Прощай, Лоэнгрин! (СИ) - "Voloma"

Благо, что сзади послышался рев двигателя, и я обернулась посмотреть, кого еще несет в замок с утра пораньше.

Новых лиц не предвиделось, а потому за лобовым стеклом, припорошенном по краям снегом, я увидела красивое лицо Агнес Мунд. Женщина явно узнала меня и недобро усмехнулась, после чего, задние колеса крутанулись и вверх взмыли фонтаны снега. Автомобиль резко дернулся в мою сторону, словно его занесло на обледенелой дороге.

Благо, что мне было куда отскочить, но в следующий же момент, меня обдало прессованным снегом с ног до головы, и явно довольная собой фрау Мунд унеслась прочь.

— Сволочь! — прошипела я, замерев на месте от такой наглости и чтобы хоть как-то успокоиться, принялась с силой себя отряхивать, попутно придумывая самые изощренные способы, которыми можно было бы прибить эту стерву.

Это всегда помогало выпустить пар. А вспышка злости, потом обязательно тянула за собой угрызения совести — я, ведь, не убийца…

Хладнокровие — вот главное требование к людям этой профессии, а у меня, что ни день, то руки трясутся или от страха, или от негодования. И хотелось бы сказать, что ко всему привыкаешь, но нет! В этом неблагодарном деле тоже есть предел. Однако, как видно, я своего еще не достигла.

Привыкла же к тому, что Рэгги тяжело дышит мне в дверь по ночам. Даже, утешилась мыслью, что если кому и вздумается пришить меня ночью, то этот неудачник наткнется, сначала, на, во всех смыслах, огромную проблему в виде высокого косматого мужика. Некоторое время, эта мысль вызывала во мне нервную улыбку, а потом, ей на смену пришла другая — куда более занятная.

Мотивы Рэгворда были, как на ладони — прямыми и железными, как арматура. Этот человек, вообще, не допускал двусмысленности и лицемерия, а потому я окрестила Полссона, чуть ли не самым честным и искренним на свете.

Сколько раз я ловила на себе его взгляд, тлеющий от подавляемого желания. И ведь, если Рэгги хотел секса, он просто ехал в ближайший публичный дом и покупал его — без лишних хлопот и обязательств, только потому что ему была надо. А после признания, что я похожа на его бывшую, эта потребность резко дала по тормозам и крутанулась в другую сторону, обретая в моем лице вполне конкретный образ.

Вопрос оставался только один — на сколько хватит у Рэгги терпения и самообладания, прежде чем всякие доводы уступят место его дикой, необузданной натуре?

Дилемма возникла и у меня. То ли вздыхать по призрачному Керо, который, по идее, мог давно меня забыть, или поддаться странному обаянию Рэгворда и создать себе, хоть ненадолго, подобие нормальной жизни.

Хотя, где я, где нормально?

Теперь настал черед усмехаться мне. Вот и отвлеклась! Поправив, взвалив елку, я мысленно послала на все четыре стороны обитателей Швангау и двинулась к замку с «прынцем». Новый Лоэнгрин в овчинном тулупе был не менее загадочным, чем его легендарный прототип и интуиция подсказывала мне, что лучше не копаться в его прошлом, если я не хочу нажить себе новые проблемы.

Надо было поторопиться, сракотень сракотенью, а Роджер сам себя не накормит!

9 глава

Авала чувствовала, как затекает ее спина. Ревматизм начал донимать женщину в ее сорок шесть, из-за того, что на протяжении десяти лет, она драила полы на нижних этажах дорогущего отеля.

Младший обслуживающий персонал сгоняли группами по десять человек в медотсек, для того, чтобы взять кровь на анализ. Перепуганные глаза с характерным азиатским разрезом, на лицах испуганных работников Гранд Хайятт, от этого казались чуть больше. Все, как один набрали в рот воды, и даже самые словоохотливые затравлено отводили глаза, разрабатывая в голове версии, которые хоть немного могли объяснить происходившее в отеле.

Леденящим душу ветерком прошел слух, что кто-то из постояльцев отеля заразился малярией. Но такой переполох не подняли бы от одного туриста…

Разве что, заразу подцепил один из тех, кто может себе позволить снять люкс.

У одного клиента-чудика, который, кстати, уже несколько месяцев жил в королевском сьюте, была команда из докторов. Он, даже, арендовал одну из частных лабораторий, где каждую неделю медики делали десятки анализов по крови и все из-за панического страха перед болезнями, которые кишели в Джакарте.

Покорно и безропотно, люди подходили к трем медсестрам, которые работали как на конвейере. В просторном зале, где обычно проводили утренние летучки, за каких-то полчаса стало невыносимо душно. На кондиционерах в служебных помещениях, руководство экономило. Но давка и жара, не так расстраивали Авалу, как осознание того, что полы, которые она вымыла в пять утра здесь, придется перемывать.

Женщина вздрогнула от того, как грубо всадили ей иглу под кожу, но промолчала, закусив губу. Жалобы могли только усугубить положение. В спину дышали куда более молодые и норовистые конкуренты, горящие желанием получить стабильную работу в отеле.

Кровь тонкой струйкой брызнула в пластиковую ампулу, когда емкость заполнилась чуть больше, чем на половину, молодая медсестра быстро вынула иглу и придавила место прокола ватным тампоном, проигнорирован просьбу перевязать руку.

— Чтоб вас всех! — процедила сквозь зубы женщина.

Тяжелой походкой, она пробиралась сквозь толпу к двери, которая вела на парковку для рабочего транспорта, и очутившись на улице, с отчаянием поняла, что разницы в температуре ожидать не стоило. Та же духота, в столь ранний час…

Внезапно, мимо, на бешеной скорости пронеслась машина скорой помощи. Санитары выскочили из задних дверей, чуть ли не на ходу и тут же распахнулись двери со стороны плавательного бассейна. Именно туда спускался один из грузовых лифтов.

Колеса каталки нещадно дребезжали по асфальту, а того, кто на ней лежал, практически, не было видно — столько народу в белых халатах облепило пострадавшего.

Доктор, стоявший у изголовья, аккуратно прижимал кислородную маску к лицу мужчины, который выглядел, довольно, скверно, но явно не был при смерти.

— Мы проведем все необходимое обследование, не беспокойтесь, господин, Оттерней, я уверен, что ничего серьезного.

Обрывки слов едва доносились до слуха Авалы.

На переднее сиденье, рядом с водителем, запрыгнул человек в дорогом, строгом костюме. Наверняка, телохранитель, чудя по наушнику, вдетому в его ухо. Он постоянно прижимал к нему руку. Создавалось впечатление, что мужчина говорит сам с собой. Носилки погрузили и под пронзительный вой сирены, машина скрылась за считанные секунды.

То, как носились с богачами, всегда возмущало Авалу. Этот, как пить дать подхватил простуду, а его уже на носилках увезли в больницу. Женщина потеряла бдительность и не заметила, как уронила ватный тампон. Прошло слишком мало времени и ранка не успела затянуться, руку, обильно заливала кровь.

— Да, что же это такое! — в сердцах воскликнула уборщица, с ужасом понимая, что ей придется еще и ступени перемывать. Как ни в чем не бывало, она подобрала вату и приложила обратно к ранке. Ни о каких инфекциях она не думала и тем более их не страшилась. Еще в молодости, бабка научила делать пасту из куркумы и черного перца, которая лечила, практически, любую хворь.

— Простите, сэр! Но по результатам обследования мы не можем дать определенного ответа. В крови не обнаружены возбудители. Могу, только предположить, что в последнее время Вы испытывали сильные эмоциональные перегрузки, которые и могли спровоцировать подобный приступ, — личный врач Виго выглядел крайне растерянным.

— Температура от стресса? Вы это хотите сказать?! — Оттерней редко срывался на подчиненных, зная, какой страх нагоняет на них его спокойный тон

— Переутомление и нервный срыв, одни из факторов, которые снижают иммунную систему организма, одновременно провоцируя головную боль, тошноту и как следствие лихорадку.

Тяжело вздохнув, Виго откинулся на подушку и закрыл глаза. Панический страх перед болезнями, преследовал его с детства. Когда он жил в Индии, каждый день, проходя по улицам он видел, как люди отхаркиваю кровь с мокротой, а бездомные неподвижно сидели на голой земле, покрытые струпьями, и кажется, уже не чувствовали, как в их язвах копошатся мухи и слепни. А те, кто спал, запросто можно было принять за живой труп. Правда, не так уж и редко, человек умирал посреди улицы, и только спустя пару дней, когда вонь от разложения плоти пересиливала запахи экскрементов, мочи и помойки, обнаруживалось, что бедолага отмучился.