Нам подскажет земля - Владимир Прядко

Трудная работа... В армии легче. Там хорошие, честные парни — солдаты. Постой, постой! А ведь Вовостя тоже был солдатом, да еще и фронтовиком, ведь не зря же он упоминал о своих орденах. Надо сейчас же проверить...

В военкомате, куда пришел Тимонин, сотрудники собирались идти на обед. Знакомый Борису майор, нагнувшись, закрывал ящики своего стола,

— Один вопрос, товарищ майор.

Тот поднял голову:

— А-а, Тимонин! Здравствуй. Ну, как устроился? Решил задачу?

— Решаю,— улыбнулся Борис и, понизив голос, попросил: — Очень важное дело, товарищ майор, помогите.

— Слушаю.

— Дайте мне сейчас всего на пять минут личное дело Владимира Ефимовича Миронова.

— Кто он по званию?

— Не знаю. Рождения 1924 года.

— Сейчас. Обожди меня здесь.

Он вернулся минут через десять с голубой папкой в руках.

— Вот, смотри. Миронов Владимир Ефимович. Старшина. Кстати, я его знаю,— сказал майор, разглядывая фотокарточку. — Он в позапрошлом году был у нас на переподготовке. Хороший парень, у него, кажется, много боевых наград. А что тебя интересует?

— Его служба в армии,— ответил Борис.

— На, читай. Ого, он много фронтов прошел. Был под Москвой, на Курской дуге, на 2-м Украинском... Подожди, Тимонин, подожди! Да мы с ним в одном корпусе служили! Братиславский, краснознаменный...

— Точно?

— Ей-богу! Вот написано. Он — в саперном батальоне, а я связистом был. Но всех его командиров знаю...— Майор перевернул страницу. — О, орденов у него порядочно: Отечественной войны, Красная Звезда, две Славы и — раз, два, три... семь медалей. Молодец, сапер!

Тимонин быстро записывал в блокнот некоторые данные о Миронове. В голове у него неожиданно созрел план, он горячо заговорил;

— Товарищ майор, вы должны мне помочь. Не только мне, но больше — ему. Уделите после обеда один-два часа, поговорите с Мироновым. У него ведь ломается жизнь. Он был судим и снова совершил преступление, сейчас под арестом. Ожесточился, злой, ничего не говорит, а, мне кажется, здесь дело сложное. Человека надо спасать! Он солдат, хороший солдат-фронтовик, он поймет, я не думаю, чтобы у него совсем зачерствела душа. Поговорите с ним о боевых друзьях, и он отойдет. Честное слово, сердце у человека — не камень...

Майор сидел, сосредоточенно нахмурив брови, потом закрыл папку и встал:

— Это ты, Тимонин, хорошо придумал,— он задумчиво повторил: — Человека надо спасать... Я согласен.

После обеда Тимонин опять заглянул к Рогову. Тот сидел в кресле и, страдая от жары, пил минеральную воду. Перед ним неутомимо жужжал вентилятор.

— Товарищ полковник,— с порога заговорил Борис,— попросите у комиссара «Волгу». Мне только на три минуты.

— А разве других машин нет?

— Есть «газик», но нужна именно «Волга».

— Зачем?

— Я потом все вам расскажу, сейчас очень спешу...

Василий Вакулович, улыбаясь, взялся за телефонную трубку:

— Ладно, бегите в гараж.

— Спасибо! — на бегу крикнул Борис и выскочил из кабинета.

Сначала он забежал в гараж, пошептался о чем-то с шофером начальника управления, потом отправился в камеру предварительного заключения. Со скрежетом отворилась железная решетчатая дверь, из подвала пахнуло сыростью. Тимонин зашел к дежурному.

— Мне нужен арестованный Миронов.

— Вовостя? — опять, как и по телефону, уточнил дежурный.

— Да. Охраны не надо, я поведу сам.

— А не удерет? Меня предупреждал Синицын, что это самый сволочной вор, за которым нужен глаз да глаз.

— Не беспокойтесь, все будет хорошо.

— Распишитесь,— пододвинул дежурный бумажку.

Тимонин взял ручку, размашисто поставил подпись.

Дежурный тщательно промокнул бумажку, зачем-то подул на нее, еще раз посмотрел на подпись, положил листок в ящик стола и сказал:

— Вот теперь — пожалуйста, берите.

Милиционер вывел из камеры Миронова. Арестованный медленно переступал ногами, на ходу надевая свою брезентовую куртку. Угрюмый вид его говорил о том, что ему уже чертовски надоело ходить на допросы и он ждет не дождется, когда все это кончится.

— Куртку оставьте, на дворе жарко,— сказал Тимонин.

— А ты что ж, на прогулку меня поведешь? — ухмыльнулся Миронов. — Может, бабу подкинешь?

Голубая безрукавка и коричневые брюки у него были измяты, но еще имели приличный вид. «Сойдет»,— решил Борис.

Миронов пошел впереди, привычно заложив руки за спину. Он направлялся к управлению.

 — Не сюда,— сказал Борис. — Идите за мной..

Вовостя удивленно хмыкнул, но молча повиновался.

Во дворе гаража, куда они пришли, стояла голубая «Волга», возле которой хлопотал шофер. Борис зашел с правой стороны, открыл переднюю дверцу машины.

— Прошу,— пригласил он Миронова.

— Ого, с комфортом, — с удивлением проговорил он, усаживаясь.

— Двигайтесь дальше, — подсказал Тимонин, — я рядом сяду.

На лице Миронова отразилось искреннее удивление:

— Что ж мне, за шофера?

— Конечно. Вот ключ, заводите.

— Так я не умею!

Тимонин внимательно посмотрел на него, прищурился:

— А как же вы угнали «Волгу» от вокзала?

Вовостя улыбнулся, покрутил головой.

— Ну и дошлый ты парень, начальник! Здорово меня надул... Но машину я все-таки не умею водить. Уволь.

— Тогда садитесь за пассажира.

К машине подошел шофер.

— Поехали,— сказал ему Борис.

Возле военкомата Тимонин, поблагодарив шофера, отпустил машину, а сам с Мироновым зашел к майору. Тот за своим столом просматривал все ту же голубую папку личного дела. В комнате больше никого не было. При появлении посетителей майор встал, пожал обоим руки:

— Здравствуйте.

— Здравия желаю, товарищ майор! — строго по-военному поздоровался Миронов и улыбнулся, словно встретил хорошего знакомого.

— Узнал?

— Так точно. На учебных сборах встречались.

— Верно, Миронов. Ты был старшиной второй роты, так?

— Ага.

— Давай присядем, чего стоим-то.— Майор потянул его за рукав к дивану.

Тимонин отошел в глубину комнаты и, присев на подоконник, принялся рассматривать попавшийся ему под руку «Огонек», чутко прислушиваясь к разговору.

— Кури,— майор раскрыл алюминиевый, видавший виды портсигар, весь испещренный замысловатыми рисунками и надписями.

Миронов взял папиросу и, прикуривая от протянутой ему спички, заметил:

— Старенький у вас портсигар. Такие мы на фронте делали.

Майор спохватился:

— Да! Я вот просматривал твое личное дело и узнал, что ты служил в Братиславском краснознаменном корпусе.

— Так точно.

— В саперном батальоне?

— Угу.

— У капитана Колотилова?

Миронов встрепенулся:

— А вы откуда знаете его?

— Да я же в батальоне связи, с вами по соседству, взводным заворачивал. А Колотилова... его кто же не знал! Ой, лихой был командир!..

— А почему «был»?

— Погиб он. Разве не знаешь?

— Когда?

— На переправе через Тиссу.

— Да нет, что вы! — возразил Миронов. — Он живой!

 — Не может быть. Это ж при мне было. Мы тогда к вам связь давали от штаба корпуса. На рассвете началась переправа. Вдруг налетели «Юнкерсы», начали бомбить. И тут связной вашего комбата — маленький такой татарчонок с оттопыренными красными ушами...

— Он башкир.

— ...этот самый связной крикнул: «Капитана убило!» Туда сразу же побежали санитары, и я сам видел, как Колотилова унесли на носилках.

Миронов весь подался вперед, глаза его блестели. Он суетился, ерзал на диване, доказывал:

— Да живой он, наш комбат, говорю я вам! Тогда со страху, должно быть, напутал связной.— Миронов вдруг весело засмеялся: — У этого башкира красивое имя —

Салават, так мы его, чтобы не путать с пугачевским полководцем, прозвали Салатиком... Он маленький, шустрый, расторопный солдат, его все любили. И, вы верите, откликался, не обижался... — Глаза Миронова от смеха еще больше сузились, заблестели; он расчесал пятерней свои спутанные волосы и снова заговорил о комбате: — Живой капитан! Тогда на переправе его ранило, унесли его, верно, в медсанбат, но он вернулся к нам уже под Балатоном с забинтованной грудью. Сбежал из госпиталя...

— Это на него похоже,— улыбнулся майор.

Миронов в ответ тоже улыбнулся, задумчиво, ласково. А наблюдавший за ним Тимонин радовался: «Теплеет человек, отходит!»

Долго еще вспоминали своих фронтовых друзей сотрудник военкомата и вор Вовостя. Но вот уже разговор стал затихать. Наступила пауза. И вдруг майор сказал:

— Хорошо бы встретиться с теми, кто жив остался, а? Вот так просто, договориться и съехаться в один город, хотя бы в наш.

— Можно,— согласился Миронов. — Я бы так с удовольствием. Ох и разговору было бы...