Дело о гастрономе - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Постепенно, после десятка армейских историй, разговор перетек в нужное русло. Принялись обсуждать магазин и его директора. Вот тут я немного удивился. Грузчики его глубоко уважали. Не боялись, не считали какими-то хапугой, хотя, по идее, должны. Нет. Мужики его конкретно уважали.
— Воевал он. Да… — Михалыч задумчиво уставился мутным взглядом в даль. — Вон, был недавно у нас его однополчанин. Свадьба у сына, что ли. Так закупал все необходимое. Вот он рассказывал, что Юрий Григорьевич отличался абсолютным бесстрашием и требовал того же от своих подчиненных. Командир взвода был. Его взвод, чтоб ты понимал, уничтожил более сотни солдат противника, несколько станковых пулеметов и пушек. За многочисленные заслуги в 1945 году он получил восемь наград. Орден Красной звезды и медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» в том числе. Понимаешь? Такие награды случайно не дадут. Настоящий мужик. Настоящий…
В общем, разошлись мы с мужиками часа через два. Они в полной уверенности, что я — отличный парень, за которого можно спокойно поручиться и попросить директора. Собственно говоря, Михалыч даже дал слово, что попробует помочь устроится в гастроном. А я — в некотором раздрае. С одной стороны, точно понимал, Соколов реально взяточник и махинатор. С другой — люди, которые работают под его началом, говорили о директоре столько хорошего, что я невольно начал сомневаться, на чьей стороне правда.
Глава 13
Жорик
— Ну…И что думаешь? — Я вопросительно посмотрел на Стаса.
Из нас двоих все-таки он больше шарит в том, как определить, есть ли слежка. В принципе, коллективным мнением мы пришли к выводу, что есть, но чисто ради интереса хотелось понять, кто это вообще. Опять же, предположительно, чекисты. Но имелось огромное желание знать этих героев в лицо. Чтоб понимать, кого сторониться.
Просто дед Мотя, когда рассказывал о явлении Милославского, заявил, Жорик выглядел так, будто не ехал, а пешком шел в Зеленухи. Когда Матвей Егорыч поинтересовался, чего так рожа помята, тот ответил, мол, пришлось добираться с пересадкой. Хотя, по мнению деда, Милославский, скорее всего, чуть ли не на ходу из поезда выпрыгивал. Он прихрамывал на одну ногу, а рукав куртки у него был немного порван.
— Да хрен его знает… — Соколов присел на корточки и принялся поправлять шнурки на кедах. При этом осторожно, исподтишка, повернул голову вправо, потом влево. Снова встал. — Народу много. Не понятно ни черта. И в метро народу до хрена было. Москва, блин.
Мы отирались на вокзале, впятером: я, Матвей Егорыч, Соколов, Семен и Андрюха. Официально — провожали гостей из Зеленух обратно домой. На самом деле — планировали побег. Нам надо было попасть со Стасом в деревню, но так, чтоб никто не увязался следом из злых дядек. Или получить хотя бы фору. Несколько часов разницы между тем, как мы окажемся на кладбище Зеленух, и тем, как нас разыщут, вполне достаточно. Погост не сильно большой, да и Жорик не успел бы далеко от сторожки отойти. Нужна коробка. Та самая, с которой он приехал к деду. Даже если там только фотографии, ее надо найти. А что-то мне подсказывает, не только снимки притащил Милославский. О них уже знают чекисты. Зачем прятать подтверждение хренового прошлого Аристарха на деревенском кладбище.
После разговора с дедом Мотей, когда вернулся Соколов, я, как главное действующее лицо, а по всему выходило, что именно вокруг Милославского все вертится, принял решение.
— Надо ехать в Зеленухи.
Стас подавился супом, который в этот момент закидывал себе в рот ложкой. Тоня выронила полотенце из рук, а потом, тихо охнув, села на табурет. Странная реакция, конечно. Будто я сообщил, что мы отправимся на Северный полюс, а не за пятьсот километров от столицы. Андрюха просто удивленно вытаращил глаза. Он бы, может, что-то и сказал, но у него рот был набит едой. И только дед Мотя оставался спокоен. Он, пользуясь случаем, пока остальные отвлеклись, подвинул ближе к себе большое блюдо, на котором лежали свежие круглые булочки с зеленью и чесноком. Их Антонина приготовила специально для горячего. Булочки получились удивительно вкусные и Матвей Егорыч уминал их за обе щеки.
— Отлично. Пойду собирать вещи. — Семен поднялся из-за стола, а потом весьма резво двинулся к выходу из кухни. Он вообще никаких вопросов не задавал, сразу решил действовать.
— Сядь. — Я тормознул Младшенького. У этого ума хватит уже через час сидеть на вокзале с вещами в ожидание поезда. Тем более Зеленухи он не просто любит всей душой, он — их фанат. — Едем только мы со Стасом. Ты остаешься дома.
— Чего это? — Сенька моментально набычился. — Я тоже хочу в Зеленухи. У меня, между прочим, последний учебный день сегодня был. Все. Завтра — каникулы. Я, между прочим, год закончил хорошо.
— А зачем нам в Зеленухи? — Соколов отставил тарелку в сторону, ложку положил рядом. — Я так-то рассчитываю со дня на день заполучить работу в гастрономе. Познакомился в грузчиками. Хорошо познакомился. Они считают меня отличным парнем, который после армии ищет работу. Тем более, там какая-то ностальгическся история у их директора. Сказали, должно получиться. Наташка, это хорошо, но появилась возможность внедриться непосредственно в коллектив. Это покруче будет. И твоя зазноба в стороне останется. Тем более, не факт, что ей вообще известны тайны или секреты. Думаю, вряд ли директор обычному персоналу все подряд рассказывает. Если кто и в курсе, то только «замы», товароведы. Или кто там у него в роли правой руки. А своими глазами посмотреть самое оно.
Теперь пришла пора удивляться мне. И не только мне.
— Какой гастроном? — Матвей Егорыч тут же перестал жевать булочку, с подозрением уставившись на меня. — При чем тут Наташка? Какие секреты? Что за новости? И зачем этому оболтусу еще одна работа? Он же этот…стажёр. Как ты.
Я хмуро посмотрел на Стаса. Нашел при ком обсуждать.
— Да это по работе, — Соколов, осознав свою ошибку, небрежно махнул рукой. — Ерунда. Давайте лучше про Зеленухи.
Судя по выразительному взгляду, которым он быстро глянул в мою сторону, остальные подробности расскажет наедине. Доперло, наконец. Мы просто, как назло, не успели даже поговорить. Он, как только вернулся, был подхвачен под руки Тоней, которая волновалась и переживала, что несколько часов никто ничего не ест. Мне кажется, наша домработница искренне верила, отсутствие полдника после обеда, а перекуса после ужина ведет к неминуемой голодной смерти.
