По прозвищу Китаец - Михаил Серегин

– Думал, откровенно говоря, что ты уже в постели…

– Угадал. Я в постели, – ожесточенно сказала она, – ты правильно думал. Только вот беда – не спится. Тем более что в постель я легла в надежде на то, что ты ко мне присоединишься. – В последней реплике сквозила горечь. – Мне не семь и не семьдесят семь, чтобы просто так: бултых – и заснуть.

– Да, да, – с шутливой иронией продолжил Танин этот бесплодный разговор, – ты молода, красива и сексуальна. Но ведь ты хочешь получить бумаги? Или уже передумала?

– Хочу, – отчеканила Наталья, – но также хочу, чтобы мне не вешали лапшу на уши и не обращались со мной, как с психически ненормальной, которую на время нужно нейтрализовать. Ты с этой Ковалевой, – злобно прошипела она.

– Я не с Ковалевой, – невозмутимо сказал Китаец, – но в любом случае ты – моя клиентка, а не хозяйка.

– Сейчас в роли хозяйки выступает эта безвкусная, нескладная девица, правда? – издевательским тоном проговорила Наталья.

– Я, конечно, не отказал бы себе иной раз в удовольствии оценить артистический колор твоей очередной истерики, но извини, мне некогда. – Он повесил трубку и глубоко вздохнул.

Глава 14

Воскресным утром Китайца разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз, он опустил руку к полу и, нащупав аппарат, снял трубку.

– Танин, – услышал он Лизин голосок, – могу я задать тебе один вопрос?

– Я еще сплю, – он попытался открыть глаза, но тяжелые веки, казалось, склеились между собой.

– Хочу поставить тебя в известнось, как примерная секретарша, – в голосе Лизы звучала решимость, – что больше я здесь оставаться не намерена.

Китаец сел на постели, но глаза его оставались закрытыми. «Что еще взбрело в голову этой девчонке?»

– Игнат тебя чем-то обидел? – предположил он.

– При чем здесь Игнат? – возопила Лиза. – Где ты вообще находишься? Вчера я звонила тебе целый день. Я еще работаю у тебя или уже нет?

– Конечно, работаешь. – Китаец потер глаза и глубоко вздохнул. – Что тебе еще взбрело в голову?

– Ты совсем про меня забыл. – Лиза готова была сорваться, и Китаец почувствовал это.

– Как ты можешь так говорить? – невозмутимо произнес он. – Может, ты объяснишь мне, что случилось?

– С удовольствием, – выпалили Лиза, – но только после того, как увижу тебя.

– Если ты меня дождешься, – он все-таки сумел открыть глаза, – то я приеду за тобой.

– Когда? – Лизины вопросы приобретали тяжелую конкретность.

– Мне нужно пописать (ударение на второй слог) и по… завтракать.

– Та-анин! – воскликнула Лиза и тут же рассмеялась, но решимости в ее голосе не убавилось. – Можешь делать все свои дела, – едко заметила она, – можешь даже помастурбировать перед зеркалом, только ровно через час меня здесь не будет!

– Не вешай трубку, – едва не рассмеялся Китаец, пропустив ее колкость мимо ушей. – Пригласи, пожалуйста, Игната.

– У него сегодня открытие выставки, шеф, – тоном усердной секретарши, старающейся выслужиться перед начальником, произнесла Лиза. – Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Дождись меня.

Он положил трубку и посмотрел на часы – половина десятого. От сна не осталось и следа. Китаец снова упал на подушку и потянулся всем телом, стараясь прочувствовать каждую мышцу. Потом, как всегда, контрастный душ, бритвенный станок, крем после бритья.

Выйдя на кухню в халате, он взял котелок, стенки которого были покрыты толстым слоем пенок, сыпанул в него сахару, смешал с какао и, добавив молока из пакета, поставил на огонь. После чего взял со стола пачку сигарет и закурил.

Он посмотрел в окно, где совсем не по-зимнему капало с крыш, и задумался. Что-то не внушало ему доверия алиби Пляца. Он вспомнил квитанции, которые Александр Степанович с такой поспешностью вынул из кармана в ресторане и с такой же поспешностью спрятал назад. Напечатанные на лазерном принтере, они почему-то казались Китайцу подозрительными. Билеты, командировочное удостоверение, счета, печати – все было вроде бы в порядке и в то же время отдавало фальшивкой. Дмитрий Сергеевич Светлов оговорился, что Пляц звонил ему в четверг, когда тот был в Самаре… Мама Елены Прекрасной – эта мужеподобная калоша с комиссарскими замашками – утверждает, что видела Пляца в Тарасове, когда тот по документам должен был быть в Самаре… Конечно, не исключена ошибка – люди ведь не роботы, не могут помнить всего – мозг человека устроен так, что отфильтровывает ненужную информацию. Но когда ошибок несколько, и к тому же допущены они не одним человеком, то это наводит на определенные размышления.

Какао в котелке начало закипать, и Китаец поднялся, чтобы помешать его. Через несколько секунд он выключил огонь под котелком, снял его с плиты и налил дымящийся напиток в чашку. Прихлебывая обжигающую губы жидкость, он продолжал размышлять. Бухман сообщил, что человек, ударивший Питера Эванса, был высоким. И Светлов, и Пляц подходят под этот параметр. Правда, Светлов несколько рыхловат, в нем не чувствуется силы, но в экстремальных условиях – Китаец знал это – силы появляются даже у самых малахольных людей. С другой стороны, Пляц, у которого были короткие волнистые волосы, не подходил под описание, данное Викой из «Вашего дома», которая сказала, что у клиента, представившегося Питером Эвансом, были длинные темные волосы. Темные – да, но вот длинные… У Пляца была довольно аккуратная стрижка. Тем не менее собранные Китайцем сведения об Александре Степановиче Пляце были довольно противоречивы. На голову, в конце концов, можно надеть парик… Китаец попытался вспомнить, как вел себя Пляц в ресторане. Держался уверенно, так же уверенно говорил, сперва даже не отреагировал на сообщение о смерти своего приятеля. Нужно иметь железные нервы, чтобы убить человека и так хорошо держать себя в руках. Даже предложил свою помощь и сдержал обещание.

Допив какао, Китаец начал одеваться. Надел свежую сорочку, джинсы, кобуру с «макаровым». Часы показывали десять минут одиннадцатого. «Подождет», – подумал он о Лизе и прошел в прихожую.

В десять тридцать пять он затормозил у дома, где жил Игнат. Достал сигарету и закурил. «Если не выйдет, пока не кончится сигарета, придется подниматься», – подумал он. Но Лиза не заставила себя ждать. Она выскочила из подъезда, как будто за ней гналась свора бешеных псов. Увидев «Массо» Китайца, она остановилась как вкопанная.

«Нелегко молодой девушке сидеть в четырех стенах, когда кругом ключом бьет жизнь».

Красное пальтишко было не застегнуто, кудряшки разметались. Раздраженное выражение ее лица при виде поджидавшего джипа сменилось неодобрительным, сквозь которое пробивалась еле сдерживаемая радость. Постояв несколько секунд в задумчивости, она откинула с лица волосы и с гордо поднятой головой направилась к машине. Китаец предупредительно выбрался наружу и открыл перед ней дверцу.

– Прошу, – с милой улыбкой произнес он.

– Благодарю, – сухо бросила она через плечо, забираясь в салон.

На ее лице не было даже намека на улыбку. Он закрыл за ней дверь и сел за руль.

– Я, конечно, понимаю тебя, – Китаец смотрел прямо перед собой, краем глаза наблюдая за своей секретаршей, – сидение под замком не входит в твои профессиональные обязанности. Но ты умная девушка, должна понимать, что, во-первых, тебе сейчас небезопасно появляться на улице, а во-вторых, это не будет продолжаться вечно…

– А сколько это будет продолжаться? – с вызовом, хотя и не таким уж и непримиримым, спросила Лиза. – Я уже четвертый день не выхожу из дома.

– Ну, положим, один день ты провела в моем обществе… – Китаец прищурился и сел к ней вполоборота.

– Да уж! – фыркнула она, явно намекая на ресторан.

Лицо Китайца стало непроницаемо холодным.

– Если тебе не нравится твоя работа, можешь написать заявление об увольнении. Но только после того, как закончится это дело и когда я буду уверен, что тебе не грозит опасность.

Это был запрещенный прием, и Китаец решил его использовать, потому что не мог позволить себе выслушивать Лизины истерики. Но он обругал себя последними словами, когда увидел, как по лицу Лизы покатились крупные слезы, которые смешивались с тушью и оставляли на щеках черные полосы. Танин достал сигарету, нажал кнопку прикуривателя.

Беззвучный водопад из Лизиных глаз прекратился так же неожиданно, как и начался. Не успел Танин докурить сигарету и до половины, как Лиза достала из сумочки платочек и стала приводить себя в порядок. Это ее качество – неумение долго расстраиваться по пустякам (а она, конечно, поняла, что шеф не собирается ее увольнять), – приятно удивляло Китайца.

– Хорошо, – с серьезным видом сказала она, – я вернусь.

Открыв дверь, она собралась уже выйти на улицу, но Танин остановил ее:

– Для тебя сегодня есть работа. – Китаец нажал кнопку стеклоподъемника, опуская стекло.