Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии - Виктор Поротников

Святослав выглядел растерянным. Он взял было со стола чашу с хмельным медом, но так и не донес ее до рта, поставил обратно на стол.

— Ну и дела! — проговорил Святослав, нервно кусая губы. — От Митрофана всего ожидать можно! Что же делать, брат?

Смятенный взор Святослава метнулся к Георгию, который внутренне радовался тому эффекту, какой произвела на Святослава его ложь.

— Выход один, брат, — ответил Георгий, намеренно выдержав паузу. — Жениться тебе нужно, и поскорее, а Любаву прогнать с глаз долой! Иначе будешь изгойствовать по захудалым городишкам где-нибудь в чудских лесах. Выбирай!

— Какую же невесту ты мне приготовил, брат? — с покорным видом промолвил Святослав. — Хороша ли она собой? Молода ли?

— Невесте твоей двадцать лет, зовут ее Люневинда, — сказал Георгий, ободряюще подмигнув Святославу. — Девица высокая, ладная, белокурая, с голубыми очами! В общем, на загляденье! Одно плохо: по-русски она не разумеет, но ведь это беда поправимая.

Святослав оживился, заулыбался. На юных девиц он был падок, держа в своем тереме целую дюжину молоденьких пригожих наложниц.

— А другая невеста для кого? — спросил он, вновь потянувшись к чаше с хмельным питьем.

— Другую невесту зовут Ута, ей семнадцать лет, — ответил Георгий, слегка развалясь на стуле. — Ее привезли для Ярополка, нашего племянника. Младень уже созрел для женитьбы. Это похлопотала его сестра Варвара, уехавшая в Саксонию.

— Помню я Варьку, ее очи колдовские и алые уста! — задумчиво обронил Святослав, пригубив из чаши. — Эх, брат, такую красавицу и немчуре отдали!..

— Видел я, как ты облизывался на Варвару, брат! — Голос Георгия налился строгостью. — Греховными помыслами голова твоя забита! Пора тебе за ум браться, семью заводить. Тебе ведь уже за сорок перевалило, брат.

— Когда смотрины? — спросил Святослав, со звоном опустив опорожненную чашу на стол.

— Сегодня, брат, — сказал Георгий.

В честь гостей из Германии князь Георгий устроил пиршество, пригласив во дворец имовитых бояр с женами и сыновьями. В гриднице двумя параллельными рядами были поставлены длинные столы, накрытые белыми скатертями, гости восседали на стульях из мореного дуба с высокими резными спинками.

Князь Георгий с супругой, братом Святославом и племянником Ярополком сидели на небольшом возвышении за отдельным столом, развернутым под прямым углом по отношению к длинным столам в зале. Таким образом, все присутствующие на пиру могли видеть властелина Владимиро-Суздальского княжества, его жену Агафью и обоих женихов.

Саксонские невесты намеренно были посажены поближе к великокняжескому столу, чтобы Святослав и Ярополк могли получше их рассмотреть. Было видно, что и две юные немки тоже с интересом приглядываются к Святославу и Ярополку. По лицу Уты и ее матери можно было догадаться, что они вполне довольны статью и мужественной красотой двадцатилетнего Ярополка. Ута смущенно улыбалась, когда ловила на себе взгляд княжича.

— Вижу, племяш, приглянулась тебе Ута, — шепнул Георгий Ярополку. — Что и говорить, девица прелестна, как майский цветок! Сестрицу свою благодари, племяш, это она тебе такую невесту присмотрела! Видать, Варвара по себе мерила, выбрав именно Уту из всех тамошних девиц.

Святослав сидел за столом и усердно грыз баранью лопатку.

— Зубы не сломай, брат, — обратился к нему Георгий. — Хоть бы улыбнулся разок своей невесте, сидишь, как сыч. Люневинда вон глаз с тебя не спускает! Взгляни и ты в ее сторону.

— Чего на нее смотреть: нос кривой, зубы редкие, бровей не видать совсем! — пробурчал Святослав, с чавканьем жуя вареное мясо. — Благодарю за заботу, брат. С такой невестой в пору только где-нибудь в темном закоулке сидеть, чтобы ее уродства не видеть!

Агафья, услышав недовольные слова Святослава, перестала жевать кусок рыбного пирога и с беспокойством переглянулась с Георгием.

По лицу Георгия промелькнула тень сдерживаемого гнева.

— Вот что, братец, — угрожающе прошептал он, чуть наклонившись к плечу Святослава, — обратного пути у тебя нет. Либо берешь в жены Люневинду, либо отправишься в заволочские леса волчий вой слушать. Но перед этим грехи свои замолишь трехгодичным постом и молитвами. Уразумел?

— Уразумел! — огрызнулся Святослав, швырнув обглоданную кость на стоящее перед ним широкое блюдо.

— Вот и славно! — как ни в чем не бывало улыбнулся Георгий. — Вижу, ты все-таки решил за ум взяться, брат.

По знаку великого князя в гридницу шумной толпой ввалились скоморохи, наряженные в цветастые рубахи и яркие колпаки, с бубнами, дудками и сопелками в руках.

Гости пьяно загалдели в предвкушении веселого зрелища. Среди скоморохов были не только мастера покривляться и попеть непристойные припевки, среди них непременно имелись искусные фокусники, акробаты и жонглеры.

Дабы гостям было лучше видно представление скоморохов, расторопные челядинцы принесли в гридницу еще несколько медных светильников на высоких подставках.

Скоморохи уже начали было кувыркаться и гримасничать, вытолкнув на середину зала троих жонглеров, но внезапный шум у дверей гридницы прервал их начавшееся представление. Взоры всех присутствующих на пиршестве обратились к дверному проему: там трое стражей в красных коротких кафтанах и багряных шапках вели борьбу с плечистым здоровяком в синем суконном плаще, который незвано пытался прорваться на это пышное застолье.

Георгий нахмурил густые светлые брови и жестом подозвал к себе огнищанина Сулирада, который был ответственен за кушанья, развлечения и порядок на пиру как управляющий княжеским хозяйством.

— Кто это рвется сюда столь рьяно? Боярич или купец? — обратился князь к огнищанину.

— Это гонец из Рязани, княже, — ответил Сулирад. — Я велел ему обождать до завтра, мол, ни к чему омрачать торжество невеселыми вестями, а этот упрямец ни в какую! Говорит, пустите меня ко князю Георгию, и все тут! Не пустите, говорит, силой прорвусь!

— Ладно, — Георгий милостиво кивнул огнищанину, — давай послушаем этого наглого гонца, вели страже пропустить его.

Сулирад почтительно поклонился Георгию, затем поспешным шагом подошел к двери, возле которой княжеские гридни кое-как скрутили ретивого рязанца, держа его за руки и за волосы.

— Ну, строптивец, везет тебе сегодня, — сказал Сулирад с добродушной усмешкой. — Князь Георгий желает тебя выслушать. Идем!

Повинуясь приказу огнищанина, стражи отпустили рязанца, который оправил на себе помятую одежду, подобрал с полу шапку и двинулся следом за Сулирадом к великокняжескому столу в глубине зала.

Гости, притихнув, с любопытством разглядывали гонца, по красному обветренному лицу которого было видно, что он проделал далекий путь верхом на коне. Гонец был крепкого сложения, с густыми светло-русыми вьющимися волосами и небольшой бородкой. На вид ему было около тридцати лет.

Рязанец отвесил сидящему за столом Георгию низкий поклон.

— Молви, с чем приехал, — сказал Георгий, неприветливо взирая на гонца.

— От рязанского князя Юрия Игоревича прискакал я во Владимир, — промолвил гонец, комкая в руках шапку. — Безбожные татары к землям нашим подвалили в великом множестве. Юрий Игоревич с братьями пытался миром урядиться с Батыем, но послы рязанские были перебиты татарами в Батыевой ставке. Там же был убит старший сын Юрия Игоревича. Князья рязанские собрали полки и выступили на татар к Черному лесу.

Юрий Игоревич просит тебя, княже, выйти к нему на помощь иль выслать войско хотя бы. — Гонец поднял свои усталые глаза на князя Георгия. — Юрий Игоревич умоляет тебя не медлить, ведь татар подождать не заставишь!

В гриднице повисла гнетущая тишина, даже скоморохи сняли свои увешанные бубенчиками колпаки, чтобы ненароком не раздался звон.

И в этой глубокой тишине прозвучал надменный голос владимирского князя:

— Не медлить?.. Ишь ты, быстрый какой!.. А скажи-ка, посылал ли Юрий Игоревич гонца в Чернигов?

— Гонец в Чернигов был послан еще раньше меня, — ответил рязанец. — Но известий оттуда пока нету.

— Ну, а ежели я вовсе не выйду, сам не выйду и войско не вышлю, что тогда? — Георгий горделиво усмехнулся. — Черниговские Ольговичи не торопятся помогать Рязани, а почто я должен спешить?

— Плохо, князь: все рязанцы потонут в крови! — проговорил гонец, потупясь угрюмо. — Как покончат татары с Рязанью, сразу двинут сюда, во Владимир. Ту же самую чашу ты выпьешь!

— Возвращайся домой, посланец! — сурово промолвил Георгий. — И передай рязанским князьям, что мы еще не забыли, как они разоряли окраины наши. Мы с братом Ярославом проучили их в свое время… Так пусть же теперь татары их накажут за те же бесчинства! — Георгий сделал паузу и продолжил: — Обо мне же, приятель, беспокоишься напрасно! Коль татары посмеют сунуть нос в мою вотчину, проучу их жестоко! Засею их костьми все поля вокруг Владимира!