Меч и ятаган - Саймон Скэрроу

— Оставив таким образом Мальту прямо посреди своих путей снабжения? — ла Валетт желчно усмехнулся. — Впечатление такое, что Его Величество нуждается в уроке стратегии.

— Позвольте напомнить, что король Филипп — сюзерен не только мой, но и ваш, Великий магистр. Эта земля дарована им вашему Ордену в обмен на вассальное подчинение. Меня же Его Величество уполномочил командовать морскими силами — в том числе, кстати, и вашими. А потому я попросил бы вас умерить пыл и выражать свое мнение подобающим образом. — Горький гнев в глазах магистра испанец встретил надменным спокойствием, после чего продолжил: — Я же, в свою очередь, обязан следовать указаниям, данным мне Его Величеством королем Филиппом. Он постановил, что мне надлежит встречаться с врагом в битве только при наличии численного превосходства на суше и на море.

— В таком случае этих встреч вам не предвидится. Султан всегда будет превосходить вас численностью — и войска, и кораблей.

— Ничего не поделаешь, — пожал плечами дон Гарсия. — Тем не менее я предпринимаю все от меня зависящее для поддержки наших союзников и концентрирую свои силы на Сицилии, откуда сподручнее всего действовать против врага, куда бы он ни задумал ударить. Согласен, велика вероятность, что султан обратит свой взор именно на Мальту. В таком случае я буду принимать меры к обеспечению вас всем необходимым для сдерживания удара, если он все же будет по вам нанесен. На данный момент я могу помогать лишь отдельными отрядами испанских солдат и итальянских наемников. Со временем же и укреплением сил помощь будет возрастать.

— К той поре может оказаться поздно, — со вздохом, но уже спокойнее сказал ла Валетт. — В Ордене сейчас шесть сотен рыцарей. Не сказать, чтобы много. Около пятисот здесь, остальные, дай-то Бог, откликнутся на призыв, как это сделал сэр Томас. Есть также с тысячу солдат, да еще я отрядил людей в Италию для дополнительной вербовки.

— Но ведь у вас есть еще местные. Сами мальтийцы, они ведь наверняка будут сражаться с вами плечом к плечу?

— Ох уж эти мне мальтийцы… — ла Валетт не мог скрыть усмешки. — Разумеется, какое-никакое ополчение из них наскрести можно, да только качества никудышного. Побегут при виде первого же янычара, что замахнется на них ятаганом.

— Отчего же. Пусть они и не прирожденные воины, но для защиты своего дома и семьи человек способен драться как лев. Надо лишь подучить их обращению с оружием да воодушевить примером. Тогда, глядишь, и боевитость приложится.

— Но и при этом из населения наберется сотни три. За все про все получается около пяти тысяч, не больше, — против всех орд с востока… По последним сведениям от нашего лазутчика в Стамбуле, у султана собран громадный флот, способный нести полсотни тысяч войска с оружием и запасами на всю кампанию. Такого натиска, дон Гарсия, не выдержит никто.

Последовала долгая пауза, на протяжении которой испанец сидел, уткнув лоб в сведенные над столом руки.

— Час поздний, вояж был утомительным, — вымолвил он наконец. — О противостоянии туркам предлагаю поговорить завтра. Первым делом, магистр, хотелось бы осмотреть укрепления. Если проводите.

— Охотно, — сухо кивнул ла Валетт.

— Тогда, с вашего позволения, — примирительно улыбнулся испанец, — мы тут с офицерами доедим, допьем и отправимся почивать.

Их диалог оказался прерван тем, что двери в трапезную открыл кто-то из слуг и впустил в нее небольшую группу людей. Томас посмотрел через плечо. Вошедших укрывали простые плащи с эмблемой Ордена на сердце — судя по всему, это были рыцари, которых ла Валетт ранее вызвал с глубины острова. Кое-кто из них был сравнительно молод, хотя вид имел весьма внушительный. Остальные, судя по шрамам и отметинам лет, были закаленными ветеранами. Когда они направлялись к не занятым пока стульям и скамьям, внимание невольно привлек один из немолодых уже рыцарей, примерно одного с Томасом возраста, — рослый, жилистый аскет с проплешиной на макушке. В свою очередь и он, заприметив Томаса, приостановился и после секундного колебания медленно направился к нему.

Баррет, выдвинув из-под себя стул, встал и сделал несколько шагов навстречу. На подходе рыцарь резко втянул носом воздух, после чего с нарочитым хладнокровием произнес:

— Сэр Томас? Значит, послание все-таки дошло.

— Как видишь. Сколько воды утекло, Оливер… Сколько времени минуло…

— Я надеялся, что от поездки тебя что-нибудь удержит. Ордену ты не нужен.

— Великий магистр считает иначе.

Оливер Стокли скосил глаза на конец стола.

— У шевалье короткая память. Он забывает об уроне, который ты нам нанес.

Сердце Томаса вновь сжалось от полузабытых прегрешений.

— Я был тогда другим человеком. Так же, как и ты. С той поры не было дня, чтобы я, вспоминая, не страдал и не каялся. Ты все не можешь мне простить?

— Нет. И не собираюсь.

Томас печально покачал головой.

— Больно от тебя это слышать.

— Отчего? Или ты думал, что я все позабуду только за то, что ты внял призыву ла Валетта?

— Оливер, у нас сейчас заботы поважнее. И у тебя, и у меня. Прошлого я изменить не могу, но сделаю все от меня зависящее, чтобы сохранить будущность нашего Ордена.

— Делай что хочешь, — надменно поднял подбородок сэр Оливер. — Только от меня держись подальше. Иначе я за себя не отвечаю.

Томас кивнул; сердце словно окутал саван.

— А я-то думал, что между нами что-нибудь изменится… Ведь ты когда-то был моим другом.

— Пока не раскрыл подлинную твою сущность. Я сказал все, что хотел. Ты здесь. Так и быть, дерись, коли приехал. Но когда все кончится, чтобы ноги твоей здесь не было. Уезжай безвозвратно.

— Спасибо на добром слове. Но у меня к тебе еще вопрос.

Тонкие губы сэра Оливера сжались в змеистой улыбке, став еще тоньше.

— Я так и знал, что он его задаст, — проронил он с сухой язвительностью, словно обращаясь к какому-то невидимому собеседнику.

— Тогда скажи мне… — Томас смолк, охваченный неуверенностью. Спрашивать, откровенно говоря, было боязно. Ну да была не была. — Она жива? Мария, что с ней? Как она?

— Умерла.

— Что?!

В глазах сэра Оливера мелькнул сполох, вслед за чем лицо будто окаменело.

— То, что слышал. Мария умерла. Для тебя, Томас. С того самого дня. И больше меня о ней не спрашивай, иначе, видит Бог, я удушу тебя здесь же, собственноручно.

Глава 17

По окончании трапезы Томас с Ричардом в сопровождении ординарцев Великого магистра проследовали к обители английских рыцарей — преобразованному в гостиницу дому, который некогда принадлежал каким-то виноторговцам, а затем его, обосновавшись на острове, постепенно прибрал к рукам Орден. Поставив наземь дорожные сундуки постояльцев, ординарец постучал в дверь и притих в ожидании.

Вот в недрах дома зашаркали шаги, и дверь отворилась. Зайдя в некогда такой знакомый зал, Томас огляделся и между делом посмотрел на слугу — сутулого старика в льняной рубахе, обвислых панталонах и башмаках. Неверный свет от медного подсвечника бросал тусклые блики на морщинистое, одутловатое лицо.

— Зачем пожаловали, господин? — громким и тонким голосом спросил старик, туговатый, видимо, на ухо.

— Я английский рыцарь Ордена. Меня и моего эсквайра определили здесь на постой.

— Так вы англичане? — заметно удивился старик. — Милости просим. Вы у нас, можно сказать, первые почитай что за десять лет. Английский рыцарь у нас квартирует всего один.

Пока он говорил, Томас его узнал, а узнав, улыбнулся.

— Боже правый! Дженкинс, уж не ты ли это?

— А как же. Он самый. — Старикан прищурился, близоруко оглядывая позднего гостя. — А вы кто такой будете, что знаете меня по имени?

— Неужто ты меня не узнаёшь? А я-то думал, вспомнишь.

Старик поднял подсвечник и вгляделся в лицо Томаса, теперь уже вблизи.

— Так это… — Блеклые глаза его расширились. — Нет, не может быть. Это же… сэр Томас! Томас Баррет! — изумленно обрадовался старик. — Матерь Божья! Сэр, я ж вас уже и видеть не чаял!

— А я вот он, легок на помине, — рассмеялся Томас. — А как там другие наши слуги? Харрис, Чепмен?

Щербатая улыбка старого слуги потускнела.

— О-хо-хо. Все уже на том свете, сэр. Я один остался.

— А тебе, если я не ошибаюсь, на сегодня все семьдесят будет?

— Шестьдесят восемь, сэр, — хмуровато уточнил Дженкинс. — В декабре стукнуло.

— Так что ж тебя здесь до сих пор держит, на службе?

— А куда мне еще податься, сэр? Меня уж и не ждет никто. А пока тут квартирует хоть один английский рыцарь, я вроде как при деле.

— Что за шум? — грянул из затенения голосина, напоминающий рык. — Что там у тебя творится, Дженкинс? Старый ты чертяка! Кто эти друзья-приятели?

Из коридора в зальцу ввалился какой-то здоровяк с бычьей шеей (если можно считать таковой переход между коротко стриженной головой и плечищами). В подслеповатом свете подсвечника детина смотрелся на десяток лет младше Томаса (разница в возрасте, не скрываемая даже запущенной щетиной на щеках). На вновь прибывших он посмотрел сдвинув брови.