Властелин Хаоса - Роберт ДЖОРДАН

– Пора, Дизэйн, – сказала Севанна.

Дизэйн, естественно, удивилась, моргнула, но остальные мигом взялись за дело, и та лишь вскрикнуть успела. Покуда эта дуреха ограничивалась тем, что ворчала по поводу притязаний Севанны, она, Севанна, времени даром не теряла. И теперь все эти женщины были на ее стороне.

То, что совершили остальные Хранительницы, привело смотревшую во все глаза Севанну в восторг. Как все-таки чудесна эта Единая Сила, какие замечательные вещи можно делать с ее помощью. И с такой легкостью! То, что сделали с Дизэйн, без Единой Силы было бы попросту невозможно. Удивительно, думала Севанна, оказывается, человеческое тело можно расчленить почти без крови.

Глава 54

ПОСЛАНИЕ

На второй день Празднества Света гуляки уже с раннего утра заполонили улицы Кайриэна. Правда, они не пустели и ночью. Дух праздника овладел всеми, и мало кто обращал внимание на хмурого бородача на рослом гнедом жеребце, направлявшегося к реке, хотя некоторые поглядывали на его спутников. К айильцам в городе уже привыкли, но на Лойала – ростом он был вровень со всадником, а на плече нес чудовищных размеров топор – посматривали с любопытством. Что ни говори, а не каждый день увидишь огир.

На всех теснившихся в русле Алгуэньи судах горели огни. Освещен был и корабль Морского Народа – о нем в городе ходило множество толков, ибо, бросив якорь довольно давно, Ата’ан Миэйр торга не вели и даже не сходили на берег. Судя по дошедшим до Перрина слухам. Морскому Народу происходящее в городе нравилось не больше, чем айильцам. Гаула передергивало всякий раз, когда он видел целующихся на улице мужчину и женщину. А вот есть при этом на женщине блуза или нет, его, похоже, ничуть не волновало.

К длинным каменным пирсам было пришвартовано немало самых разных судов, включая паромы, способные взять на борт с полсотни лошадей, однако с командами дело обстояло хуже. Перевозчики праздновали, как и весь город. Пошарив взглядом, Перрин направил коня к привязанному к каменному столбу вместительному судну не менее шести спанов длиной. С борта на причал были переброшены сходни, а на палубе, на перевернутом бочонке, сидел обнаженный по пояс седовласый толстяк. На коленях его устроилась тоже седая женщина в темном платье, украшенном полудюжиной ярких поперечных разрезов.

– Нам нужно переправиться, – промолвил Перрин, поглядывая в сторонку.

Парочка и не подумала разжать объятий, правда, когда Перрин швырнул на палубу золотую андорскую крону, перевозчик обернулся на звон монеты.

– Нам нужно переправиться, – повторил Перрин, вертя в руках вторую крону. Потом пришлось достать и третью.

Паромщик облизал губы.

– Мне придется искать гребцов, – пробормотал он, не сводя взгляда с ладони Перрина.

Вздохнув, Перрин извлек из кошелька еще две кроны – он помнил времена, когда сам при виде всего одной золотой монеты изумленно таращил глаза.

Паромщик подскочил так, что его подружка свалилась на палубу, и сбежал по сходням, на ходу заверив «доброго лорда», что сей же момент вернется с командой. Женщина крайне укоризненно взглянула на Перрина и с гордым видом, хоть и потирая ушибленную ягодицу, двинулась по причалу. Впрочем, отойдя не слишком далеко, она присоединилась к веселившейся толпе и, подхватив подол, пустилась в пляс. До Перрина донесся ее смех.

Конечно, толстяку потребовалось время, чтобы найти гребцов, но людей, падких на золотишко, оказалось достаточно, и в скором времени судно отчалило от берега. Стоя на палубе, Перрин поглаживал морду гнедого жеребца, взятого из конюшен Солнечного Дворца. Перрин еще не успел дать ему имя. Ходоку конь и в подметки не годился, но на вид был довольно вынослив – настоящий трудяга.

Двуреченский лук со спущенной тетивой был подвешен к передней луке седла, тогда как у задней с одной стороны висел колчан со стрелами, а с другой – аккуратно завернутый в ткань меч Ранда. Фэйли вручила его Перрину молча, не проронив ни слова. Лишь когда он, поняв, что прощального поцелуя не дождется, отвернулся и собрался уходить, она нарушила молчание.

– Если ты падешь, – прошептала Фэйли, – я подниму твой меч.

Предназначались ли эти слова для его ушей, Перрин не понял, как не смог разобраться и в исходившем от Фэйли сумбуре запахов.

Следовало думать только о деле, но мысли о Фэйли не давали Перрину покоя. В какой-то момент ему показалось, что сейчас она потребует взять ее с собой, и сердце его сжалось. Отказать у него не хватило бы духу – после всех этих огорчений он не мог отказать ей ни в чем, но впереди его ждали шесть Айз Седай, кровь и смерть. Умри Фэйли, и он сойдет с ума.

Впрочем, он был близок к этому, когда Берелейн выразила желание отправиться вместе с ним во главе майенской Крылатой Гвардии. К счастью, миг этот быстро пролетел – помощь пришла с самой неожиданной стороны.

– Если ты покинешь город, вверенный твоему попечению Рандом ал’Тором, – тихим голосом вмешался в разговор Руарк, – это породит множество слухов. Если ты вдобавок уведешь с собой все свои копья, слухов пойдет еще больше. Подумала ли ты, к чему могут привести все эти пересуды?

Руарк говорил так, будто давал обычный совет, однако голос его звучал более чем настойчиво.

Берелейн вскинула голову, но исходивший от нее запах упрямства постепенно истаял.

– Сдается мне, здесь развелось слишком много таких мужчин… – пробурчала она себе под нос. Скорее всего, слова ее расслышал только Перрин. На лице Берелейн появилась улыбка, и она заговорила в голос, весьма царственным тоном:

– Это разумный совет, Руарк. Пожалуй, мне стоит его принять.

Самым любопытным для Перрина были исходившие от них запахи – их можно было сравнить с запахами матерого волка и подрастающей, но еще не вошедшей в возраст волчицы. Руарк наставлял Первенствующую, как отец, строгий, но снисходительный к молодым. Но самым главным было иное: светившаяся в глазах Фэйли решимость исчезла. Что же будет дальше? Что будет, если он останется в живых и увидит ее снова?

Гребцы, кто в грубых куртках и безрукавках, а кто и вовсе полуголый, заняли свои места, отпуская непристойные шуточки. Их оторвали от праздничных утех, и они хотели, чтобы за это им заплатили полной мерой. Орудуя длинными веслами, они хвастались, что танцевали или целовались со знатными дамами. Один малый уверял, будто только что, пока Манал не позвал, держал в объятиях самую настоящую тайренскую леди, хотя ему, похоже, никто не верил. Достаточно было одного взгляда на творившееся на улицах города, чтобы все тайренские дамы позапирались в своих комнатах. В отличие от мужчин.