Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта - Мишель Сапане

Я оделся так, как обычно одеваются эксперты: на мне строгий костюм, белая рубашка и темно-синий галстук.

Разумеется, я как следует изучил дело. Впрочем, я всегда так делаю перед каждым судебным заседанием. Поэтому, когда меня вызывает секретарь суда, я приближаюсь к барьеру, отделяющему судей от публики, без особого трепета. Зато я еще не знаю, что мне сейчас предстоит выступить с самой длинной речью за всю мою карьеру судмедэксперта. Согласно сценарию, я тот специалист, к которому обращается следователь, чтобы на фоне противоречащих друг другу экспертиз принять окончательное решение. Стоя в зале суда перед присяжными, я в течение четырех часов рассматриваю разные версии, предложенные следователями и прежними экспертами. Прежде всего анализируется версия самоубийства, совершенного с помощью револьвера «Магнум» 357 калибра: выстрел в упор. Затем – убийство с помощью этого же оружия, которым на этот раз воспользовался муж убитой. Наконец, еще одна, экстравагантная идея, высказанная в одном из многочисленных экспертных отчетов: убийство было совершено на расстоянии из револьвера, а потом был произведен холостой выстрел из охотничьего ружья – в упор, чтобы добавить следы пороха и имитировать стрельбу в упор из револьвера. Версия, прямо скажем, слишком оригинальная и потому неправдоподобная.

Для каждой версии у меня есть материалы обвинения – как за, так и против.

Даже если мои выводы больше подходят для версии самоубийства, категорически исключать участие постороннего лица в убийстве бедной женщины я не могу.

В этом и есть цель процесса: виновность не должна быть очевидной, чтобы у пользователей Интернета была возможность голосовать на основании своего внутреннего убеждения.

Итак, я отвечаю на шквал вопросов от пострадавшей стороны и от защиты обвиняемого. Наконец один из адвокатов спрашивает меня:

– Господин эксперт, после проведенного вами подробнейшего анализа версий мне кажется, что в конечном счете в этом деле нельзя ничего исключать. Но скажите нам, в чем заключается ваше внутреннее убеждение?

Мне никогда не задавали такой вопрос на судах с участием присяжных.

Я чувствую выброс адреналина, мой мозг работает с бешеной скоростью. Я забыл, что речь идет всего лишь о фильме, и погружаюсь в настоящий судебный процесс. Я чувствую, что это ловушка, но не догадываюсь ни какой ответ от меня ждет адвокат, ни о последствиях этого ответа.

Внутреннее убеждение – это убеждение присяжных заседателей. Я не могу точно назвать статью, но помню о том, что председатель суда обращается к присяжным с речью, предусмотренной в уголовно-процессуальном кодексе: они (присяжные) должны принимать решение на основании своего внутреннего убеждения[29]. Но эксперт никогда не руководствуется в своих действиях внутренним убеждением. Он основывается исключительно на совокупности фактов и бесспорных вещественных доказательств, выражает возможные сомнения, пытаясь оценить риски ошибки. Я расслабляюсь, улыбаюсь и привожу эти аргументы адвокату.

Все мое выступление от начала и до конца снимали на камеры. Я знаю, что в итоге от снятого материала оставили всего лишь несколько минут – остальное вырезали на монтаже. Но этот опыт мне очень понравился. И я верю в воспитательную пользу такой работы. Показать широкой публике, как работает суд присяжных заседателей, кажется мне делом правильным и полезным. Ведь завтра в результате случайной выборки каждый может оказаться в роли присяжного и вершить правосудие «от имени французского народа».

Вот поэтому после утомительного дня я возвращаюсь в Пуатье с чувством выполненного долга.

Время идет. 14 февраля 2014 года телеканал Arte показывает полнометражный фильм и первые серии веб-сериала, посвященные этому судебному процессу. В последующие дни, как и планировалось, интернет-сайт телеканала раскрывает другие материалы дела, вердикт по которому должен быть вынесен 2 марта. У меня слишком много работы, и мне некогда заходить на сайт телеканала Arte. Я даже не знаю, будут ли показывать мое публичное выступление, как вдруг 27 февраля я узнаю о внезапном прекращении плановой трансляции.

Объясняется это тем, что, пока шла съемка и монтировался фильм, главный режиссер пропустил важное событие. Судмедэксперт, история которого вдохновила автора сценария, добился пересмотра дела и обжаловал приговор на апелляции. В октябре 2013 года в ходе третьего судебного процесса с участием присяжных заседателей судмедэксперт был оправдан. Ему вряд ли пришлась бы по вкусу идея еще одного суда в публичном поле телеаудитории. Так что имена и фамилии были изменены, а в интригу истории было добавлено несколько романтических эпизодов. Но в основном главный герой, которого талантливо сыграл Филипп Торретон, был легко узнаваем. Все мало-мальски следившие за реальным судебным делом и хотя бы иногда читающие общественную прессу того времени почти сразу догадались, о ком шла речь. Следует отметить, что это дело по целому ряду причин произвело на меня довольно сильное впечатление. Например, судебные органы постоянно отказывались проводить следственный эксперимент. Единственным элементом такого типа в этом деле была частная инициатива воспроизведения обстоятельств совершения преступления на месте. Ее проявил один из моих коллег, порядочность которого не вызывает ни малейшего сомнения. Эта неофициальная замена следственного эксперимента осуществлялась по всем правилам, на высшем техническом уровне согласно международным стандартам. Проводил ее человек, возглавляющий швейцарский Институт судебной медицины, деятельность которого всегда вызывала у меня восхищение. Как вообще можно отказываться от проведения следственного эксперимента? Дюпон-Моретти перехитрил судьбу на третий день процесса, организовав круглый стол прямо посреди зала судебных заседаний в суде города Нанси. Ему удалось сформировать убеждение присяжных. Я никогда не думал, что в один прекрасный день судмедэксперт станет жертвой судебной ошибки.

Моя кинематографическая карьера внезапно прервалась, но тем не менее пошла мне на пользу: два года спустя, во время судебного процесса с участием присяжных заседателей в моем регионе, я излагал две альтернативы, подкрепляя их обоснованными аргументами. Когда я закончил свое выступление, адвокат потерпевшей стороны спросил у меня:

– Господин эксперт, у вас наверняка есть внутреннее убеждение. Вы можете поделиться им с нами?

Ответ у меня уже был готов.

Сегодня похорон не будет

Обычно Мари-Люси никогда не опаздывала. Однако в церковь, на последнее свидание со своими близкими в день своих похорон, она так и не пришла.

А ведь все было отлично организовано. Разослали уведомления о смерти, кюре украсил церковь цветами, а могильщики ждали гроб возле разверстой могилы. Накануне самые близкие родственники пришли отдать дань уважения покойной в траурный зал при кладбище. Им было грустно, но их утешало то, что лицо усопшей было совершенно расслабленым. Казалось, она наконец обрела