Чужая для монстра (СИ) - Щабельник Виктория "Тера"

— Тварь! — зло выплюнул он в мою сторону.

— Верни то, что забрал, — отстраненно, словно не своим голосом произнесла я. Все, что происходило, я видела будто со стороны. Старик, сгорбившийся и обозленный, все еще сопротивлялся. Хватался за остатки чужих жизненных сил, истончая хрупкий и тонкий мир.

— Сдохни! — Император вскочил, и дрожащей рукой всадил по рукоять мне нож в грудь. Я не успела среагировать, отклониться или защититься. Нападение загнанного в угол противника было неожиданным.

Время остановилось. Застыли солдаты, нападающие на Рейвена, принявшего боевую трансформацию и отрастившего когти и клыки. Аранда замер с полуоткрытым ртом, пытаясь меня предостеречь. Император уставился своими блеклыми глазами, не в силах пошевелиться.

Больно не было. Странное ощущение потери чего-то важного и привычного накатывало волнами. Сердце билось неровно, но очень громко. Я положила пальцы на рукоять, чтобы выдернуть нож, но на мои ладони легли чьи-то бледные невесомые руки.

— Не стоит, иначе истечешь кровью.

— Пока я жива, ты не освободишься, — осознание было таким простым и естественным. Я существую, пока она во мне. Меня создали для того, чтобы убить сразу же, после рождения и сделать Императора еще сильнее.

— Я бы могла разделить с тобой жизнь, если бы она у меня еще осталась, — с сожалением произнесла Мать.

Отошла и встала напротив Императора. Смотрела на него долго, проникновенно, с брезгливостью и усталой болью.

Под этим взглядом и без того пергаментное и сухое лицо старика начало сереть и усыхать. Прямо на моих глазах его тощее тело, одетое в роскошные одежды превращалось в прах и осыпалось серой кучкой на полу у трона. Где-то в отдалении прогремел гром, до нас донеслось хлопанье крыльев ящеров.

— Мои хранители не пережили катаклизма. Но людям удалось их возродить. Наверное, я могу быть им благодарной хотя бы за это, — фигура женщины, переставшая напоминать призрака и ставшая почти осязаемой, повернулась ко мне.

— Мне жаль, девочка. У тебя нет вины передо мной.

Арка подернулась рябью и поплыла. Стражи приготовились к бою. Их Император не раз говорил, что с той стороны просачивается зло и мерзость. Они слушали и верили. Привыкли. И по-другому уже не могли.

Чужаки появились внезапно, высыпались из Арки, набрасываясь на ее защитников, безжалостно прореживая их ряды. Одного из них воинам удалось узнать — брат той самой чужачки, которая едва не погубила их государя.

Глава 15

Я будто плыла в каком-то тумане, больше не чувствуя собственного тела. Реальный мир исчез, и я оказалась в безвременье, в пространстве, наполненном туманом. Иногда туман перед глазами рассеивался, и я видела картины. А после я услышала голос. Он доносился словно из меня. Будто говорила сама моя душа.

— Я стала воплощением собственного мира, хотя мои дети называли меня Матерью. Мне это льстило, я была слишком молода. Мир развивался, в нем зарождались новые цивилизации, развивались, приходили в упадок, старели, умирали. Мне было больно терять своих детей, но я понимала, что их час недолог. Я, Демиург, как никто понимала кратковременность и уязвимость любой жизни. Я теряла своих детей, хранителей, планета переживала катаклизмы и возрождалась снова.

Я видела проносящиеся перед глазами картинки богатых плодородных земель, разнообразие рас, населяющих мир, их короткую, но яркую жизнь, а затем угасание. Они уходили, чтобы уступить место другим, боле совершенным видам, так же боровшимся за право владеть этим миром. Они боролись с природой, хищниками, обстоятельствами. Сильные выживали, продлевая жизнь своей расе. Слабые погибали.

— Но однажды мой мир содрогнулся от болезненной, острой раны, которую расчертили на его теле. И тогда появились они — люди. Никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Маленькие, шумные, пугливые. Корыстные. Коварные. Впрочем, с их коварством я столкнулась гораздо позднее. Сперва и не думала, что они могут представлять для меня угрозу — слишком тщедушны, слабы и хрупки. В моем мире выживали сильные и отважные. Но я их пожалела. Они заинтересовали меня, и я не стала выдворить их на верную смерть. Они обживались в новом для себя мире, строили замки, города, дороги. Храмы иным покровителям. Их вера была забавна. Они и сами меня забавляли — взывали к помощи своим богам, таким далеким и порой, ленивым, не замечая ту, кто пристально столько времени за ними наблюдает.

Я увидела Храм, тот самый, полуразрушенный и почти уничтоженный катаклизмом, куда Рейвен приводил меня недавно. Именно там он понял, что я собой представляю, и принял решение, подвергнувшее его смертельной опасности. Но в моем видении этот Храм сиял в золотистых лучах дневного светила, грозно и покровительственно возвышаясь своими башнями уходящими далеко ввысь.

— Но я не долго оставалась незамеченной. Моя ошибка и вина. Предводитель одного из многочисленных кланов, которые подмяли под себя более мелкие и уязвимые оказался сильным магом и жрецом бога Света. Они еще называли его Золотым. Гораздо сильнее, чем были его предки, привычно взывавшие к ложным богам. Этот воззвал к силе природы, и я не смогла не ответить на призыв. Я появилась в Храме чужих богов, даже не представляя, что попаду в хитро расставленную ловушку. Все время, что я наблюдала за ними, он следил за мной, изучал. Он предложил служить ему. Мне! Матери! Демиургу! Он хотел, чтобы мир подчинялся лишь ему. И не готов был принять отказ. Он пленил мой дух с помощью принесенного в жертву тела его собственной дочери. Ему помогли. Один из богов, к которому люди бессильно взывали все это время. И я стала смертна, уязвима. Полностью зависимая от воли и силы своего тюремщика. Он пользовался моей силой, пока мог, захватил чужие земли, убил много людей, сотворил свое государство почти с нуля, а после решил воссоздать мое воплощение в своих потомках. Моим мужем и хозяином стал мужчина будущего императорского рода. После того, как я произвела на свет ребенка императорской крови, обессилев, начала угасать. Чужие боги потребовали свою плату, решив воцариться в моем мире, и моя сила стала таять. Но мой дух так и не смог освободиться. Мое тело было спрятано в саркофаг не живым ни мертвым на много веков.

— Нынешний Император был вашим потомком? — отчего-то мне было важно это знать. Неужели родная кровь не пробудила в нем жалости к той. Что дала когда-то почти неуязвимую долголетнюю жизнь его роду?

— Очень дальним. За это время сменилось несколько десятков поколений. И каждый новый Император, обретал власть надо мной и силой мира, высасывая его по капле. Шли годы, и мир без Демиурга угасал. Но им было мало обессилеть мир, им нужна была магия, чтобы продолжать династию. Они платили за свои злодеяния постепенным угасанием рода — в каждом поколении рождался лишь один мальчик. Ровно столько, чтобы передать свою кровь и принести жертву их богу. Природа не терпела вмешательства и попрания своих законов. Императорская семья начала заниматься мерзкими вещами, убивая себе подобных, насилуя саму природу. Двадцать лет назад, когда стало понятно, что мир ожидает гибель, Император решил повторить деяния своего далекого предка. Он решил принести в жертву новую жизнь, надеясь, что продляет себе годы и оттягивает момент краха этого мира.

Новая жизнь должна была быть принесена на алтарь двадцать лет назад. Но твоя мать смогла тебя спасти, вам удалось перейти в другой мир из-за тонкого разрыва между его гранями. Оба мира сплелись воедино, и все эти годы сосуществовали неразрывно, постепенно губя друг друга.

Ты могла бы прожить обычную жизнь, не подозревая о своем предназначении. Там, далеко в чужом для тебя мире, который принял и защитил тебя. Но ты перешла границу снова, и Корнус почувствовал тебя. Он вернул разум моим хранителям, омыл умирающую планету дождем. Но пока в твоем теле живу я, ты не сможешь существовать. Постепенно слабая человеческая оболочка начнет разрушаться, как когда-то разрушилась оболочка несчастной дочери жреца. Не одно смертное тело не сможет выдержать пробуждающейся силы Демиурга. Теперь, когда Император уничтожен, разорвана его связь с ослабевшим чужим богом, я должна занять свое место в этом мире. Прости, дитя.