Большой риф - Нора Робертс

Ее щеки вспыхнули. О, как же она ненавидит его! Как ненавидит эти проклятые зеркальные очки, прячущие его глаза и швыряющие ей в лицо ее собственные отражения!

— Я уже не наивная восторженная девчонка, Лэситер. И я точно знаю, кто ты. Авантюрист без малейшего представления о чести и долге. Мы в тебе не нуждаемся.

— Твой отец думает иначе.

— Он слишком мягкосердечен Я — нет. Может, тебе и удалось обманом выманить у отца деньги на какой-то свой фантастический план, но теперь я здесь и не позволю тебе использовать его.

— Так вот как ты все это видишь? Я его использую?

— Ты с рождения всех используешь, — кротко сказала Тейт, упиваясь собственным самообладанием. — А когда начинаются трудности исчезаешь. Ты бросил Бака на захудалой стоянке для автоприцепов во Флориде. — Она забыла о невозмутимости и в гневе начала наступать на Мэта. — Я навещала его год назад и видела свинарник, в который ты его засунул. Он был один, он был болен. У него не было еды. Он сказал, что ты где-то плаваешь, что он не помнит, когда в последний раз ты приезжал к нему.

Мэт скорее откусил бы себе язык, чем стал бы оправдываться.

— Он нуждался в тебе, он убивал себя алкоголем, а ты плевал на него. Если бы мои родители знали, как ты бессердечен, они бы вышвырнули тебя отсюда.

— Но ты знаешь.

— Да, знаю. Я узнала это еще восемь лет назад, когда ты так любезно просветил меня. Это единственное, за что я в долгу перед тобой, и я расплачусь: я дам тебе шанс самому выйти из игры!

— Черта с два! — Мэтью скрестил на груди руки. — Я отправляюсь за «Изабеллой», Тейт, с вами или без вас. У меня тоже накопились долги.

— Но я не позволю моим родителям платить по твоим счетам.

Тейт развернулась на каблуках и гордо удалилась.

Оставшись один, Мэтью пересел в гамак и уперся ногами в землю. Он, конечно, не ждал, что Тейт бросится к нему с распростертыми объятиями и радостной улыбкой, однако и такой неприкрытой ненависти не ожидал.

Только это еще не самое худшее. Далеко не самое худшее. Долгие годы он лишь изредка вспоминал о ней, а теперь осознал, что вовсе не излечился, что по уши, как последний идиот, влюблен в нее. До сих пор. Страшный удар, от которого он никак не мог прийти в себя.

Тейт пролетела мимо матери, не успевшей повторить приглашение к ленчу, пронеслась через уютную гостиную, сбежала по ступенькам парадной лестницы на лужайку перед домом. Ей необходимо было отдышаться.

Слава богу, она сдержалась. Слава богу, она не отлупила его, как ей хотелось, думала Тейт, мчась к проливу. Она ясно высказала свою точку зрения. Она проследит, чтобы Мэтью Лэситер собрал свои шмотки и отправился на все четыре стороны еще до сумерек.

Тейт набрала полную грудь воздуха и ступила на узкий причал, к которому была пришвартована родительская яхта «Новое приключение», купленная всего два года назад. Красавица, к тому же быстроходная и маневренная. Тейт знала это, хотя плавала на ней лишь один раз и очень недолго.

Она поднялась бы на борт, провела бы несколько минут в одиночестве, успокоилась бы… если бы не вторая яхта, пришвартованная с другой стороны пирса.

Пока Тейт хмуро разглядывала необычный катамаран, на палубу вышел Бак.

— Привет, красотка.

— И вам привет. — Улыбаясь, Тейт поспешила к Баку. — Позволите подняться на борт, сэр?

— Милости прошу.

Рассмеявшись, Бак протянул руку. Тейт спрыгнула на палубу и сразу же заметила, что лицо его потеряло одутловатость, вызванную дурной едой и алкоголем, щеки снова разрумянились, глаза прояснились. Тейт обняла Бака и не почувствовала запаха виски и пота.

— Как я рада вас видеть! Вы выглядите обновленным.

— Стараюсь! — Бак неловко переступил с ноги на ногу. — Знаешь, как говорят, потихоньку полегоньку.

— Я горжусь вами. — Тейт прижалась щекой к щеке старика, но, заметив его смущение, отстранилась. — Ну, расскажите-ка мне об этой яхте. Как давно она у вас?

— Мэтью закончил ее всего за пару дней до нашего отплытия.

Ее улыбка растаяла.

— Мэтью?

— Да, Мэтью. — Гордость, распиравшая Бака, звенела в каждом слове. — Он строил ее все эти годы по собственному проекту.

— Мэтью сам сконструировал и построил эту яхту?

— Без всякой посторонней помощи. Идем, я тебе покажу. — Бак провел Тейт по палубе от носа до кормы, подробно описывая особенности конструкции яхты и ее ходовые качества и любовно касаясь то поручней, то начищенных металлических частей.

— Я наговорил мальчику гадостей, — признался Бак, — но он доказал, что я не прав. У берегов Джорджии мы попали в ураган, и эта дамочка выдержала его с блеском.

Тейт сумела выдавить лишь что-то неразборчивое.

— Она несет двести галлонов свежей воды, — продолжал хвастаться Бак. — На ней места не меньше, чем на шестидесятифутовой яхте, два двигателя мощностью в сто сорок пять лошадиных сил.

— Как вижу, он торопится, — пробормотала Тейт, входя в рубку, и изумленно распахнула глаза. — Господи, Бак, какое оборудование!

Она обошла просторное помещение, застекленное со всех сторон, со входами с левого и правого борта.

Первоклассный эхолокатор, глубиномеры, магнетометр, дорогое навигационное оборудование, радиотелефон, радиолокатор, телекс для приема метеосводок, компьютерный картограф с экраном на жидких кристаллах.

— Мальчик хотел только самое лучшее.

— Да, но… — Тейт хотела спросить, откуда у Мэта деньги, но побоялась услышать, что заплатили ее родители. — Высший класс.

Посреди рубки стоял широкий стол для морских карт, пока пустой, на стене висели полированные шкафчики с медными ручками, в углу примостился мягкий диванчик с темно-синей обивкой. Все это не шло ни в какое сравнение с «Морским дьяволом».

— А теперь я покажу тебе каюты. Черт, я бы назвал их королевскими покоями. У нас две каюты, и каждая — с собственным гальюном. А нашим камбузом гордилась бы даже твоя мама.

— Конечно, Бак, я посмотрю с удовольствием. — Они вышли на кормовую палубу. — И как давно Мэтью решил отправиться на поиски «Изабеллы»?

— Не могу сказать. Может, еще когда мы потеряли «Маргариту». Думаю, он давно это задумал, только ему не хватало времени и средств.

— Средств… Значит, он где-то раздобыл деньги?

— Ларю вступил в долю.

— Ларю? Кто…

— Я, кажется, слышу свое имя?

Тейт увидела у сходного трапа неясную фигуру, затем различила худенького, щегольски одетого мужчину неопределенного возраста — где-то между сорока и пятьюдесятью годами.

— Ах, мадемуазель, у меня кружится голова! — Ларю улыбнулся, сверкнув золотым зубом, и поднес руку Тейт к губам.

— Тейт, не обращай внимания на этого тощего кэнака. Он считает себя дамским угодником.

— Почитателем женщин, — поправил Ларю, вводя Тейт в кубрик. — Я очарован, мадемуазель. Счастлив, что такая красавица посетила наше скромное жилище.

Интересно, кто посмел бы назвать это скромным жилищем? Стойка бара полированного красного дерева, высокие табуреты с мягкими разноцветными сиденьями, на стенах — старинные морские карты в рамках, на столе — ваза со свежими нарциссами.

— Да, это не «Морской дьявол», — с гордостью заметил Бак.

— От «Морского дьявола» к «Русалке», — ухмыльнулся Ларю. — Позвольте предложить вам чаю, мадемуазель?

— Нет. — Тейт еще не оправилась от шока, и отказ прозвучал грубовато. — Нет, благодарю вас. Я должна вернуться домой. Мне необходимо о многом поговорить с родителями.

— Ах да! Ваш отец с восторгом принял известие о вашем участии в нашей экспедиции. А я, я восхищен тем, что две очаровательные дамы скрасят наше путешествие.

— Тейт не просто красавица, — заявил Бак. — Она отличная аквалангистка, прирожденная искательница сокровищ и ученый.

— Женщина с разносторонними талантами, — восхищенно прошептал Ларю. — Я посрамлен.

Тейт насторожилась.

— Вы плавали с Мэтью?

— Да, действительно. И старался повысить его культурный уровень.

Бак презрительно фыркнул.

— Тоже мне, интеллектуал. Дерьмо с чудным акцентом все равно остается дерьмом. Прошу прощения, Тейт.

— Мне пора. Рада была познакомиться с вами, мистер Ларю.

— Просто Ларю. — Он снова поцеловал ей руку. — A bientot.

Бак оттеснил Ларю в сторону.

— Я провожу тебя, девочка.

— Спасибо. — Они спустились на пирс и направились к берегу. — Бак, вы сказали, что Мэтью строил яхту годами?

— Да, как только выдавалось немного свободного времени и заводились деньги. Он сделал десятки чертежей и рисунков, прежде чем остановился на этой конструкции.

— Понимаю. — Похвальные честолюбие и упорство, хотя и несколько неожиданные. Если только… — Значит, все эти годы он думал о «Изабелле»?

— Кто знает, что было у мальчика на уме. Но сейчас он точно о ней думает. Снова заболел ею. А может, никогда и не выздоравливал.