ко мне не лезет с удивлением. Если я его и удивляю, то он делает вид, что так и надо, и что он, Кирилл, если сам не педераст, то, во всяком случае, свободный человек и все может понять. Даже если он только делает вид, и то хорошо.

Сейчас он прерывает разговор, и мы в ослепительном свете всех ламп Жан-Пьера танцуем «очи черные». Наша коренная российская музыка, которая обошла все кабаки мира. Когда-то офицерье в мундирах, разудалое, плачущее пьяно, подобно мне, Эдичке, выло в кабаках эту дикую вещь. Какая тоска и нарушающее тоску ликование в этих заунывных, но взвизгивающих вдруг азиатских звуках. Эх, да ведь меня ничто не связывает с человечеством, кроме Вэлфэра, который я у них беру. И меня поедом жрет моя национальность: – «Дайте мне, родимые, пулемет, ой, дайте пулемет!» – истерически визжу я на радость Кириллу.

Я, конечно, слегка выебываюсь. Но разве мне не хотелось обнимать ее труп? Разве я не писал предсмертные записки, а потом душил ее? Или это видения? Нет, это было, не врут «очи черные», и не вру я о себе.

Танцевальная свистопляска длится очень долго. Пластинки русские сменяются французскими. И я танцую под Бреля, Пиаф и Азнавура. Я танцую в самозабвении, и хотя мне кажется, что на меня смотрит весь мир, на второй день со мной всегда так к вечеру, на деле даже Кирилл ушел опять терзать телефонную трубку и что-то говорить по-английски, не понимая, что хотя он милый мальчик, но никому он и я на хуй не нужны в этот вечер и во все другие вечера.

Пляской на месте ее измены мне, пивом и марихуаной – вот как я отметил пять лет нашего знакомства. Как ручной член общества. Не поджег, не переломал все, не ревел, даже не плакал.

Потом я остываю. Начинается этап «депрессия», иду, валюсь на эту кровать носом в одеяло, и некоторое время лежу так, принюхиваясь к кровати. Может, пахнет ею? Нет, пахнет Кириллом. Я переворачиваюсь на спину и лежу, глядя в потолок и не двигаясь, может быть, целые полчаса. Я думаю о ней, о нем, о себе, а по потолку бегают тени и колышется занавеска и мир вступает в ночь, чтобы потом вступить в день.

Заставляет меня встать естественное желание сделать пи-пи. Я ухожу в туалет и там продолжаю думать, мыслить и прислушиваться к себе. Я разглядываю вновь эти жалкие рисунки, повешенные над унитазом. Я заглядываю в ящики – опять сотни наименований предметов, дробная мелкость его существования, окруженного таким количеством деталей, лезет мне в глаза и глаза болят, начинают болеть. Тут есть и вата, возможно, она ее употребляла, и то, что суют в пипку во время менструации – тампаксы. Запасливый мосье.

Первые годы нашей любви мы неизменно ебались, когда у нее была менструация, не могли вытерпеть эти четыре дня. Начинали вроде бы шутя, терлись друг о друга и целовались, и потом все-таки еблись, стараясь неглубоко, и когда кончали, а делали мы это почти всегда вместе, я вынимал свой член из нее весь в крови, и это было приятно и мне и ей, и мы долго на него смотрели.

Я опять гляжу на раскрывающую пизду женщину, садящуюся на хуй. Я только что сделал пи-пи и вытираю салфеткой член. От прикосновения туалетной бумаги мой нежный член вздрагивает, что-то во мне начинает шевелиться, член медленно вырастает в хуй. Я почти бессознательно начинаю гладить головку своего хуя, мну его и поглаживаю, одновременно думая, что они ебались и здесь, в ванной, ведь мы же с ней ебались во всех наших ванных и, значит, она ебалась с ним и здесь, и я двигаю ладонью по члену и начинаю настойчиво мастурбировать.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 69
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Это я – Эдичка - Эдуард Лимонов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит