Дело о гастрономе - Павел Барчук

счастью, вагон еще несколько раз дернулся, а потом замер. Матвей Егорыч уже на законных основаниях полез вперед. При этом он ругался и доказывал девушке, что личное, между прочим, дело пассажира, в какой конкретно момент он хочет сесть по своему, между прочим, билету. В итоге, когда дед Мотя и Андрюха загрузились, выяснилось, что вагон вообще не тот. Матвей Егорыч начал обратный процесс. Он со своим рюкзаком раскорячился посреди дороги, загораживая проход остальным пассажирам. Проводница нервничала и просила деда пройти дальше через сцепку, но он категорически отказывался, заявив, мол, ноги уже не те, по всяким сцепкам шляться. Благодаря деду на выходе образовалась пробка. Суеты еще добавлял Андрюха, который топтался на месте, пытаясь призвать Матвея Егорыча к разумному поведению.

— Ну, что? Поможем? — С усмешкой спросил Мажор, а потом направился к толпе, образовавшейся по вине наших гостей из Зелёных. Мы с Сенькой двинулись следом.

Ясное дело, вмешательство Милославского порядка не навело. Наоборот. Он принялся активно запихивать деда обратно, объясняя тому, что из вагона в вагон можно перейти не по перрону, а остальным людям, если что, надо уехать.

— Пусть едут! — Горячился дед Мотя. — Я не хочу через сцепку. Я хочу по земле.

— Да как они поедут, если Вы им сесть не даете. — Проводница, мне кажется, прокляла все на свете. У других вагонов посадка шла нормально и неторопливо. Только возле ее двери творилось какое-то сумасшествие.

Матвей Егорыч уже почти выбрался наружу, когда вдруг принял решение идти в соседний вагон через сцепку. Он громко сообщил, что времена нынче совсем испортились, никакого уважения к пожилым людям. А затем начал снова ломиться в вагон. У проводницы стало такое лицо, будто она сейчас совершит непоправимое. К примеру, один из тех самых грехов. Тем более, в наличие имеется целый священник, который, по закону подлости, тоже хотел именно в этот вагон и возвышался среди толпы недовольных, матерящихся пассажиров, как Пизанская башня. Пизанская, потому что его постоянно куда-то клонило под натиском желающих попасть в вагон людей.

— Матвей Егорыч, идите сюда! — Добавлял суеты Мажор, громким голосом призывая деда.

— Вы определитесь, куда мне идти. Туда или сюда! Я уже теперь вперед хочу попасть. Или вообще хоть куда-то. Ох! — дед Мотя резко остановился и прижал руку к груди.

— Что такое? — Проводница испуганно бросилась к нему. Ну, как бросилась… Начала проталкиваться сквозь пассажиров, которые один хрен ухитрялись просочиться внутрь вагона мимо образовавшегося затора из Андрюхи, перекрывшего сразу половину дороги, Матвея Егорыча и Мажора. — Сердце?! Да пропустите, деду вон, плохо.

— Серце! — С пафосом выкрикнул Матвей Егорыч. — Сердце болит. За отчизну. Никаких принципов не осталось. Испоганились люди совсем. Только о себе думают.

— Тьфу ты! — Проводница раздраженно плюнула в сторону, но, естественно, попала в одного из пассажиров. Тот принялся громогласно возмущаться, требуя чуть ли не начальника поезда. Девушка в форме, с пунцовыми щеками заявила, сейчас она вообще всех выкинет, если граждане не начнут вести себя адекватно. Она, похоже, была на грани.

В общем, на момент, когда пришло время отправления, Матвей Егорыч все-таки через перрон добрался до нужного вагона. Даже нашел нужное место. Они с Андрюхой расположились на нижних полках и подошли теперь к двери, чтоб помахать нам напоследок. Здешняя проводница, женщина лет сорока, была опытной. Она явно сделала выводы из той ситуации, которая по вине деда сложилась у ее коллеги, поэтому за Матвеем Егорычем наблюдала зорко. Тоже наивная.

Стоило поезду дернуться с места, дед Мотя вдруг громко сообщил, будто на вокзале остался еще один чемодан, а потом вообще рванул из вагона. Андрюха, вполне естественно, следом. Проводница, которая свято верила, что ее дедова дурь миновала, от неожиданности только рот открыла.

— Бегом! Пока стоп-кран не сорвали. — гаркнул мне Мажор и рванул вслед за составом.

Теперь Матвей Егорыч бестолковился на перроне, устроив Андрюхе скандал, что тот забыл чемодан. Все. Поездка не задалась. Какая может быть поездка, если чемоданы не в полном составе. Вокруг этой парочки начал собираться народ. Как это обычно бывает. Никто не понимал толком, в чем дело, но обязательно хотел присоединиться к суете и дать совет. А мы с Милославским в жтот момент резво догоняли вагон, в котором ошалевшая проводница не могла сообразить, что ей делать. С одной стороны, два пассажира выбыло. С другой, вот же, двое бегут следом.

— Молодые люди, Вы от поезда отстали? — Крикнула она нам. Мы практически уже поровнялись с подножкой. Надо прыгать, пока перрон не закончился.

— Нет, млять, мы его с вокзала выгоняем! — Ответил ей Жорик, а потом сделал последний рывок в сторону открытой двери. Я — за ним.

— А билеты? — Проводница прищурила один глаз. Хотя, сразу посторонилась, чтоб мы не выпали обратно на перрон.

— Да вот они. — Милославский протянул ей две бумажки. Матвей Егорыч успел нам их передать еще в тот момент, когда бестолковился с вещами. В этой суете у него билеты даже никто не проверял.

— А этот? — Проводница высунула голову и кивнула туда, где раздавался громкий голос деда Мотои.

— А он передумал. Все нормально. — заявил спокойно Мажор и пошел внутрь вагона.

— За пацана кто заплатит? Его билет где? — Крикнула проводница нам вслед.

Мы с Милославским обернулись одновременно. Рядом с теткой стоял довольный, запыхавшийся Семён.

Глава 15

Жорик

— Ты совсем дурачок? — Спросил я Сеньку ласково, без крика и мата. Правда, уже раз, наверное, в пятый.

Крик и мат уже закончились. Они были в первые десять минут. Много крика и много мата. Если бы не Соколов, я, наверное, вообще Младшенького с поезда выпихнул бы, пока состав не набрал скорости. Но Стас встал посреди дороги и не давал мне добраться до Семена. Закрывал его грудью. При этом ржал, как дебил, отвечаю. Что смешного нашел, вообще не понятно. По мне, так хоть плачь. Только подростка не хватало с собой сейчас в Зеленухи тащить. Да и не только в Зеленухи. Вообще сейчас нам только четырнадцатилетнего пацана для полного комплекта проблем осталось добавить. Впрочем, он добавился сам.

— Ты забыл, что нас чуть машиной по дороге не размотало, — Шипел я Соколову в ухо, пока Семен с умным видом отправился принести нам чаю. Это он так хотел показать, как много от него пользы, в ответ на мою фразу про дурачка.

— Не «нас», а «тебя», — Усмехнулся наглый ментенок. — Ты не обобщай. Слушай, пацан, конечно, не сильно сейчас нужен. Хотя бы из соображений его безопасности. Тут согласен. Но ты тоже башкой подумай. Он все равно уже в поезде. А ты, на минуточку, хотел его из поезда выкинуть.